Михаил Ланцов - Механический волшебник

— Думаешь, она хочет тебя убить?

— Нет. В этом случае они бы прислали профессиональных убийц, а не опытного тайного агента. Ты ведь в курсе, что Андрасте была просто могущественным магом?

— В самом деле? Никогда о таком не слышала.

— Неудивительно. Это мало кто знает. Она была магом крови совершенно нетривиальной силы. Иерархи церкви Света знают сей факт и, вероятно, думают о том, как меня использовать для укрепления своих позиций.

— Любопытно. И ты хочешь им подыграть?

— Это намного разумнее, чем пытаться с ними воевать. В конце концов, я хочу сесть на трон Ферелдена, а без поддержки церкви это будет очень сложно сделать.

— Ты желаешь быть королём?

— Что значит «желаешь быть»? Я уже король, просто пока не добрался до узурпатора, который сел на мой трон в моё отсутствие.

— Ты говоришь странные слова.

— Ничего странного. Король — это не должность или почётный титул, это самоощущение. Что-то вроде того, когда ты чувствуешь себя лидером их всех. — Дален обвёл рукой деревушку. — Отец, старший брат… аналогий много.

— А как же законные претенденты?

— Ты об Алистере?

— Да.

— Думаю, он не стремится к власти. Он не из того теста сделан — не любит быть главным. А я люблю. — Дален улыбнулся. — Впрочем, всё это мелочи. Пока перед нами стоят другие, более насущные задачи. Что ты думаешь о вон том полудохлом кунари в клетке?

— Ты решил собирать падаль?

— Ну, зачем так грубо? Эта тушка ещё вполне живая. Откормим, отмоем. Будет выглядеть намного лучше. Его тут, по всей видимости, уже с неделю держат. Даже гадить под себя заставляют. Местные селяне просто душки. Ты не находишь?

— Да, в чём, в чём, а в душевности к инородцам им не отказать, — зло ухмыльнулась девушка.

Кунари был в полубессознательном состоянии и практически ни на что не реагировал. Что неудивительно, это ведь только в игре умирающий с голоду персонаж будет бодрячком стоять в клетке. А здесь он сидел на дощатом полу деревянной клетки и чуть дыша смотрел прямо перед собой куда-то в пустоту. Дален подошёл к клетке почти вплотную, чуть поморщился от сногсшибательного амбре и слегка ударил ногой по прутьям, привлекая внимание узника. Тот никак не отреагировал.

— Слушай, Стен, я понимаю, что ты уже почти умер, но мне надо с тобой поговорить.

Кунари поднял мутные глаза и как-то растерянно посмотрел на Далена. Но промолчал.

— Так дело не пойдёт. Стен Бересада, офицер разведчиков народа кунари, ты что, решил вот так сдохнуть? Как последняя падаль?

— Не тебе об этом судить, человек.

— Почему же? Думаю, мне вполне можно об этом судить. Пару недель назад я участвовал в большой битве и не только выжил, но и продолжаю борьбу. Я думал, что кунари покрепче будут.

Стен грустно усмехнулся:

— И что же ты предлагаешь?

— Ты осуждён на смерть за убийство семьи фермера. Так?

— Верно. Восемь человек, не считая детей.

— За что ты их убил?

— Какая разница?

— Мотив — важная вещь. Впрочем, в данном случае он действительно лишён смысла. Ты сможешь вернуться в форму и воевать?

— Зачем ты мучаешь меня этими глупыми вопросами? Или ты думаешь меня освободить? Даже если ты разрушишь клетку, я отсюда не уйду. Это мой выбор — принять наказание. Неужели ты всерьёз предполагаешь, что в противном случае эта смешная клетка смогла бы меня удержать?

— В вашем народе почитают серых стражей?

— Да. Но я пока не встречал ни одного.

— Ты ошибаешься. Я командор серых стражей Ферелдена. Как ты смотришь на то, чтобы вступить в орден?

— Зачем?

— Чтобы борьбой с порождениями тьмы искупить свою вину. Всяко лучше, чем тухнуть тут в виде посмешища.

— В твоих словах есть смысл. Но я принял своё наказание и, пока его не изменят, не смогу уйти. Это вопрос чести.

— Это мелочь. Я могу применять право призыва, и никто не сможет мне перечить. По крайней мере, формально. Однако ты должен понимать, что, дав согласие на вступление в орден, соглашаешься с обязательным посвящением и беспрекословным подчинением своему командиру. На первом пункте я акцентирую внимание, потому что тебе придётся пить кровь порождения тьмы, чтобы принять дар. На втором — потому что я не хочу споров и конфликтов внутри отряда. Если я скажу, что стоим здесь и ловим бабочек, значит, так нужно, и мы стоим и ловим бабочек. Методы кьюна слишком прямы и не всегда пригодны к использованию. Впрочем, верить ты можешь во что угодно.

— Я уже сказал, пока настоятельница не изменит своего наказания, наш разговор лишён смысла.

— Хорошо. Она изменит твоё наказание.

— Ты так в этом уверен?

— Есть разные способы убеждения. А большинство людей не отличаются крепкой волей и смелостью.

Стен усмехнулся, а Дален с Морриган не спеша двинулись обратно к таверне. На этот раз ведьма не задавала никаких вопросов, шла молча с серьёзным и весьма задумчивым видом, изредка посматривая на Далена. Впрочем, он это видел магическим зрением, наблюдая за реакциями женщины, которую планировал посадить рядом с собой на троне. Возле таверны стояла лагерем небольшая эльфийская семья. К ней Дален и направился:

— Хорошего вам дня.

— И вам, господин.

— Вы видели, что, когда я выходил из таверны, ко мне подошла рыжая девушка?

— Да, господин.

— Куда она потом направилась?

— Она дождалась, пока вы скроетесь из виду, и чуть ли не побежала в сторону церкви. Вернулась также бегом и сразу пошла внутрь. Пока что она оттуда не выходила.

— Спасибо вам за помощь. Вот, держите. — Дален протянул главе семьи медную монетку.

— Спасибо, добрый господин.

— Не за что. Посматривайте по сторонам. Возможно, я ещё буду обращаться к вам с вопросами.

— Хорошо, господин.

В таверну, откуда доносилась игра какого-то струнного инструмента под разноголосицу пьяного хора, Дален заходить не стал. Он направился в церковь. Нужно было не мешкать со Стеном, который был очень плох. Впрочем, шёл маг неспешно и всё время оглядывался по сторонам, примечая, что к чему в этой деревушке, так как в прошлое её посещение он почти всё время просидел в таверне.

Церковь Света представляла собой конструкцию, очень напоминавшую форму трёхнефного католического собора. Только крестов не было — на их местах размещались какие-то странные кружки с четырьмя оппозиционно расположенными шипами, символизирующими лучи света. Хотя отдалённо этот символ напоминал стилизованный крест.

Особой монументальностью местная церковь Света похвастаться не могла: метров шестьдесят в длину и около двадцати в ширину, высота самого высокого шпиля от силы доходила до тридцати метров. Скромно, короче. Во внутреннем дворе раскинулись палатки беженцев, а у массивных приоткрытых ворот стоял караул из двух храмовников. Короткий разговор — и Дален с Морриган внутри.