Алексей Доронин - Утро новой эры

«Надпись на куртке байкера: „Если вы можете это прочитать, моя телка свалилась с мотоцикла“, – произнес он тогда, обернувшись к ней. Ох, прости… Обиделась?»

Но она не обиделась. Насте казалось, что лучше быть просто не может. Настолько, что не верилось в реальность происходящего – особенно после того кошмара, через который она прошла.

Школа выглядела именно так, как она должна была выглядеть: типовое трехэтажное здание из красного кирпича в форме буквы «Т». Потом Саша узнал, что ремонт делали своими силами: вставили рамы, покрасили полы и двери, собрали по двум городам более-менее годный инвентарь, поменяли отопление – как и в большинстве городских зданий, оно теперь было автономным. В школьном дворе разбили огород, и теперь работа на нем стала важной формой трудотерапии – и для учеников, и для учителей.

До первого сентября было еще далеко, но учебный год было решено начать с 1-го июля, чтобы успеть подтянуть отстающих. Данилов мог представить себе связанные с этим специфические проблемы.

Внутри все выглядело как в любой довоенной школе, разве что чуть более потрепанным. Это же можно было сказать о руководителе педагогического коллектива. Алевтина Михайловна недавно разменяла четвертый десяток: молодящаяся, мелированная, с медоточивой улыбкой на вальяжном лице. Если бы не морщинка через весь лоб, можно было и вправду подумать, что все у нее хорошо. Она встретила Сашу очень любезно. Глядя на пустое место на стене директорского кабинета, где раньше наверняка висел портрет «национального лидера», Данилов представил, как эта дама строила по струнке своих подчиненных. С такой же прической, такими же серьгами в ушах и улыбкой. Как такой фрукт мог пересидеть в этом их Убежище и не потерять свой лоск, Александр ума не мог приложить.

Как бы то ни было, получив необходимые указания, он с головой окунулся в работу. Вначале ему рекомендовалось набросать учебный план. У него было два часа, но Саша управился за полчаса – сознание достало откуда-то из тайников памяти и английскую грамматику и педагогику, хотя он и не подозревал, что это могло где-то в нем остаться.

День начался вроде бы нормально, но скоро Александр понял, что махать лопатой приятнее. Было не сложно, но как-то муторно. Теперь о работе в школе он думал уже совсем без энтузиазма…

Во всем этом был только один светлый момент. Она. Настя. Ее голос, который, как ему часто казалось, он где-то уже слышал. Кроме голоса были еще и глаза. Блин, да кто в наше время смотрит женщинам в глаза? Не на попку, не на грудь или ножки, а в глаза?

Ее взгляд – Саша просто не мог подобрать слова, чтобы выразить то, что в нем было. Одно мог сказать точно – подобного ему не встречалось.

Хотя и все остальное тоже было на месте. Когда он в первый раз увидел ее, поднимающейся по лестнице, он не мог ей не залюбоваться. На ней был черный свитер с высоким воротом и простые черные, без всяких страз и аппликаций, джинсы, которые ей очень шли. Темно-русые волосы были собраны двумя палочками в прическу, заставившую его вспомнить японские гравюры. Саша подумал, что если их распустить, они будут лежать волной ниже плеч. На ее запястьях были широкие металлические браслеты. Почему-то ему очень захотелось взять ее за руку и коснуться ладони. Продолжая смысловой ряд, он сказал бы, что она похожа на героиню аниме. Все художники и аниматоры из страны Восходящего солнца изображают своих героинь подчеркнуто женственными, наверно потому что сами японки внешностью не вышли.

Ее оценил не он один. Два старшеклассника, стоящие у стены, проводили молодую учительницу двусмысленными взглядами, но Александр так глянул на них, что пацаны сразу сделали вид, что смотрят в окно. И правильно…

Хотя шла большая перемена, коридоры были полупустыми и не такими шумными, как он ожидал. Может, потому, что в здании, рассчитанном на тысячу учеников, было их от силы триста. Он вошел в класс № 7, представился и с чувством, с расстановкой начал первый урок.

Дети – сборная солянка от пятого до седьмого класса – слушались нормально. Может, чувствовали, что лучше его не злить, а может, еще уважали авторитет взрослых. Он знал, что с оболтусами постарше было бы труднее. Особенно с теми, кто остался сиротой и рос волчонком. Этих вообще хоть в колонию-малолетку. Но у него в классе дети были молчаливые и сосредоточенные, как маленькие старички. Это было страшновато.

Мало кто перенес катастрофу легко, но эти дети были сломлены больше взрослых. Тут был нужен психолог; хотя не факт, что хоть кому-то на свете психологи помогли.

Особого интереса к предмету на лицах школьников он не заметил. Впрочем, Саша читал урок механически, не пытаясь никого заинтересовать. Пожалуй, он был таким же хреновым педагогом, как и психологом, часто смотрел на часы и с трудом дождался, когда закончатся два академических часа, разделенные короткой переменой. И уже под занавес, продиктовав домашнее задание, не утерпел и отпустил их на пять минут раньше.

Настя занималась в соседней комнате. Она вела литературу – отечественную и зарубежную. В этот день – вроде бы отечественную. На цыпочках Данилов подошел к двери. Слышно было плохо, и он смог уловить лишь отдельные слова и общую мелодику фраз. Внезапно голос смолк.

Из соседнего класса, дверь в который была чуть приоткрыта, доносился голос эколога. Помимо Саши, это был второй мужчина в коллективе – старичок-пофигист, человек простой и прямой, даром что раньше был академиком государственной РАН, а не какой-нибудь РАЕН. Он был вхож к самому майору и раз в неделю участвовал в заседаниях городского совета. Но это не мешало ему быть своим с детьми, чего Саша так и не сумел достичь. На уроках мог и кулаком по столу стукнуть, а мог и анекдот рассказать.

– Если вы нашли труп, ни в коем случае не прикасайтесь к нему, – вещал старичок. – Нет, Сережа, он не укусит. И не уйдет. Но это потенциальный источник инфекции. Не такой опасный, как живой человек, но существенный. Специфика нашей жизни такова, что вокруг много мертвецов. Даже здесь, в Подгорном, не всех еще обнаружили. Поэтому надо запомнить место, где он лежит, а лучше пометить. Можно – условным знаком на стене дома или двери квартиры. Только не свастикой. В поле – палкой с флажком, в лесу веревкой опять же с красными флажками…

Настиного голоса все еще не было слышно, только смешки и обрывки разговоров подростков. Наверно, она уже закончила рассказывать основную тему и задала им какой-то вопрос для самостоятельного изучения.

В классе стало шумно, и Данилов едва успел отойти от двери. Он вспомнил, что звонка сегодня не будет – вроде бы плановые работы на электростанции. Что-то слишком часто у них эти работы.