Алекс Орлов - Представитель

Между тем лахман Майка уже скользил копытами по камням, вынося седока по крутой тропе. Оказавшись рядом с Гвинетом, Майк увидел не меньше дюжины человек с лопатами, которые убегали в глубь острова.

– Вперед! – скомандовал Гвинет, и Майк помчался следом за ним, уже не ощущая в себе никакого страха и действуя умело и расчетливо. Даже лахман стал слушаться каждого его движения, ухитряясь улавливать намерения своего седока.

Как Майк и ожидал, пока что им попадались не настоящие «собаки», а лишь набранные в банду бродяги, которые совсем не умели воевать и с криками разбегались в разные стороны, оставляя дома и не оказывая никакого сопротивления.

Гвинет бросил зажигательную шашку в амбар с сухими кормами, и тот сразу запылал, испуская клубы черного дыма. Это был хороший сигнал для «собак», однако вслед за амбаром жарко запылали еще несколько построек, находящихся на окраине лагеря.

Подхваченный порывами ветра, дым стал распространяться во все стороны, что сильно ухудшило обзор.

Не обращая на это внимания, Майк мчался напролом вслед за Гвинетом и Тобби, сбивая в дыму каких-то людей и стреляя в окна дощатых домов, откуда время от времени раздавались одиночные выстрелы.

Впрочем, это не мешало ударной тройке «барсуков» делать свое дело и уничтожать лагерные постройки одну за другой. Вскоре очередь дошла до самого большого дома, в котором, без сомнения, жил предводитель банды. Держа винтовку наготове, Майк проскакал вокруг постройки, однако никого не встретил. Тогда он достал последнюю шашку и, подъехав к окну, дернул запальный шнур.

Тот вспыхнул с глухим хлопком, и Майк уже собирался метнуть заряд в окно, когда заметил что-то такое, что заставило его остановиться.

– Бросай, а то оторвет руку! – крикнул выскочивший из дыма Тобби. Майк швырнул шашку в стоявшую неподалеку сараюшку и, даже не глядя на плоды своего труда, соскочил с лахмана и побежал к двери.

– Назад, Баварски! Сейчас я его сожгу!

– Подожди! Там кто-то есть! – прокричал Майк и, не слушая возражений, толкнул дверь.

Он ожидал увидеть все, что угодно, однако находка оказалось для него полной неожиданностью На широкой неопрятной постели лежала девчонка одних с ним лет Она была одета в незамысловатое летнее платьице, а ее большие глаза смотрели в потолок.

Поначалу Майку показалось, что она мертва, но потом он понял, что девушка пьяна или что-то в этом роде.

– Майк, ты жив? – донеслось снаружи.

– Да! – ответил он.

– Выбирайся скорее, мы уходим! Выходи, нужно сжечь этот дом!

– Сейчас!... – отозвался Майк и, подскочив к бесчувственной девушке, стал взваливать ее себе на плечо. Это было нелегко, однако он сумел это сделать и потащил свою ношу к выходу.

Едва он показался на крыльце, как возле него возник Тобби на своем лахмане. Он вытянул руку с пистолетом, и Майк увидел, что дуло смотрит прямо на него. Раздался выстрел, однако пуля прошла мимо и попала в кого-то, кто находился за его спиной.

– Кто она?! – заорал выскочивший из дыма Гвинет. – Зачем ты ее тащишь?!

– Я... не хочу, чтобы она... погибла, – задыхаясь, проговорил Майк.

– Бросай ее, это просто подстилка их командира! – настаивал Гвинет, едва сдерживая своего перепуганного лахмана. При этом он еще держал на поводу скакуна Майка. – Будет правильно, если ты ее просто пристрелишь.

– Нет, я не могу ее убить! – воскликнул Майк, укладывая девушку на землю.

– Тогда отойди, я сам это сделаю.

– Нет! Оставь ее, Гвинет, – потребовал Майк, загородив собой свою находку.

– Не время ссориться, – вмешался Тобби и швырнул в окно дома зажигательную шашку. Она полыхнула внутри постройки, и пламя с треском начало пожирать сухое дерево.

Гвинет опустил пистолет, и Майк запрыгнул в седло своего лахмана. Последний раз он взглянул на лежащую в неестественной позе незнакомку, а затем пришпорил скакуна и помчался следом за своими товарищами.

Тяжелая масса туков с шумом неслась по долине, поднимая облака соляной пыли. Неясные силуэты гиптуккеров в широкополых шляпах метались тенями в этой пелене, подсвеченные лучами нарождавшегося солнца.

Время от времени в этой фантасмагории звуков и теней вдруг возникали по двое черные фигуры всадников. Бросив беглый взгляд на текущую перед ними живую реку, они срывались с места и уносились прочь, чтобы вскоре появиться где-то еще.

«Ну что же, отличная картина, – размышлял Дьюк Лозмар, наблюдая в подзорную трубу свой будущий улов. – Нет ничего приятнее, чем видеть такое изобилие».

Даже появляющиеся то тут, то там «барсуки» не могли охладить охвативший его охотничий азарт, наоборот – при мысли о них в душе его вскипало злорадство. Раз эти выскочки решили стать в долине главными – пожалуйста, но только на первом же перегоне Лозмар укажет им их место.

У него даже мелькнула мысль, не нанести ли удар по их лагерю.

«А завтра мы отправимся к холмам, сожжем пару-другую ферм, – размышлял Дьюк. – С этим Карсоном, кажется, можно иметь дело».

Наконец он опустил подзорную трубу и оглядел сгрудившихся возле него «собак». Они замерли в напряжении, готовые к атаке. Они ждали только команды, и Лозмар милостиво позволил им то, чего они желали.

– Вперед, ребята! Туков берем живыми, остальным пускаем кровь!

Словно отпущенная пружина, «собаки» рванулись вперед, и следом за ними, неспешно разгоняя своего лахмана, поскакал и сам Лозмар. Фагот, верный своей манере услужения, двигался за хозяином, держа наготове винтовку.

Группа разгонялась все быстрее, и наконец сравняла скорость со стадом бешено мчавшихся туков.

Теперь «собаки» двигались параллельно своей добыче, постепенно приближаясь к животным на расстояние верного выстрела. В движениях гиптуккеров появилась нервозность, однако они чувствовали поддержку «барсуков» и не спешили уводить туков в сторону.

Лозмар тоже не торопил события, поскольку его группа насчитывала не более двух десятков человек. Надо было соединиться с другими отрядами, поджидавшими их впереди, и только потом переходить к решительным действиям.

Стремительное движение не прекращалось ни на секунду. Туки мчались по уже проторенному тракту, и ничто не мешало им на пути, а вот отряду «собак» приходилось лавировать между покрытыми тонкой коркой родниками и давно засохшими кустами, закованными в соляной панцирь и походившими на мертвые кораллы. Когда разгоряченные лахманы задевали их копытами, белоснежные кусты разбивались, словно фарфор, и разлетались мелкими искрящимися осколками.

Дикая погоня приводила «собак» во все большее возбуждение, они что-то выкрикивали и улюлюкали, кое-кто даже начал стрелять в воздух, но Лозмар это тут же пресек, погрозив плетенным из стальных жил стеком. Действие этого оружия успели испытать на себе многие, попав ему под руку в неурочный час.