Алекс Орлов - Судья Шерман

– Доггерти! – крикнул Хофман, и на его голос из двери одного из унылых казематов выскочил руководитель подземного подразделения.

– Здравствуйте, сэр, – произнес Доггерти, невысокого роста, щуплый человек в форменной куртке народного шерифа, правда, без одной пуговицы.

Как видно, для потрошителей мертвецов полное соответствие параграфу полицейского устава было необязательным.

Лицо Доггерти было бледным, из чего Лойдус сделал вывод, что этот человек сидит в подземелье все дни напролет.

– Это наш новый младший следователь – Ганс Лойдус, – представил стажера Хофман. – Он будет работать по последнему делу. Покажи ему все, одним словом, проведи курс молодого бойца. Нужно, чтобы парень не падал в обморок, если придется присутствовать при вскрытии.

– Хорошо, сэр. Мы закалим его надлежащим образом.

Сказав это, Доггерти так посмотрел на Лойдуса, что тому показалось, будто и его сейчас потащат в покойницкую и с биркой на ноге бросят на железный разделочный стол.

По спине Ганса пробежал холодок первобытного страха.

– Ну и отлично. Набирайтесь опыта, Лойдус. Когда Доггерти вас отпустит, поднимайтесь на второй этаж и поступайте в распоряжение старшего следователя Кулхарда. Вопросы есть?

– Нет, сэр! – привычно ответил Лойдус, хотя вопросов у него было хоть отбавляй.

Хофман ушел, и Ганс Лойдус остался один на один с обитателем страшного подземелья – мистером Доггерти.

– Ну что, пойдем? – просто сказал тот.

– Да, – кивнул Лойдус, хотя внутри нею все кричало «нет».

– Я предлагаю начать с твоего парня. Ведь, насколько я понимаю, это и будет твоим первым делом.

– Я не знаю, сэр, – признался Лойдус.

– Зато я знаю, – сказал Доггерти. – Подожди здесь, я только захвачу «спецуру».

И он исчез за дверью каземата, откуда появился сначала.

Спустя пару минут он снова вышел в коридор, и на нем был тот самый клеенчатый костюм лимонного цвета, в каких выходили на поверхность все сотрудники подземелья, забирая принадлежащую им добычу – трупы.

– Да-да, – словно перехватив мысли Лойдуса, произнес Доггерти. – Тот самый «желтый червяк» – так, кажется, называют нас ваши бандюги из патрульных отрядов?

– Да, сэр, – подтвердил Лойдус чисто автоматически.

– Не называй меня «сэр», парень. Я вольнонаемный. Если невмоготу и хочется вытянуться, называй меня мистером Доггерти, а еще лучше Сэмом.

– Хорошо, мистер Сэм. То есть, просто Сэм.

– Ну и пошли, – кивнул Доггерти и двинулся по сумрачным, плохо освещенным коридорам, словно кто-то специально заботился о том, чтобы эти помещения выглядели как можно более зловещими.

Защитный костюм на Сэме отвратительно морщился и шуршал, а Лойдус старательно выравнивал дыхание и опустошал голову от посторонних мыслей.

Он боялся, что не оправдает высокого доверия начальства и его непременно стошнит.

Вскоре бесконечные и путаные переходы под тусклыми лампочками подземелья закончились.

Доггерти вошел в квадратный бокс, отделанный белоснежной плиткой и залитый ярким синеватым светом от направленных ламп.

На специальной стальной платформе, как и ожидал Лойдус, лежал мертвец, а двое сотрудников Доггерти сидели в углу на сверкавших хромом стульях. Они ели бутерброды, лежавшие в никелированной ванночке.

– Хочешь бутерброд, Сэм? – спросил один из них.

– А это твои?

– Да.

– Тогда давай. Твоей хозяйке я доверяю, – сказал Сэм Доггерти и выловил из ванночки приглянувшийся ему бутерброд. Откусив большой кусок, Сэм тщательно его разжевал и, кивнув на позеленевшего Лойдуса, сказал: – Новенький – Ганс Лойдус. Его сам Хофман представил. Говорит, младший следователь. Будет вести дело этого бычка.

Под «бычком» Доггерти подразумевал тело саваттера, которое лежало на столе и ждало своей очереди.

– А я Колин, – представился сотрудник, угощавший бутербродами. – Это мой напарник Олле Дескштурм. Правда, дурацкая фамилия?

– Д-да, – промямлил Ганс, борясь с тошнотой.

– Ну, раз все перезнакомились, давайте приступать, – распорядился Доггерти, беря со вспомогательного столика чудовищного вида пилу. – Видишь ли, следователь, эти саваттеры всегда одеты в тонкое боди из стекловолокна, поэтому рассекать его приходится химическим лазером, а уже потом пользоваться всем набором хирургических ковырялок.

– А... зачем их вообще вскрывать? – собравшись с силами, задал вопрос Ганс.

– Этот вопрос не ко мне, но, насколько я понимаю, чтобы убедиться, что это настоящие саваттеры, а не добрые маливане. После вскрытия мы составим документ с описанием потрохов этого «бычка», а ты ознакомишься и подпишешь. На этом экспертиза будет закончена, и ты поднимешься к себе на второй этаж, чтобы думать всякий умные мысли...

Лойдусу указали место, откуда он мог все видеть и одновременно никому не мешать. Вскоре загудели электрические трансформаторы, засвистели пилы, и под сводами бокса разнеслись отвратительные звуки. Это длилось пару минут.

– Ну вот, грудная клетка вскрыта, – будничным тоном произнес Доггерти, – Подходи, смотри и оценивай.

– А что я должен оценивать? – пролепетал Ганс.

– Ты должен определить по толщине ребер и виду внутренних органов, что это действительно саваттер.

– Я уже вижу, – соврал Ганс, выбрав в качестве объекта созерцания треснувшую на стене плитку.

Снова засвистела дисковая пила, затем послышался треск и громкие ругательства Олле Дескштурма. До сих пор он молчал, но, когда его пила сломалась, подал голос:

– Вот сукин сын, нашпиговал свои кишки пулями!

– Скажи спасибо ребятам Джакоба, – заметил Доггерти и, повернувшись к Лойдусу, сказал: – Ну вот, смотри, следователь, вот это называется ранения, не совместимые с жизнью, и получил он их, когда его сбили ракетой... Любой из нас загнулся бы моментально, а он был еще жив и, судя по огнестрельным ранениям, оказал полицейским сопротивление...

– Да, – кивнул Ганс, хотя точно знал, что саваттер не оказывал сопротивления и гроссфитцер Джакоб стрелял в него на всякий случай. Вспомнился хозяин дома и его жена. А особенно ее глаза – такие пылкие и зовущие. О! Какая это была женщина. Кажется, ее звали Лейла.

– А вот посмотри, какое у него сердце! Не сердце, а компрессор! – воскликнул Доггерти, подцепляя блестящим крюком предмет своего восторга.

Ганс опустил глаза. Из всего, что касалось новой работы следователя, его интересовала только Лейла. А вскрытый труп, что же – к этому нужно привыкать. Промелькнула мысль, что жалованье следователя выше, чем патрульного. Однако заострить внимание на этом приятном обстоятельстве не давал образ Лейлы.

– Нет, ты только посмотри! – продолжал восторгаться орудующий крючком Доггерти. – Все органы отделены друг от друга реберными перегородками. Ты представляешь, Лойдус, какой это живучий парень?