Алекс Орлов - Судья Шерман

Зима в этот год обещала быть ранней и суровой. Майбо с Лейлой урожай уже собрали и даже овец пригнали с гор, чтобы дикие собаки не нападали на ягнят. В общем, приготовились. И теперь ждали, когда задуют ветры с далекого холодного побережья и пришлют холода и долгие вьюги. Такие долгие, какие бывают только здесь, в горах.

В один из таких предзимних вечеров жена Майбо, сидя за своим вязанием, вдруг сказала: «Гром гремит, слышишь, Майбо». На что он ответил, что это глупости.

Уж он-то знал, что в это время года никаких громов уже нет, а дожди ушли до следующей весны. Однако грохот повторился, и Майбо был вынужден признать – в горах непорядок.

А ближе к утру пришел он, тот самый незнакомец. Он постучал в дверь, а точнее, поскребся. Майбо поначалу так и подумал – крысы. Должно быть, голод пригнал их к дому, и теперь они подгрызают дверь.

Майбо поднялся с кровати, а жена спросонья спросила: «Ты куда?» Он ответил ей, что сейчас вернется, и, сняв со стены небольшое ружье, пошел к двери.

Ружье против крыс было делом привычным, поскольку, нагулявшие за лето вес и силы, эти твари становились здоровыми, как собаки. Так что оружие было совсем не лишним.

Однако это были не крысы. Майбо чуть ружье от удивления не выронил, когда увидел человека, который, истекая кровью, лежал на пороге.

– Лейла! Иди сюда! – закричал Майбо. Он не боялся диких собак и снежных львов, но вот мертвых людей опасался. Одним словом, потребовалось позвать Лейлу. Она была женщиной рассудительной и не боялась ничего, кроме пауков и мышей. Что, впрочем, было простительно.

– Кто это, Майбо? – спросила жена. Она догадалась прихватить фонарик и теперь светила на незнакомца. Солнце к этому часу едва обозначило восточный край неба, и в доме было еще темно.

– Не знаю, может, кто из дальней деревни, – пожал плечами Майбо. Было холодно, с гор дул пронизывающий ветер, но ему было жарко, и он боялся.

– Перевали его на спину, – сказала Лейла. – Может, он еще живой.

– Честно говоря, Лейла, мне не по себе.

– Давай, Майбо, ты же мужчина.

В конце концов Майбо пришлось перевернуть незнакомца. При этом он сильно перепачкался в крови. Да что там Майбо, все ступеньки крыльца оказались залиты кровью.

– Он еще дышит, – сказала Лейла, заглянув в лицо, искаженное гримасой боли. – Его нужно занести в дом.

– Ты думаешь, он будет жить? – с сомнением спросил муж.

– Нет, наверное, он умрет, но, может быть, перед смертью ему захочется нам что-то сказать.

– С чего ты взяла, Лейла? Вот уж совсем не хотелось бы его слушать, – пробурчал Майбо.

Он знал, что спокойнее живется тем, кто не сует свой нос в чужие дела, а уж тем более не спасает каких-то умирающих бродяг. Тем не менее дольше пререкаться с женой он не стал, и вместе они потащили незнакомца в дом.

Раненый был слишком тяжел, и выбившиеся из сил Майбо и Лейла решили оставить его в прихожей. Каково же было их удивление, когда, включив свет, они как следует разглядели своего незваного гостя.

– Мамочки, Лейла! Это же один из этих!.. – вскричал Майбо. – Я немедленно звоню в полицию!

– Не нужно, дай ему спокойно умереть, а затем звони куда хочешь.

Лейла сняла с вешалки свое старое пальто, в котором выходила к овцам, и, свернув его наподобие подушки, положила раненому под голову. Он застонал. Затем медленно открыл глаза и посмотрел на женщину. Губы его слабо шевельнулись, но он не мог произнести ни слова. Видимо, обессилев, он снова впал в забытье.

Тем временем Майбо принес стакан воды.

– Дай ему, может, немного очухается, – предложил он.

Лейла смочила раненому губы, и тот снова открыл глаза. Лейла поднесла стакан еще раз, и несчастный сумел сделать маленький глоток. После этого ему действительно полегчало, и взгляд его мутноватых глаз стал более осмысленным.

– Я… друг… – неожиданно произнес он довольно отчетливо.

– Конечно-конечно, – с готовностью закивал Майбо, а про себя подумал: «Как же, знаем мы таких друзей. Небось был бы здоров, давно бы нас укокошил, сволочь».

Незнакомец выглядел так, что Майбо сразу бы понял, кто он такой, даже если бы видел его одно мгновение. Широко расставленные глаза, короткие, редкие волосы, приплюснутый нос и кожа с апельсиновым оттенком.

При этом раненый был ростом не менее двух метров, да еще мышцы как у мула-тяжеловоза. Немудрено, что они с Лейлой чуть пупки не надорвали, пока втащили его в прихожую.

– Я друг… – снова повторил раненый и, указав глазами на нагрудную сумку, добавил: – Возьмите здесь и спрячьте…

Затем он снова ненадолго потерял сознание, а Лейла, повозившись с замком, сумела наконец его расстегнуть и вытащила неизвестный предмет размером с портсигар.

– Положи на место, – свистящим шепотом приказал Майбо. – Полиция разберется, что это за штуковина…

– А может, полиции не нужно знать, что это такое? – неожиданно для себя высказала Лейла крамольную мысль.

– Да ты что такое говоришь, дура?! – начал сердиться Майбо.

Ему показалось удивительно глупым, что они сидят перед умирающим чужаком в одном нижнем белье, а Лейла еще несет какую-то чушь. Видя, что в глазах жены загораются упрямые огоньки, Майбо сменил тактику.

– Ну послушай, Лил, – начал он вкрадчиво. – Ну кто он для нас? Стоит ли портить себе жизнь из-за этого мертвеца? Ты же знаешь, что полиция запрещает якшаться с ними, а ты хочешь спрятать эту хреновину… Ну зачем нам это?

– Не знаю, – призналась Лейла. – Но я ему верю. Человек не станет врать перед смертью.

– Он не человек, Лил.

– Кто бы ни был, но врать перед смертью никто не будет.

Налетевший ветер хлопнул ставней. Майбо вздрогнул. Видимо, потревоженный тем же резким звуком, раненый снова открыл глаза. Было видно, что он собрал последние силы, чтобы сказать что-то важное.

– Возьми и спрячь… Это важно для вас… За ним придут другие – отдадите им… Это важно для вас… Иначе вам всем грозит… опасность…

Все это несчастный проговорил довольно четко, но такое усилие стоило ему жизни. Раненый вытянулся как струна, и его глаза уставились в потолок. Поначалу они еще блестели и отражали светильник в прихожей, а затем стали тускнеть и погасли совсем, когда жизнь окончательно покинула это тело.

– Умер… – произнесла Лейла.

– Да, – кивнул Майбо, размышляя, можно ли уже идти звонить в полицейский участок, или Лейла потребует подождать еще немного.

– Ну вот, теперь можешь идти звонить, – сказала она, разрешая сомнения мужа.

– Ага, – поспешно согласился тот.

Полицейские приехали к десяти часам утра.

Их тяжелый вездеход остановился у ворот дома и, изрыгнув в небо фиолетовый дым, заглушил мотор.