Алексей Доронин - Черный день

— Складно звонишь, — кивнул наконец тот, кого Саша мысленно окрестил Старшим с ударением на последнем слоге. — Залазь, прокатимся с ветерком. Нам один хрен на юг надо.

— Вот, так бы сразу, — поддакнул тот, к которому подходила поговорка «Бог шельму метит». — А то «нет» да «нет», ломаешься как девка красная. Типа мы лохи, поверим, что кто-то будет топать в город чисто так, воздухом подышать. Да еще с противогазом. Только молись, чтобы там оно было. Понял, сучара?

— Да ты не боись, земеля, — толкнул парня в бок Старшой, поднеся к его глазам лезвие отнюдь не сувенирного ножа. — Если что не так, больно не будет. Чик, и весь ливер под ноги.

Без лишний церемоний его втолкнули в салон. Вечный пешеход по жизни, Данилов не слишком разбирался в марках автомобилей, но по высокому силуэту понял, что это внедорожник. Да по-другому и быть не могло. Разве пройдет по такому снегу машина с малым клиренсом? Цвета он был, скорее всего, черного, хотя в темноте никто не мог бы за это ручаться. На дверце, которую распахнули у него перед носом, Саша успел рассмотреть мелкие частые дырочки.

Рядом с ним плюхнулся парень со странной кличкой Горб — вроде не сутулый? — от души хлопнув дверью. Зарычал мотор, и они тронулись с места, с трудом проскочив занос, образовавшийся на переезде. Данилов подавленно молчал, медленно приходя в себя. Бандиты его пока не трогали, продолжая какую-то беседу, прерванную его появлением, прерывая друг друга скабрезностями и конским ржанием.

Он так и не понял, что заставило его оторвать глаза от пола и перевести взор на ледяную пустыню за окном. И вовремя. Через десять минут в свете галогенных фар промелькнула синяя табличка: «Коченево — 24 км».

Мимо нее он прошел с час назад. Это был удар посильнее, чем прикладом. Саша почувствовал, как у него внутри разливается горечь бессилия, от которой хотелось выть. Его везли назад, на запад. Значит, не поверили. Значит, конец. Что с ним сделают? Вряд ли съедят или продадут в рабство. Так далеко падение нравов еще не зашло. Скорее всего, они убьют его на ближайшей стоянке, но не просто, а с выдумкой. Фантазия человеческая не знает границ.

Он уже успел попрощаться с жизнью и весь следующий час думал только о том, что важнее — уйти из нее быстро или уйти достойно, когда новый дорожный указатель вернул в его сердце надежду. «Новосибирск — 12 км».

Значит, все-таки на восток. Значит, купились на его обман. Видимо, они просто объезжали препятствие на пути. Эта, казалось бы, кратковременная отсрочка наполнила Сашино сердце таким ликованием, будто он выиграл в лотерею миллион. Ему даже пришлось заставить себя думать об обугленных трупах и размозженных костях, чтобы взгляд, светящийся радостью, не выдал его. Он расслабился и откинулся на спинку сиденья. Впереди было еще много часов дороги.

Конечно, можно было сказать, что тайник ближе, в какой-нибудь из пригородных лесопосадок. Но путь туда недолог, и протекал бы он, скорее всего, без остановок, так что по логике вещей шанс убежать был бы мизерным. Слишком удаленный тайник тоже вызвал бы обоснованные подозрения.

«По теории вероятности попадают все в неприятности» — эта строчка из дебильной старой песни вторые сутки не шла из Сашиной головы. Путь до вымышленного тайника, который раньше можно бы было проделать за час, занял больше суток. Постоянно приходилось то съезжать с шоссе и прорываться по бездорожью, объезжая непреодолимые завалы, то плутать по проселкам в поисках обходного пути там, где дорога превращалась в непрерывное кладбище погибших автомобилей.

Ехать в густом черном тумане приходилось со скоростью утомленного пешехода — и все же четыре раза их «лендкрузер» поцеловался со своими мертвыми собратьями, помяв их своим мощным «кенгурятником». Даже на десяти километрах в час встряска от столкновений доставляла пассажирам мало удовольствия. Несмотря на двести с лишним «лошадей» под капотом и зимнюю резину, машина то и дело застревала, и тогда им приходилось всем вместе выталкивать ее из снежного плена.

Но все это играло Саше на руку. Чем больше у него времени, тем выше шансы. Он надеялся на то, что, попривыкнув к нему, они потеряют бдительность. Сколь соблазнительной ни выглядела идея мести, парень хотел одного — свободы. Но пока подходящей возможности не выпадало. Во время остановок с ним рядом всегда находился хотя бы один из них.

Второй день он был пленником троих субъектов, которых про себя без изысков называл подонками. По обрывкам разговоров Данилов постепенно восстановил картину их жизни и пришел к выводу, что ему крупно не повезло. Он умудрился повстречаться с самыми отмороженными ублюдками на территории бывшей России.

Двое из них были из Кузбасса — обращение «земеля» оказалось почти верным. Ну и что, если два последних года он прожил в Новосибирске, раз у него на генном уровне заложена принадлежность к земле Кузнецкой? Третий тоже оказался приезжим, аж из Европейской части России.

«Земляки», как он узнал из их разговоров, были солдатами срочной службы, отдававшими конституционный долг Родине где-то неподалеку. Чтобы понять это, хватило бы взгляда на их чуть отросшие ежики волос и одежду — смесь старого камуфляжа с дорогим новьем, на которое в прежней жизни они могли только пускать слюни.

Когда призвавшая их страна перестала существовать, бойцы сочли себя свободными от обязательств и в расчете на то, что в наступившем бардаке всем будет не до них, покинули расположение части. Расчет оправдался. Сколько бы дел они ни натворили, не было заметно милиции, идущей по кровавым следам.

Домой они не рвались, хоть и жили в соседнем регионе. Зато казенные автоматы хлопцы, уходя, решили прихватить с собой по принципу «авось пригодятся». И ведь пригодились. Видимо, звериное чутье подсказало им, что мир перевернулся с ног на голову и то, что было невозможным вчера, завтра станет привычным. В новом каменном веке, наступившем после затмения, прав будет не тот, у кого бабки и связи, а тот, у кого больше патронов и меньше сантиментов. Такими они и стали. А может, были всегда. Оба, кстати, за свою недолгую жизнь уже успели посидеть по малолетке, причем не за разбитое стекло.

Третий прибился к гоп-компании уже после, совершенно случайно натолкнувшись на дезертиров примерно так же, как Александр, но был принят ими, доказав свою профпригодность. Он в основном выполнял работу механика-водителя и с пленным почти не пересекался.

Вроде бы эта троица была Сашиными товарищами по несчастью, такими же беглецами от наступающей библейской катастрофы. Но почему-то парню меньше всего хотелось делить с ними кров. За те полтора дня, что он провел в их обществе, они почти никого не убили. Всего двоих. Но что-то заставляло Сашу думать, что их послужной список гораздо шире. Двое за два неполных дня… Произведя простейшее арифметическое действие в уме, он получил цифру четырнадцать. Четырнадцать покойников за две недели.