Иван Блюм - ОКО

— Каких производных штопора? — не понял я.

— Какой ты непонятливый, — усмехнулся Миша, — производная штопора это шуруп. Его вкручивают в пробку и вытаскивают ее с помощью плоскогубцев.

— Что-то мне кажется, что вы тут ерундой занимаетесь, — сказал я, начиная испытывать раздражение от болтливого соседа и никчемности разговора, — все проще простого. Пробка проталкивается внутрь бутылки, затем берется мягкая проволока, складывается в виде петли, просовывается в горлышко и ею зацепляется пробка. Достаточно будет, если петля лишь прижмется к пробке. Тянешь проволоку на себя, и она легко выходит вместе с петлей. Причем пробка будет неповрежденной.

— Ух, ты, — восхитился Миша, — где ж ты раньше был? Ты же незаменимый человек. Понимаешь, не так давно я крутился около одного сосуда с вином, в который упал старинный папирус и никак не мог достать его, но у меня была веревка, и я все думал, что у меня нет крючка, чтобы достать документ из длинного горлышка. Вот, говорят, век живи, век учись. Пошли. Потом поговорим. И не смотри на свой внешний вид. У нас все новички в первый раз приходят в спортивном костюме.

Столовая находилась неподалеку от административного корпуса в таком же коттедже, в каком было определено жилье мне.

Вся территория была изрезана хорошо асфальтированными дорожками, всюду была зелень, березки, елочки. Так и хотелось сойти с дорожки и полежать под деревьями.

— Успеешь еще поваляться под березками, — сказал Миша.

— Ты умеешь читать мысли? — удивился я.

— Нет, мысли я читать не умею, — улыбнулся сосед, — просто у меня были такие же мысли, когда я в первый раз проходил здесь.

Обеденный зал находился на первом этаже и был разделен на две половины — розовую и голубую.

— Вы что, все тут гламурные? — скривил я губы.

— На гламур никто не обращает внимания, — спокойно объяснял мне Миша, — просто у каждого человека каждый день разное настроение. И основные виды настроения — голубое и розовое. С черным настроением люди обедают у себя. Но настроение учитывается только у постоянного состава, а переменный состав обедает на втором этаже. У них там без гламура.

— А кто это постоянный состав, — спросил я, сегодня мой день вопросов.

— Постоянный состав это мы, — сказал Миша, — а переменный состав это те, кто обеспечивает нашу работу.

— Это получается, что мы здесь на пожизненно? — утихшее было раздражение снова начало проявляться во мне, так как я начал понимать, что мою свободу ограничили колючей проволокой и, вероятно, я не буду иметь возможности держать связь с внешним миром.

— Получается, что так, — уныло согласился Миша, — но скучать здесь не приходится.

— И что, ни у кого нет семей, родных? — задавал я бесчисленные вопросы.

— Семья и родные мешают науке, — сказал Миша, — если тебе нужна женщина, то она придет через полчаса после звонка и удовлетворит все желания. Чего тебе еще надо?

— Действительно, а что мне еще надо? — думал я. — Клетка есть, игрушки есть, кормят вволю, одевают, обувают, сексуальные потребности удовлетворяют. Живи да радуйся. Кому еще выпадают такие условия для работы? Да, пожалуй, никому.

Меню обеда было разнообразно и обильно. Как в санатории. Карандашиком я отметил то, что я хотел бы скушать на следующий день. На завтрак, обед и ужин. Народу было немного. В голубом зале сидели пять человек, которые мельком взглянули на меня и снова уткнулись в свои тарелки.

После обеда мы еще погуляли по территории. Миша рассказал, что и где находится, а потом, взглянув на часы, сказал, что обеденный перерыв уже почти закончился и нужно идти на рабочие места.

Меня это несколько удивило. В санатории, обычно, не работают. Получается, что здесь не санаторий.

— А где твое рабочее место? — спросил я.

— В моей комнате, — просто сказал Миша, — а у тебя в твоей комнате, где стоит компьютер.

В моей комнате уже сидел Николай Николаевич и читал какую-то бумагу. Увидев меня, он посмотрел на часы и сказал:

— Вот здесь распорядок дня. Просьба придерживаться составленного расписания. Здесь программа предлагаемых вам исследований. Мы все-таки организация, которая получает финансирование и дает выходную продукцию, оправдывающую наше финансирование, а я являюсь вашим начальником.

— Неужели наше государство такое бедное, что не может содержать пару десятков бездельников, воображающих, что они чем-то занимаются, и чтобы над ними не было никаких начальников? — съязвил я.

— Государство может, — согласился начальник, — но мы не государство. Тот, кто вкладывает свои деньги, хочет, чтобы эти деньги работали, то есть приносили прибыль. Что вы сделаете, если купленная вами вещь перестает работать?

Его вопрос был настолько наивен, что я даже удивился тому, что такого человека ставят руководить чем-то сложным и требующим недюжинного ума, поэтому и ответил так, как был задан вопрос:

— Странный вопрос. Конечно, верну товар в магазин и получу назад свои деньги. Пусть они сами разбираются с производителями.

— Так вот, у нас не получится вернуть товар производителю, — с улыбкой сказал Николай Николаевич, — мы еще не установили прямые контакты с Господом Богом, чтобы вернуть ему негодное для нас творение, не желающее отрабатывать потраченные на него деньги. Кроме этого, мы очень заинтересованы, чтобы информация о нас не просочилась за пределы уже виденного вами забора. Так что, делайте сами выводы из всего мною сказанного.

— Это звучит как прямая угроза, — резко сказал я.

— Я же говорил, что вы умный человек, — спокойно сказал начальник, — с такими людьми приятно работать. Мы знаем, что вы нашли способ компьютерного проникновение в пространство и можете получать необходимую документальную информацию по интересующим нас вопросам. Нас интересует проблема "2012".

— Светопреставление? — удивился я. — Но ведь это невозможно по всем научным законам. Человек может устроить светопреставление, но только в отдельной части Земли, а конца света не будет.

— Вы немного не так трактуете проблему "2012", — наставительно сказал Николай Николаевич. — "2012" это президентские выборы в России. Я не буду вас просвещать, но в каждом автократическом государстве с выстроенной вертикалью власти любой съезд партии или выборы президента-властителя всегда сродни с революцией или с государственным переворотом. Это у западных демократов все просто: кто бы ни пришел к власти, они будут двигаться вперед по пути развития капитализма. А у нас, знаете ли, генеральная линия похожа на пилу с обратным загибом режущего зуба. Шел на выборы демократом, а стал у руля, и оказалось, что он коммунист-монархист и задача его — прославиться так же, как и Сталин, чтобы стихи о нем слагали, памятники везде ставили, а пионеры везде под гром барабанов и скрипучие звуки горнов декламировали: спасибо товарищу Этому за наше счастливое детство.