Александр Авраменко - Сборник Солдат удачи

Как это слово сорвалось с его губ, Алексей даже не понял.

— Пойдем на свет.

Он подхватил девочку на руки.

— Там эти… Светочи Веры…

— Нет там никого. Не бойся. Я тебя защищу. Обещаю.

Маленькие ручки обхватили его за шею, и землянин ощутил, как худенькое тельце чуть расслабилось. С драгоценной ношей на руках он шагнул к выходу, подальше из этого царства смерти. Путь был длинный, но все же подошел к концу, и Алексей оказался на солнце.

— Как тебя зовут?

— Има. Има дель Coy. Я самая младшая дочь барона Имара дель Coy.

— А твои родители, они все…

— Да, дяденька… Они так кричали, так кричали… Меня старая нянька успела оттолкнуть в сторону и крикнула, чтобы я пряталась. Вот…

Девочка показала изгрызенный до крови кулак, и Алексей похолодел — маленький ребенок искусал себя, чтобы не выдать себя…

— Все плохое теперь позади, малышка. Не надо больше плакать. Обещаешь?

Има вздохнула:

— А ты… похоронишь их?

— Да.

— Я знаю, где семейные кольца…

…Яма получилась большой. А гробом послужил большой красивый шкаф. Алексей аккуратно сложил все останки ее семьи в него и, опустив, засыпал могилу. Не было никакой возможности разделить то, что он хоронил, по телам. Затем наступил черед колец. В обычаях Сюзитии не было ставить на могилах каких-либо знаков. Ни надгробий, ни религиозных символов. Все заменяло большое дерево. На его ветви вешали особые кольца, внутри которых писалось имя умершего. Даже когда человек пропадал без вести или от него не оставалось следов, кольцо вешали на ветвь семейного дерева. И именно оно считалось могилой. Землянин аккуратно повесил шесть больших колец на ветвь, затем подвязал белые ленты, в знак того, что они умерли насильственно. Это тоже было в обычаях Империи. Ленты разного цвета, означающие вид смерти… Сделал несколько шагов назад… Большинство членов семейства Имы погибло в бою, поскольку черный цвет воинов преобладал. Некоторые сподобились естественной смерти. Но их было меньшинство. «Семья воителей. Как и полагается истинному аристократу», — неожиданно с одобрением подумал он. Повернулся к стоящей рядом девочке:

— Поехали?

— Куда?

Он поразился неожиданно серьезному выражению отмытого личика.

— Куда? Серьезный вопрос…

Медведев после гибели своей семьи так и не обзавелся домом. Казармы, каюты носителей, штабная машина заменяли ему жилье. Впрочем, это не проблема, при его капиталах…

— Найдем куда. Не волнуйся.

Взяв девочку за руку, он повел ее к вездеходу. Парочка подошла к калитке, и вдруг из-за вездехода вышли пятеро… Светочи Веры! Фанатики-убийцы! Заметили машину и явились за головой приехавшего гостя. Краем глаза заметил, как исказилось нечеловеческим ужасом лицо ребенка и что-то в нем взорвалось. Расписанные татуировкой в виде языков пламени лица не успели даже сменить злорадство на другую эмоцию, когда он прыгнул вперед…

Ударом ноги снес первого из нападавших, одновременно успев оттолкнуть девочку от обрушившегося на ее голову топора и выхватывая из ножен тесак. Тут же почувствовал толчок в правое плечо, не обращая внимания на наступившую скованность в движениях, вогнал нож в горло второму. С разворота, присев, подкосил кованым ботинком третьего, который рухнул затылком прямо на металлическую подножку глайдера. Оставалось еще двое, и словно разъяренный зверь, имя которого он носил, землянин с ревом ринулся на них. Хрустнула пробитая выпрямленной ладонью гортань имперца, взвыл, лишившись глаз, последний. Но когда самый первый из фанатиков, оправившись от приступа рвоты, вызванного ударом в солнечное сплетение, выпрямился — было поздно. Его позвонки затрещали от усилия могучих рук, и голова запрокинулась назад, коснувшись затылком спины…

Когда кровавая пелена, вызванная боевой яростью рассеялась, Алексей осмотрелся — живых врагов не было.

— Има! — позвал он.

Девочка, вся дрожа, вышла из-за угла.

— Дяденька… Вы живы?

— Все в порядке, дочка. Не бойся.

— А… Они?

Парень осмотрелся — кучка мертвого мяса в изломанных позах, из-под которого кое-где вытекали тоненькие струйки крови.

— Все закончено, Има. Пойдем домой… А, черт!

Он заметил торчащие провода из-под приоткрытого капота глайдера.

— Вот гниды!.. Придется пешком…

…Так его и запомнили жители близлежащего городка, куда он вошел утром, весь залитый кровью из простреленного насквозь тела, неся на руках перед собой спящую сюзитскую девочку. Провожаемый изумленными взглядами выживших жителей столицы, в которых впервые появилось что-то еще, кроме апатии, безнадежности и отчаянной покорности судьбе. Ввалился в комендатуру, встреченный давешним сержантом-дежурным, и прохрипел иссушенным горлом:

— Врача. Ей и… мне.

И потерял сознание… Впрочем, ненадолго. Очнулся от резкого запаха нашатыря. Плечо уже было обработано и забинтовано, а могучая фигура Николая склонилась над лежащей на столе неподвижно девочкой. С трудом, преодолевая шум в ушах, поднялся, оттолкнув дежурного с пузырьком в руках, и, подойдя к столу, встревоженно спросил:

— Что с ней?

— Жива. Будет жить, но надо подлечить.

— Хвала богам… — машинально произнес Алексей на имперском и осекся, увидев удивленный взгляд друга.

— Сам-то как?

— Ерунда. Царапина. Заживет как на собаке.

— Смотри. Кто она?

— Има. Дель Coy. Младшая дочка того самого барона. Единственная из уцелевших. Их всех того… Убили. Светочи Веры. И нарвались на меня.

Он провел ладонью по горлу в извечном жесте смерти. Мыскин кивнул в знак того, что понял. Вновь склонился над девочкой, впрыскивая лекарство инъектором.

— Что делать думаешь?

Медведев склонился над худеньким истощенным тельцем, погладил лоб ладонью, с трудом оторвал взгляд, переведя его на Николая.

— Удочерю. Готовь бумаги.

Подполковник вперил тяжелый взгляд в парня, потом отвернулся, молча вытащил из ящика лист пластиката.

— Хорошо подумал?

— Пиши…

— Имя?

— Има. Има Алексеевна Медведева. Семь стандартных лет…

Сухо простучали клавиши логгера, и Мыскин протянул еще теплый заполненный бланк.

Алексей спохватился:

— Да, слушай, на всякий случай, дай твой новый номер Т-фона. Я пока не знаю, куда меня загонят, так что постоянного адреса у меня нет.

— Я уже знаю. Пока ты мотался к барону — пришло предписание. Тебя оставляют на столичной планете.

— На Рамдже?

— Да. Будешь командовать тяжелым полком. Так что вот твой адрес. — Достал из стола очередной лист и протянул парню.

— Спасибо…

— Да не за что. Для чего еще нужны друзья?

— Я твой должник, Коля. Будешь в наших краях — заезжай. Всегда тебе рад.

Тот криво усмехнулся:

— Мне через месяц домой. Контракт кончается, а продлять не хотят. Так что… Армию сокращают.