Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Часть 2

За выездом на трассу следили. Он был в этом уверен.

Использовав режим зума и видоискатель в коммуникаторе, графу удалось рассмотреть, то следят — из небольшой Альфа-Ромео, причем, судя по обвесу — модификация Quadrifoglio, четырехлистник — так называются модификации с полным приводом, причем очень хорошим, раллийным полным приводом. Он сфотографировал машину вместе с номером и переслал фотографию Рику, судя по звукам опять подкреплявшемуся. Он скинет ее в римскую квартиру — а Дейл постарается что-то узнать, тем более что у них есть незаконным образом полученный пароль к базам данных Интерпола.

Ближе к вечеру он понял, что машина стоит здесь не просто так, и что ему противостоит (пока не противостоит, но мало ли) грамотный противник. Во-первых — этот человек каждый час переставлял машину, но так чтобы видеть съезд с дороги. Во-вторых — перед закатом он вышел размяться и граф увидел его самого. Старше его… лет на десять, не меньше, но это ничего не значит. Скорее наоборот… в САС разрешалось служить в боевых подразделениях до сорока лет, а обычно солдаты служили где-то с тридцати до сорока, с выслугой год за два и год за три в зоне боев очень неплохо получалось. И потому граф, которому в этом году должно было исполниться тридцать, знал, насколько опасны солдаты в этом возрасте: пусть они не такие безбашенные, как молодежь — но они на пике своей формы, вдобавок к чисто физическим показателям прибавляется осторожность, опыт, расчетливость. Такие люди в большинстве своем прошли боевые действия, многие не раз, получили реальный опыт, какой не получишь никак иначе. Человеку, которого он видел, было что-то около сорока, но по тому, как он двигался, когда выполнял простейшие упражнения, разминая затекшие мысли — граф понял, что этот человек все еще опасен. Средних лет, рост в районе шести футов, ничем не примечательное лицо, очень короткая стрижка, почти наголо — так стригутся военные. Если у него еще есть оружие… У него самого то оружия нет.

Граф сделал несколько снимков и переслал их по тому же самому пути — чтобы попытаться опознать этого человека. У них была связь с Лондоном — неблизкая, кружным, можно сказать, путем — но была.

Всю ночь граф спал вполглаза, опасаясь неприятностей. К мотоциклу он так и не подобрался — счел, что немедленно будет обнаружен. На всякий случай, граф подобрал палку, несколько камней и с помощью веревки, несколько футов которой были всегда с ним — сделал пращу. Опасное в умелых руках оружие, в своем, графском лесу он даже сбивал фазанов камнем, подкрадываясь к ним на близкое расстояние…

Утром — граф проснулся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, что произойдет. Снова проехал этот проклятый фургон и следом за ним — пошла эта самая Альфа. Граф смотрел на происходящее через тактический прицел — магнифайер, снятый с винтовки. К его удивлению — человек в Альфе даже не пытался следить за фургоном, он просто обогнал его и начал сигналить. То есть они знали друг друга! — это на корню разрушило теорию графа о том, что неизвестный может быть полицейским.

На пределе видимости — все таки магнифайер с трехкратным увеличением совсем не то, что бинокль или подзорная труба — граф Сноудон наблюдал, как машины, и Альфа и фургон — свернули с дороги там, где была придорожная траттория, та самая, в которую и он хотел зайти за водой. Он увидел, как эти двое вышли и обнялись… получается, они старые друзья и давно знают друг друга. Какое-то время — недолго — они были в траттории, наверное, перекусили — а потом вышли и сели в машину, в тот самый фургон. Поехали назад — и свернули с дороги на том самом съезде. В сторону монастыря!

Граф Сноудон сделал еще несколько снимков. Когда фургон растаял за поворотом — он сорвался с места и побежал к тому месту, где оставил свой мотоцикл.

Мотоцикл был на месте, ровно там, где он его и оставил. Граф выкатил его на дорогу, оседлал — мотоцикл завелся с полоборота. Сейчас — он был готов убить за несколько минут душа.

Но перед душем — надо было кое-что сделать…

Мотоцикл — граф остановил на стоянке. Неспешно пошел в сторону траттории. Рядом с Альфой незнакомца — споткнулся, и за то время пока поднимался — успел установить на машине небольшой маяк — передатчик. Отряхнулся, пару раз помянул Деву Марию, с независимым видом вошел в тратторию.

— Скузи…

— Си, синьор, — владелец траттории, пожилой итальянец в фартуке обратил внимание на клиента…

— У вас свежий лимонад?

— Конечно свежий, синьор, у нас самый лучший лимонад, какой только может быть. У моего тестя большие сады совсем недалеко отсюда…

Граф положил на стол бумажку в тысячу лир. Чертова инфляция…

— Хорошо, тогда самый большой бокал лимонада, какой вам удастся сделать. И пиццу, скажем… с грибами. Мне еще надо добраться до Рима.

— Путешествуете, синьор?

— Да, на мотоцикле. Решил проехать по всей Африке тоже…

— Опасное дело, синьор…

Граф Сноудон подмигнул.

— Мы не выбираем простых путей…

— Слава Богу!

Именно этими словами — встретил нас аббат Марк в своей келье. Православные христиане — никогда не благодарили друг друга. Они всегда благодарили только Бога. В этом — православие было схоже с исламом, только в православии не было и следа той ненависти, которая отличает радикальный ислам. Хотя… раскололи же когда то и веру и страну, лучших — изгнали [91] Напоминаю, что в этом мире в тридцатых годах окончательно победило старообрядческое православие. …

— Слава Богу, — подтвердил я, — что вижу вас в добром здравии.

— Увы… сын мой, не совсем в добром. Но Господь даст, поживем еще. Не даст — так и помирать не страшно.

Аббат Марк, бывший русский разведчик, учреждавший со мной резидентуру в Персии сразу после подавления мятежа размашисто перекрестился, и я последовал его примеру. Послушник Тихон, который здесь брат Витторио — тоже.

— Сыт ли ты, сын мой?

— Об этом потом. Я по делам…

Аббат посмотрел на послушника.

— Разве ты не накормил гостя, постучавшегося в нашу дверь?

На самом деле — я был не против поесть нормальной, горячей пищи, ибо не ел ее уже несколько дней. Но сначала — про дела.

— Благодарю вас, отче, но телесное ничто перед духовным…

— Так ты вернулся на эту землю для того, чтобы впустить благодать в душу свою.

— Нет, отче. Для того, чтобы убить генерала Абубакара Тимура. Он где-то здесь, я это точно знаю.

Аббат с печальным видом кивнул.

— Я понимаю, что это совсем не по-христиански, но…

— Это по-христиански, сын мой… — перебил меня аббат, — ибо "не убий" не значит — "не защити". Если ты делаешь то, что ты делаешь ради защиты своей страны и людей, живущих в мире с Господом — в этом нет греха.