Елена Горелик - Лев и ягуар

— Джон, ты слышишь?

— Ничего не слышу, Ричард. В чем дело?

— В том-то и дело, что ничего не слышно. Канонада стихает. Видать, линкоры срыли форты к черту и добивают флот.

— Ага… — Харменсон быстро произвел в уме некие подсчеты. — Выходит, они высадят десант на набережную аккурат, когда мы выйдем на позиции… Дьявол! Эдак они успеют распотрошить городишко раньше нас!

Они и так потеряли время, отыскивая ямы-ловушки на дороге. Отстрелялись от нескольких засад, устроенных какими-то индейцами («А говорили — испанцы их тут всех перебили… Враки!»), при попытке обойти скопление выявленных ямок дважды нарывались на «сюрпризы» — протянутые в траве тонкие веревочки, приводившие в действие полулегендарный сен-доменгский «холодный запал», в свою очередь подрывавший привязанный к кофейному кусту небольшой картечный фугас. Результат — десяток трупов. И это они еще к окраинам не вышли, хотя по наезженной дороге должны были давно уже быть там. В одном месте, заметив какое-то движение в кустах, принялись палить в ту сторону. Харменсон мог поклясться, что слышал приглушенный вскрик. Оттуда не ответили, и несколько парней сдуру кинулись туда — догнать и хорошенько порасспросить… Капитан Харменсон всякое видел. Но чтобы земля под ногами без всякого запала или фитиля взрывалась — такого еще не бывало. Заряд был, правда, не очень сильный. Одному из парней оторвало ногу. Другой, сгоряча не разобравшись, в чем дело, ринулся к нему на помощь… и наступил на вторую такую же мину А в том, что это именно мины новейшей конструкции, Харменсон уже не сомневался. Сен-Доменг — та еще штучка. Остальные, застыв на месте, — боялись ступить в сторону, черти — принялись стрелять по кустам… Снова примчался капитан Фолкингем: «Что у вас опять случилось, черт бы вас побрал?» Чуть не присоветовал господину капитану поменьше времени проводить в арьергарде. Парни тем временем осторожно вернулись по собственным следам, а раненые… Этих оставалось только пристрелить, чтоб не мучились. Все равно не жильцы, а пока их вытащишь, еще кто-нибудь подорвется… Словом, приключений хватало. Теперь приходилось расходовать пули, время от времени постреливая по дороге. Пару раз это сработало: мины взорвались, и ямайцы спокойно прошли по образовавшейся «тропинке». Но в итоге они все-таки опоздали.

— Прибавить ходу, — скомандовал Харменсон.

— А мины? — покривился капитан Пауэлл.

— Пусти вперед кого не жалко, — хмыкнул Харменсон. — Ладно, шучу. Пусть твои парни идут впереди, простреливая дорогу. Если есть мины — они взорвутся, и мы проскочим. Потратим порох, зато целее будем.

Так и сделали, пожалев, что не нашли по дороге стада свиней или коз. Так бы прогнали скотинку по дороге. А так приходилось расходовать боеприпасы. Но и правда — целее останутся.

Наличие баррикад на окраинных улицах Сен-Доменга никого не удивило. Помнится, испанцы в Панаме использовали ту же тактику. Ну так ведь их там и побили. Сама же Алина-Воробушек и применила против баррикад отбитую у донов артиллерию, да еще поддала жару «адским ромом», секрет которого оказалось разгадать мудрено, но возможно. Здесь англичане прихватили с собой четыре корабельные пушки. Пупки бы надорвали, да очень кстати оказались мобилизованные в добровольно-принудительном порядке ямайские негры.

— Пушки вперед! — скомандовал Харменсон. — Щиты вперед! Стрелки — в две линии!.. Залп!

Иные пираты, и не только на Сен-Доменге, умудрялись попадать с двухсот шагов в бутылку. Но для защитников баррикад, укрывшихся за телегами и мешками с землей, этот первый залп прошел без последствий. Ямайские братки преследовали чисто психологические цели — по возможности запугать ополченцев. Следующие залпы производились уже с совсем другой целью — не дать защитникам высунуться, пока канониры заряжают пушки. И под прикрытием щитов стрелки постепенно продвигались к баррикадам…

— Готово, кэп! Сейчас наведем — и дадим им жару!

Омерзительный понижающийся вой заставил ямайцев укрываться за щитами: они хорошо помнили осаду Картахены и дальнобойные пушки, стоявшие на линкорах «стервы». Если это разрывные, то сейчас полетят осколки. А деревянные щиты — самое то, что при этом нужно. Однако, молодцы, придумали стрелять навесным огнем с закрытой позиции, как из мортир. Из пушек, на которых есть пороховые полки, так не постреляешь. А жаль… Ямайцы ждали взрывов на земле, но снаряды взорвались… у них над головами. И осыпали дождем смертоносной картечи. Харменсону такая картечина — проклятые сен-доменгцы догадались зарядить не свинцовыми пульками, а щебнем! — располосовала предплечье. Пауэлл вообще сел на землю, тупо глядя перед собой, и завалился лишь спустя пару мгновений. Харменсон не сразу понял, в чем дело, а потом догадался взглянуть Ричарду на темя. Так и есть: камешек вошел точно сверху и — все…

— Черт бы их побрал! — заорал Харменсон, морщась от боли. — Где Фолкингем, мать его так? Где его чертовы вояки? Надо или срочно отступать, или пробиваться к баррикадам, пока нас тут не перебили!

Отчаянные ямайские братки склонились ко второму варианту: отступать, а потом снова идти по простреливаемому месту? Они и так потеряли слишком много людей. И, пока воцарилось короткое затишье, канониры оперативно выстрелили по баррикадам. Только в одном случае из четырех ядро попало довольно точно, разметав верхний слой мешков. Но и это Харменсон посчитал удачей — надо было ближе подбираться, чтобы разбомбить баррикады с полной уверенностью в их дальнейшей небоеспособности. Воробушек в Панаме приказывала стрелять с тридцати шагов… Пираты, бросив пушки и прикрываясь щитами, подобрались как можно ближе. Снова услышав знакомый вой снарядов, они немедленно вскинули эти щиты над головами и столпились под ними как смогли… Словом, кто не успел, тот опоздал. А затем, переждав разрывы картечных фугасов, ямайцы побросали щиты и ринулись в атаку. В знаменитую пиратскую атаку, сметавшую на своем пути все живое.

И вот тут защитники города изволили высунуться из-за баррикад. В их арсенале оказались старые корабельные пушки, заряженные картечью. А скорострельные ружья Сен-Доменга были не менее знамениты, чем пиратская атака…

Перестрелка шла жесточайшая. На борту «Гардарики» уже было около трех десятков убитых. Но сколько трупов лежало на палубе «Сент-Джеймса», определить было крайне затруднительно. Единственное слово, которое напрашивалось — тьма. Потери как минимум шесть к одному, если не больше, ибо точность и эффективность пиратского огня были просто убийственны. К тому же пираты были обучены сразу выбивать офицеров и лучших стрелков противника. Так что в первую же минуту на борту английского флагмана из офицерского состава остались в живых только старший помощник Грин, Оливер Хиггинс (хоть он и не служил на флоте, но имел офицерский чин), старший канонир, ну и, само собой, господин адмирал. Пираты целенаправленно, методично выстреливали всех, кто пытался командовать на палубе, а лишенные командиров матросы уже не могли действовать слаженно, командой… Фок-мачта «Гардарики» при ударе треснула, фор-брам-рея сорвалась и повисла на вантах линкора вместе с фор-брамселем. Несколько человек под прикрытием огня обрубили ванты, обрезали шкоты, и фок-мачта, обрывая стяжки, начала под тяжестью собственного веса неотвратимо заваливаться вперед.