Dragon Marion - Не люби меня

— Ну, и что ты умеешь?

Генри не обиделся. Этот парень, похоже, со всеми разговаривал этаким покровительственным тоном.

— Не скажу, что такой же крутой, как вы, но надеюсь, что вы меня научите тому, чего мне недостаёт.

— Например?

— Выносливости, например.

— Ну, этому долго учить.

— Потому я ещё и не научился.

— Что у нас на эту неделю? — поинтересовался Джон.

— Да ничего особенного. У «Соколов» трое «форвардов» в больнице, так нас попросили сделать их работу — взять Коваля.

— Наркоделец, — сказал Джон Генри.

— Джон, я живу в КЗБ.

— И что?

— Я знаю, кто такой Коваль.

— А, ну слава Богу, хоть что-то ты знаешь. Когда это?

— Завтра. Придёт Гаральд и будем разрабатывать операцию.

— А он что-то говорил насчёт того, когда придёт?

— Ты спешишь?

— Нет, есть хочу.

Роб посмотрел на часы.

— Должен сейчас быть. Сказал, что в десять будет. — Что ж, подождём.

— Ты как, пойдёшь с нами или пока со стороны посмотришь? — спросил Джим у Генри.

— Пойду с вами. Хочу попробовать себя в деле.

— Рискуешь, — произнёс Стив.

— Рискую. Но я хочу понять, чего стою.

— Что ж… Дело твое, — сказал Эндрю, поднимаясь. — Джон, можно тебя на минутку? У нас аппарат выдачи кофе не работает, это по твоей части.

Они отошли.

— Джон, ты знаешь, ребята не очень довольны.

— Я вижу.

— Это из-за Микки.

— Из-за Микки?

— Он красивый очень. Они думают, что он пришёл занять его место.

— Это не так. Я очень не хочу, чтобы он занял его место. Я боюсь за него. А сам он туда не полезет. Я же говорил тебе, у него Князь украл старшего брата. Он не очень-то дружелюбно относится к вашему брату.

— Это уладим. Главное — объяснить парням, что память Микки священна и нерушима.

— Но Эндрю, когда-то ведь придётся его заменить.

— Только не надо пытаться объяснить им это сейчас.

— Я и не собираюсь объяснять это им. Я с тобой разговариваю.

— Джон, я сам не могу пока представить себе никого на его месте.

— Эндрю, мне ведь тоже нелегко. Ты знаешь, я относился к Микки не хуже, чем ты.

— Ладно, мы говорили про Генри, по-моему.

— Точно. Есть рациональные предложения?

— Нет. Они должны сами его узнать, понять, кто он такой. Ты только объясни ему, что его щупают, чтобы он не повёл себя неправильно.

— Он не дурак, Эндрю.

Тем временем в «гостиной», как они её называли, завязался неторопливый разговор. В него явно приглашали Генри.

— Ходил вчера к психологу, — неспешно начал Роб, — он сказал, что мне пора в отпуск.

— Если слушать всех психологов, — мрачно заявил Коул, — то нам всем пора в отпуск. — И, повернувшись к Генри: — Ты знаешь его?

— Колса? Конечно. Мужик умный, но больно уж флегматичный.

— Ага, — лениво вставил Эрик, — он так о нас всех заботится, что иногда забывает, что нам дело делать надо. А как начнет вопросы свои дурацкие задавать… «Зачем ты сюда пришел?» Не знаешь, что и ответить. Вот ты, например, зачем сюда пришел?

— Я? — Генри задумался и, тщательно подбирая слова, сказал: — Я живу в КЗБ. Про нас говорят, что мы сами и есть преступность, но никто не защищает нас, кроме нас самих, а когда мы защищаемся, обвиняют нас в противозаконных действиях. Мой брат оказался бессилен против воли тех, кто богаче и, значит, сильнее. В полиции нас не стали даже слушать. Едва научившись ходить, я познал, что такое ненависть, но так и не смог понять

ее. Причины, конечно, есть, но сейчас… Столько лет прошло… Но они не

могут принять нас. Мы должны сами заявлять про себя и отстаивать свои права. Но мы никогда не сможем этого сделать, пока больше половины преступников будут иметь тёмные волосы. И оттого наша первая задача — справиться с этим. В КЗБ меня научили ненавидеть, но ни к кому я не питал большей ненависти, чем к тому парню, который убил моего брата. И поэтому я здесь. Я не хочу, чтобы подонки убивали людей. И я не хочу, что слово «подонок» ассоциировалось у всех с нами.

— К сожалению, с подонками не так уж легко справиться, — сказал Джим.

— Но это не значит, что вовсе нельзя.

— Не значит. Но многим из нас это стоит жизни. И почти всем — семьи.

— Когда я пошёл в спецназ, — сказал Патрик, — мои родители сказали: «Если ты не уйдёшь, можешь с нами распрощаться». Ну, я не ушёл. Понимаешь, когда я был малой, нас выгнали из КЗБ. Один богач хотел открыть в нашем доме ресторан, и однажды к нам пришли три здоровых бульдога и сказали: «Вам разрешили жить в разных районах города, и катитесь отсюда». Поломали мебель, заявили, что если через неделю мы ещё будем здесь, то пожалеем об этом. Мы уехали. Мне пришлось пойти в обычную школу. С тех пор я всё время ходил в синяках. Через год пошёл в спортивную секцию на борьбу, стал отбиваться. Когда предложили идти сюда, ухватился руками и ногами. Отец считал, что драться-не профессия и что я могу найти много других способов убиться. Мать хотела, чтобы я стал врачом, даже заставила поступить в институт и

дрожала за каждый день моей учебы там, но я все равно на третьем курсе

бросил. Слез было… А через неделю я ушел сюда. Ещё через неделю Брайан помог мне снять квартиру. С тех пор я своих не видел. А Стив так и вообще своих из-за работы потерял.

— Это было, когда меня в первый раз подстрелили, — неохотно отозвался Стив. — Мать схватил инфаркт, до больницы не довезли. Отец прожил без нее месяц…

— А теперь Микки, — добавил Тим.

— Да, Микки… — Патрик вздохнул, и его разговорчивость исчезла самасобой.

— Он был особенный, — раздался голос Эндрю от двери. — Не такой, как все. Тебе этого не понять, ты его не знал. Но он… связующее звено, которого мы лишились. Его невозможно заменить, и в то же время нужна какая-то нить, которая бы сшила разорвавшуюся ткань.

— И этой нитью должна стать месть. Чем больше нас будет, тем меньше парней будет умирать. И не только спецназовцев, которые присягнули отдать жизнь, если понадобится, но и самых обычных людей, которые никаких клятв не давали. Сколько можно тратить людей, молодых, полных жизни, только приготовившихся испытать искушения молодости и научиться исправлять ошибки? Никто не сможет занять ничьё место, кто бы он ни был. Каждый человек уникален, и его место останется незанятым всегда. Наша задача — сделать так, чтобы было как можно меньше пустых мест, правильно я говорю?

— Правильно, парень, — сказал Брайан, положив ему руку на плечо. — Не кипятись. Ты прав. Мы все это тоже понимаем, просто… расклеились. Нюни пустили. Не можем пока в себя придти после его смерти. Это пройдет, только надо побольше таких, как ты. Чтобы встряхнули, знаешь.

Гаральд пришёл в половине одиннадцатого.

— Итак, юноши, — сказал он, словно Генри тут и не было, — вот план дома нашего друга. Как видите, тут три подземных хода. Один из них выходит в лес, другой — в центр города, третий — в подвалы банка, в котором он работает. Ходы охраняются, поэтому в них заходят одновременно по пять человек наших и по пять «Соколов». Ещё пять наших ребят идут внутрь. Коваль — парень реактивный, успех зависит от неожиданности. Внутрь идут Джон, Эндрю, Стив, Патрик и Роб, остальные делятся на своё усмотрение.