Александр Воробьев - Нашествие

Да, теперь и он уже различал шум мотора, из-за поворота дороги вылетел покрытый камуфляжными разводами БТР, не доезжая десятка метров до берега, резко затормозил, и с брони горохом посыпались люди. Подкрепление прибыло.

Их сменили, загрузили на броню укрытое простой дерюгой тело Самошкина, и БТР теперь уже неторопливо покатил в центральный поселок. На душе было погано, из-за его ошибки и нежелания отправить за помощью, погиб человек. Игорь закрыл глаза и просидел так, изображая спящего, до самого поселка.

Рана и в самом деле оказалась несерьезной, пуля прошла вскользь, разворотив плечевые мышцы и вырвав изрядный шмат мяса, но поселковый фельдшер гарантировал, что вскоре подвижность руки восстановиться. А пока покой и сон. От госпитализации Игорь отказался, снова вызвавшись охранять берег. Начальство решило не препятствовать, и на следующий день, все еще морщась от боли в простреленном плече, Игорь прибыл на блокпост у единственного в округе моста.

Нести службу тут было и проще и одновременно сложнее. Народу было немало, более тридцати человек постоянного состава, что жили на превращенной в настоящую крепость усадьбе оставшегося безвестным «нового русского». Трехэтажный особнячок, окруженный высоченным кирпичным забором, возвышался на холме, у самой реки, менее чем в сотне метров от моста. Свой электрогенератор, своя артезианская скважина, нехилый запас солярки, заполненный продуктами подвал, такое ощущение, что нувориш планировал пересиживать в усадьбе настоящую осаду. Где он сгинул, трое мордоворотов охранников не знали. В первые минуты, когда еще действовала сотовая связь, шеф позвонил и предупредил, чтобы ждали, но добраться до «крепости» так и не сумел. А потом пришли солдаты, и даже не тратя времени на ругань с охраной, реквизировали все, что попалось на глаза. Теперь здесь располагались свободные от охраны бойцы.

Группу Игоря пополнили пятеркой свежих бойцов, выделили им внушительный зал на третьем этаже, с окнами выходящими на реку и велели обустраиваться. Первое дежурство на блокпосте им назначили через двое суток. Этакий незапланированный отдых.

Первым делом, Игорь отправился изучать окрестности. Двор он обошел быстро, усадьба лежала на добрых полгектара, но львиную долю двора занимал особняк. Здоровенный гараж, на шесть машин, теннисный корт, пустующий сейчас бассейн, флигель с генератором, да сторожка у ворот, вот в принципе и все. Главные ворота, обложенные мешками с песком, теперь все время оставались закрытыми. А от маленьких, куда мог пройти лишь человек, до самого бетонного, наспех построенного блокпоста, тянулся основательный ход сообщения. Блокпост, несмотря на топорный вид, внушал. Собранный из бетонных блоков, невысокий куб выглядел весьма как грозно, торчащая на крыше башня от «Шилки», ощетинившаяся счетверенным блоком автоматических пушек, лишь усиливала это впечатление. Сбоку, через дорогу, Игорь присвистнул, настоящая противотанковая пушка, укутанная маскировочной сетью, чуть ближе к реке аппарель, в которой виднелся силуэт закопанного по самую башню танка. Да, что ни говори, а просто так на эту сторону здесь не пробраться, окопались ребята не на шутку.

Игорь обошел укрепления, оценив качество старательно въевшихся в почву окопов, несколько рядов колючей проволоки, что перегораживала мост, пулеметные гнезда у дороги. Здесь и вправду можно было выдержать основательный штурм. Дежурили здесь сутки через двое, по десять человек в смене, хотя одновременно на посту находилось не более трех часовых, остальные отдыхали, коротали время за игрой в карты, одна парочка отрабатывала друг на друге удары, даже не озаботившись снять бронежилеты. А ну так и есть, уцелевшие контрактники из внутренней охраны арсенала. Игорь с тоской покосился на упакованное в бинты плечо. Правая рука слушалась плохо, даже не сколько из-за самой раны, сколько благодаря тугой, стягивающей порванные мышцы повязке. Из-за руки Игорю пришлось на время расстаться с полюбившимся, но увы, слишком тяжелым пулеметом, позаимствовав у оружейника новехонький, еще в смазке, автомат.

Двое суток отдыха пролетели незаметно, но заметно прибавили сил, изрядно поистраченных в бесконечных, бессменных дежурствах у реки. Рана потихоньку заживала, местный санинструктор из «Цитадели», как в шутку называли усадьбу, пообещал, что через пару недель повязку можно будет снять. Игорь очень на это надеялся, молодое, полное сил тело противилось вынужденному покою, хотелось двигаться, бегать, ни в чем не уступать остальным, быть полезным.

А задача была проста, заступить на сутки и не пускать никого, ни женщин, ни детей, никого. Единственное исключение делалось для родственников жителей тех деревень, что находились под защитой, да для обладателей полезных теперь профессий. Кузнецы, врачи, химики, список был недлинным. Кому скажите на милость, мог понадобиться теперь профессор изящной словесности, или кто он там был. Первые остановленные им на мосту люди. Изможденные и голодные, несколько семей, полтора десятка человек под предводительством высокого, худощавого старика в старомодном пенсне. Сколько их потом было, таких вот несчастных, лица их стерлись из памяти, слившись в нескончаемую череду, а этого старика Игорь помнил. Помнил, как старик, жестом остановив своих у самого входа на мост, как подошел к нему, выслушал отказ и так же гордо, не теряя достоинства, повернул обратно. Помнил, что тот коротко бросил фразу в лицо метнувшегося к нему мужчины, и как запричитали женщины, поняв, что их мечтам о безопасности не суждено сбыться.

Они ушли, а Игорь еще долго бродил по мосту, игнорируя удивленные перешептывания за спиной. Чем дальше, тем больше он переставал походить на того, робкого, добродушного паренька, каким помнил себя до армии. А не случись войны? Каким бы он был сейчас? Наверное, сейчас бы гулял на гражданке, наслаждался летом и отдыхом, ухаживал бы за девчонками. Он вырос и возмужал, служба научила его наглости и наскоку, уж теперь то он не стал бы теряться… А вместо этого, он стоит на мосту и решает, кому жить, а кто и недостоин. Скорей бы зажило плечо, ни часа здесь не задержится, куда угодно, только не здесь, где умирает совесть!

Игорь нес службу на мосту, а вечерами, сидел на берегу реки с самодельной удочкой. Рыбалка всегда успокаивала нервы, а теперь, это естественное успокоительное стало требоваться ему все чаще и чаще. Правда теперь, когда рухнуло государство и прекратилось снабжение продовольствием, рыбалка стала одним из способов добывания пищи. Так что ни о каком уединении речи быть не могло. Конечно, с удочками подобно ему сиживали лишь ребятишки, все взрослые пользовались неспортивными, но гораздо более эффективными сетями. Но и ребятишек в округе хватало. Редко редко, когда удавалось Игорю найти местечко, куда не доносились восторженные ребячьи вопли. Плечо заживало медленно, пуля Все-таки основательно разворотило мышечную ткань, а с рукой весящей на перевязи, проку от него оказывалось куда как немного. По этой же причине, Игорь рыбачил с берега, грести одной рукой можно на пироге, но никак не на добротной аллюминевой «Казанке». Клевало тут неплохо и порой он приносил рыбы, достаточно, чтобы накормить человек пять, радуясь, что и раненный оставался полезным для общества.