Александр Воробьев - Нашествие

– Дрова у забора.

Белкин облокотился на столешницу, приблизив лицо почти вплотную.

– И что же ты понял?

– Серега, у них не так много сил, как нам кажется. Большую часть они использовали в первом ударе, когда разнесли нам всю инфраструктуру.

– Это не новость, я слышал и такое мнение.

– Да погоди ты. Они накапливали силы, разворачивали промышленность, укреплялись на захваченном плацдарме. Все эти годы мы были для них безвредны. А теперь, когда начала складываться новая структура, когда мы начали налаживать связи с соседями и думать не только о выживании, они вновь начали наносить уколы, прицельно вынося наши центры. И ты заметил, все выжившие говорили, о том, что пришельцы частенько используют нашу технику.

– Знаю, это вполне рационально, теперь нам особо нечего противопоставить даже вертолетам. Но я не понимаю, к чему ты это говоришь?

– Нам больше нельзя прятаться. Вообще нашей ошибкой было то, что мы начали прятаться с самого начала. Но еще и сейчас не поздно! Мы должны перейти в контрнаступление.

Сергей засмеялся, таким негромким и от того еще более обидным смехом.

– Гоша, сразу после той весны никто физически не мог перейти в контрнаступление. Партизанская война может и была бы эффективна, но нам просто не дали времени ее организовать, все основные силы были уничтожены еще до развертывания, ты же помнишь. А потом все просто потеряли связь друг с другом. Линии то может где и сохранились, да вот центры связи они вынесли в первую очередь, даже военные.

Игорь разгорячено грохнул кулаком по столу.

– Серега, но сейчас у нас есть шанс! Их силы не беспредельны, а мы теперь хотя бы приблизительно знаем возможности их техники. Нужно торопиться, пока у нас самих регресс не зашел слишком далеко, пока нас не вырезали к едреной матери! Сколько можно бегать от них?! В общем, сегодня я подам заявку на общее собрание.

– Глупо.

– Люди нас рассудят.

– Как знаешь.

Они наспех позавтракали вареной картошкой, и уже через час, подперев двери поленом, Игорь выехал в центральный поселок. Да, за месяцы его депрессии в округе многое изменилось, даже дорога, по которой они ехали, несла следы запустения. Невооруженным глазом было видно, что по ней практически не ездят. Зато лесная тропинка, на которую они свернули через пару километров, была утоптанной и несла на себе множество следов тележных колес. Лес в этих краях рос полосами, шириной не более километра, чередуясь с широченными просторами полей, и тропинка огибала поля, не рискуя высунуться под открытое небо, что опять, как и годы назад, таило в себе угрозу. Две деревни, что они миновали, зияли провалами мертвых окон, люди ушли под покровы леса, спеша обосноваться там до наступления холодов. Третья оказалась выжженной дотла. Игорь обратил внимание на оплавленный дорожный указатель «Остроговицы»

– Это же далеко от южной границы.

– Пришельцы идут не сплошным фронтом, удары наносятся в самые крупные поселения.

– Думаешь спутниковая разведка?

Телегу тряхнуло на ухабе, Сергей выругался и покрепче ухватившись за борт, ругнулся на сидящего с вожжами Нахалова.

– Леха, ради бога, смотри куда едешь!

Возчик огрызнулся.

– Не нравиться, веди сам.

Игорь покашлял, привлекая внимание, Белкин смачно сплюнув на дорожную пыль, переключил внимание обратно.

– А что же еще, по твоему, телепатия? Сейчас снова ввели светомаскировку. С низкой орбиты освещенный поселок только слепой не обнаружит.

– Толку то от светомаскировки, если они инфракрасный диапазон используют.

Сидящий по другую сторону телеги Валентайн философски заметил.

– От судьбы не уйдешь.

– Но постараться можно. Дымоходы с рассеиванием сделать, или еще что-нибудь. Хотя…

Сергей заинтересовался.

– Что хотя?

– Да как тебе сказать. Знаешь, мне кажется, что ни черта они не будут каждый отдельно взятый дом выжигать, им главное не допустить создание центров кристаллизации.

– Центров чего?

– Центров, где начнется восстановление государственности, промышленности, торговли. Пока мы разобщены, то безопасны. Помнишь, чем закончилась попытка построить цех по производству зарядов к РПГ?

Белкин невесело усмехнулся.

– Такое забудешь. Намек понятен, нормального химика у нас не оказалось, а с соседями у нас тогда контактов еще не было.

Сверху заморосил мелкий и противный дождик, извечный спутник питерской осени. Здесь, в лесу, морось практически не ощущалась, лишь изредка, с задетой ветки вниз обрушивался ливень, но в воздухе моментально повисла промозглая сырость. Игорь нахохлился, поплотнее завертываясь в куртку.

– Мужики, шапки лишней ни у кого нет?

Ему протянули потрепанную плащ палатку, телегу укачивало на ухабах и Игорь почувствовал запоздалую сонливость.

– Я покемарю.

Никто не протестовал, поэтому Игорь, закутавшись в плащ палатку, поудобнее устроился, в устилающем дно телеги сене. Он всегда любил спать в движущемся транспорте, неважно, был ли это давно позабытый поезд, или примитивная гужевая повозка, главное, что его, спящего, везли в желаемое место.

К центральному поселку, приехали вскоре после обеда. Некогда многолюдное, сейчас поселение почти опустело, большинство жителей, напуганные угрозой «зачистки», уже перебрались в спешно отстраиваемые лесные поселения. Потемневшие от непогоды дома, зияли лишенными стекол окнами, даже простое оконное стекло, в нынешних условиях становилось изрядной ценностью. Это на первый взгляд все просто, смешай песок и глину, да обожги их в печи. Но сделанные в примитивных условиях стекла, не шли ни в какое сравнение с теми, прежними, что остались от прошлой жизни, да и стоили они немало, на контролируемой территории их не делали, а выменивали у соседей, возя хрупкий товар за полторы сотни километров.

Перед бывшим сельсоветом, двухэтажным зданием из белого кирпича, где заседал Совет, собралась внушительная толпа, из почти сотни человек. Три десятка лошадей, принадлежавших старостам деревень и членам Совета, мирно хрумкали сено возле коновязи, Сергей не соврал, сегодня и правда был общий сбор тех, кто руководил жизнью рода. Игорь упруго соскочил с телеги, разминая затекшие мышцы, потом вклинился в толпу, кинув на ходу.

– Мужики, подождите меня здесь.

Его узнавали, кто сочувственно хлопая по спине, кто стыдливо отводя глаза. О его беде знали почти все, за годы службы он примелькался во всех уголках контролируемой территории, приходя на помощь в первые годы, когда округа кишела разнокалиберными бандами. Да и потом вооруженные подразделения выполняли полицейские функции, совмещая в себе и дознавательные и карающие функции. Да, Игоря знали многие, и многие в свое время были ему обязаны, чью-то семью он отбил от банды, уберег чью-то деревню, кому то помог устроить сына в подразделения, за кого-то ходатайствовал о снижении налогов. И вот теперь он, как и другие, оказался в беде, потеряв в один день всех.