Альфред Ван Вогт - Империя атома

Он размышлял о возрасте цивилизации, которая претерпела такую ужасную катастрофу, что забыты даже названия океанов. Сколько она длилась? Он мог предполагать: тысячи лет.

Однажды он написал матери:

«Ты знаешь, раньше это меня не интересовало. Но теперь я впервые задумался над происхождением нашей культуры. Возможно, вместо того, чтобы заниматься бесконечными интригами, мы должны были заглянуть в свое прошлое и выяснить, какие смертоносные силы высвободились давным — давно на этой планете. Меня беспокоит вот что: те, кто действовал против Земли, готовы были буквально уничтожить планету. Такая безжалостность для меня неожиданна, и, хотя это все отвлеченные рассуждения, я с некоторым беспокойством смотрю в будущее… Возможно ли, чтобы борьба за власть между группами достигла такого размаха, чтобы весь мир содрогнулся от безумия этой борьбы? Я предполагаю внимательнее всмотреться в эти проблемы, чтобы выработать здравую философию власти».

В другом письме он заявлял:

«Мне всегда досаждала примитивность нашего оружия. Я склонен верить сказкам о существовании в древности различных типов огнестрельного вооружения. Как ты знаешь, в нашей культуре имеется этот парадокс. Мы владеем машинами, которые так тщательно сконструированы, что могут совершать путешествия в безвоздушном пространстве. Знание металлов, которые делают эго возможным, унаследовано Линном, но его истинное происхождение неизвестно. С другой стороны, наше оружие — луки, копья, стрелы. Я думаю, в прошлом это примитивное оружие было заменено другим, совершенно новым типом оружия, которое, в свою очередь, сменилось еще более новым. Это означает, что промежуточные виды вооружения просто исчезли из нашей культуры, тайны их производства забылись. Эти сложные устройства трудно было производить — я все еще рассуждаю, — и поэтому умение передавалось от отца к сыну, как произошло и со сведениями по металлургии. Мы знаем, что даже во времена варварства храмы были и хранилищами производственных знаний, и похоже, что кто — то сознательно уничтожил некоторые виды древних наук. Мы знаем также, что с древних времен храмы противятся войнам. Возможно, в них сознательно была погублена информация, касающаяся оружия».

Среди прочего Тьюс тщательно изучал происхождение семьи Линн. Как и Клэйн, изучавший ту же историю, Тьюс отметил, что Косан Деглет, сын основателя династии, был изгнан из Линна врагами семьи. Изгнанный официально, лишившись собственности, конфискованной Патронатом, он переселился на Марс, а позже с помощью отделения своего банка, сумел возобновить дело и на Земле. Как и многие проницательные люди до него, он предвидел изгнание; когда захватили его дома, гам нашли удивительно мало сокровищ.

Враги Косана были вынуждены повысить налоги. Эти налоги оказались столь обременительны, что деловые люди все сильнее хотели возвращения Косана Деглета. Это желание, отметил Тьюс, мудро стимулировалось с Марса самим Косаном. В нужный момент представители народа формально пригласили Косана вернуться из изгнания, подавили попытку части благородных семей силой захватить власть и провозгласили Косана лордом — правителем.

В течение тридцати лет Косан был фактическим повелителем Линна. Тьюс вспомнил, как однажды посетил дом, где жил Косан Деглет. Теперь это было торговое здание, но у входа висела медная доска с надписью: «Прохожий, когда — то это был дом Косана Деглета — В нем жил не только великий Человек, но само знание обитало в этом доме».

Погоня за знаниями и банковское дело — таковы были краеугольные камни могущества Деглетов. Так решил лорд Тьюс. В ключевые моменты банковские интересы семьи были такой притягательной силой, что подавляли всякое сопротивление. И во все годы их роста страсть к собиранию произведений искусства и связь с учеными приносили им уважение и восхищение, что помогало уменьшить влияние случайных ошибок.

В течение долгих месяцев одиночества и размышлений, последовавших за изгнанием, Тьюс много думал об этом и постепенно стал критически оценивать свою жизнь в Линне. Он начал видеть ее безумие и пустоту. Он со все возрастающим удивлением читал письма матери. Это был рассказ о бесконечных обманах, заговорах и убийствах, написанный простым, но эффективным кодом, основанном на дешифровке слов, известных только его матери и ему самому.

Удивление перешло в отвращение, а отвращение вызвало понимание величия семьи Деглет — Линн сравнительно с ее противниками. «Нужной было что — то делать с этой бандой невежественных воров и рвущихся к власти негодяев, — решил Тьюс. — Мой отчим, лорд — правитель, предпринял решительные действия, умерив амбиции соперников».

Он подумал, что такой подход теперь не является правильным. Для объединения вселенной больше не нужно сосредоточивать власть в руках одного человека или одной семьи. Старая Республика также не возможна, ее губят бесконечные раздоры. Но ныне, после десятилетия всеобщего, но размытого по течениям патриотизма, под руководством лорда — правителя можно восстановить республику, и, весьма вероятно, она уцелела бы, чтобы заниматься не интригами.

Схожие мысли занимали и самого лорда — правителя. Он уже строил некоторые планы. Особую опасность в существующем раскладе сил, как он понимал, представляла леди Лидия, его жена. Пригласив на тайную встречу Неллиана, Медрон Линн стремился сделать ученого, а через него — внука, своими союзниками.

— У нас странная семья, — начал он. — Сначала ростовщик, потом проницательный Косан Деглет, который сумел стать единоличным лордом — правителем. Можно опустить Парили — старшего: его слабость позволила вырасти оппозиционным силам. Но кризис наступил в большой битве за контроль над храмами во времена Парили Деглета и его брата Лорана. Их не любили, потому что они действовали деспотически и потому, что заметили то, чего почти никто тогда не замечал, — растущую власть храмов. Жрец, политик, действуя через легко поддающуюся воздействию храмовую конгрегацию, все более и более влиял на государство, и почти всегда его влияние было нереалистичным и узколобым, направленным только на усиление власти храмов. Парили и Лоран совершенно сознательно — я в этом не сомневаюсь — вели затяжные войны, главной целью которых было отлучение большей массы людей от храмов и, одновременно, привитие им солдатской философии, противостоящей воздействию храмов. Группа, позже связавшая себя с Рахейнлом, в это время пользовалась поддержкой, открытой и тайной, храмовых ученых, и следует отдать должное Лорану, моему отцу и его брату: они сумели удержать власть и влияние, хотя все их ненавидели и против них непрерывно действовали храмы. Вспомним: они были изгнаны на пятнадцать лет и вернулись уже в тридцатилетнем возрасте. Во время этих пятнадцати лет в Линне действовал закон, по которому смертной казни подлежал каждый, кто хотя бы помыслит о разрешении Деглетам вернуться в Линн. По этому обвинению были повешены или обезглавлены некоторые друзья нашей семьи.