Валерий Алексеев - Похождения нелегала

Умом я понимал уже тогда, что никакое зарубежье, никакая Германия, никакой Лихтенштейн мне не помогут, поскольку свое прошлое человек всю жизнь возит с собою, и в этом багаже среди прочего хлама лежит первопричина всех его бед.

Пока я не вернусь в ту роковую точку, где я сошел с пути порядочного человека, мне суждено вновь и вновь оказываться в паутине порока.

Но это означало, что я должен явиться с повинной и сдаться российским властям. Увы, на такой подвиг лояльности и самоотречения мне не хватало силы духа.

Вы тут уютно окопались, и каждый новый пришлец оттуда вас раздражает: "Чего приперся? Езжай назад!"

Но если я туда вернусь, меня просто убьют — в десяти шагах от границы. И этот груз останется на вашей совести, вы не освободитесь от него никогда.

Конечно, не мне говорить эти слова: на моей собственной совести лежит тяжкое бремя. Из прихоти, из баловства я стал причиной гибели прекрасной юной женщины, оставил за своей спиной безутешных ее родителей. Ежеминутно я слышу, как они меня проклинают.

Хотя, с другой стороны, всех кто-нибудь да проклинает. Непроклятых нет и быть не может, кроме младенцев.

У всех за спиной череда безутешных жертв.

58

Снабженец мой завез меня в Бескудниково.

Оставаться там было неблагоразумно, и я не мешкая, но и не торопясь, на автобусах и троллейбусах с многочисленными пересадками перебрался на Ленинский проспект, поближе к германскому консульству.

Там я снял квартиру у одной тетушки по имени Марина Петровна: она как раз собиралась на дачу до осени и прилежно отрывала телефонные язычки объявлений "Снимем квартиру" на остановках общественного транспорта, за каковым занятием я ее и застал.

Обаять эту женщину оказалось несложно. Она питала глубочайшее почтение к вузовским преподавателям и считала их людьми тихими и аккуратными.

Похвальное заблуждение.

За долгим чаепитием с вареньем я поведал Марине Петровне, что получил от зарубежной фирмы крупный заказ на перевод научного текста и нуждаюсь в тишине и одиночестве: коммунальная квартира, где я прописан, этого мне обеспечить не может.

Марина Петровна прониклась ко мне еще большим уважением, что не помешало ей заломить несусветную цену и слупить с меня плату за три месяца вперед.

Кроме того, она потребовала клятвенных заверений, что девок я в квартиру водить не буду.

Мне ничего не стоило дать такие заверения, тем более искренние, что общением с женским полом я сыт был по горло.

Со своей стороны Марина Петровна обещала, что до середины сентября не будет мне никоим образом досаждать.

На другое утро я полностью экипировался в универмаге "Москва" (за наличные, естественно), там же обзавелся кое-каким багажом, приобрел для вящей убедительности пишущую машинку, поменял баксы и рубли на марки и перебрался к Марине Петровне.

Проводив любезную хозяюшку до электрички и еще сотню раз заверив ее, что буду вести монашеский образ жизни, я вернулся домой и пошел наливать ванну.

59

Однако отдохнуть от пережитого и хоть на час расслабиться мне не дали: раздался долгий настойчивый звонок.

Подкравшись к двери, я заглянул в глазок. На площадке собралась целая куча народу: трое мужиков в форменных австро-венгерских кепочках, суетливая бабулька и два мужика с остолбенелыми лицами понятых.

— Да там он, там! — ядовитым голосом говорила бабулька. — Вон, свет головой заслонил. И вода льется. Высаживайте дверь.

Звонок повторился, потом в дверь забухали кулаки.

— Налоговая инспекция! — крикнул фуражечник. — Вы обязаны открыть и предъявить документы.

Мне стало легче: видимо, соседи донесли, что хозяюшка моя сдает квартиру и не платит налоги. Черта с два я им открою, не те времена.

Однако голос пришлось подать: иначе действительно высадят дверь, а потом скажут, что так и было.

— Какая еще инспекция? Я вас не вызывал. Тётя мне велела никого не впускать.

— Вы квартирант? — строго спросил фуражечник.

— Зачем? У меня свой дом есть. Я племянник Марины Петровны. Квартиру караулю. Буду каждый день сюда приходить.

— Откройте и предъявите документы.

— Не открою. Я вас боюсь.

— Тогда будем ломать дверь.

— Ломайте.

Потоптавшись еще у порога, фуражечники ушли. Разошлись по этажам и понятые. Осталась соседка.

— А я вот не уйду! — пропела она. — До ночи стоять буду.

Я приоткрыл дверь и грозно сказал:

— А ну, пошла отседа, стукачиха поганая!

Проклятая баба прыснула прочь, оставив меня полным и безоговорочным победителем.

Однако мне стало ясно, что покоя здесь не будет.

Поэтому я решил не откладывать свои дела в долгий ящик и немытый отправился к консульству ФРГ с твердым намерением устроить свою судьбу сегодня же, чего бы это мне ни стоило.

60

Огромная толпа у проходной консульства меня не обескуражила: я как раз боялся одиночного прохода по мраморным посольским анфиладам под зорким наблюдением российских и германских властей.

А потом: очередь, милая очередь, что может быть роднее для бывшего советского человека?

Питательная среда, аккумулятор житейского опыта — и зримое доказательство, что ты на верном пути.

Все туда — и ты на лыжах.

Я потолкался среди людей, записался на послезавтра, уточнил время перекличек, послушал чужие разговоры.

Из разговоров выяснилось, что место в очереди можно купить, и довольно недорого.

Выяснилось также и то, что за калиткой, на территории консульства Огибахину ничего не светит.

В толпе не нашлось ни одного индивида, который не имел бы как минимум приглашения от родных, от знакомых, от партнерских фирм, от международных организаций, просто от людей доброй воли.

А у меня в Германии не было ни родных, ни знакомых, ни тем более деловых партнеров.

Времени наводить контакты у меня тоже не имелось.

Оставалось, в который уж раз, довериться какому-нибудь незнакомому человеку.

Я облюбовал молодого очкарика, стоявшего в очереди с кипой загранпаспортов в руках, отвел его в сторонку и предложил за визу десять тысяч условных единиц.

Глаза у него вспыхнули, как у рекламного кота, он затребовал двадцать штук, сошлись на пятнадцати.

Однако паспорт мой очкарику не понравился. Перелистав его, он кисло сказал:

— Не, с такой ксивой даже за миллион не возьмусь.

И возвратился в свою очередь.

Эту щепетильность я не сразу оценил по достоинству: ведь мог бы взяться, получить деньги — и сбежать.

61

Именно так и замыслил поступить следующий мой собеседник, отзывавшийся на имя Кирюха.

— Визу без приглашения? Кайн проблем, нет вопросов. Почему не помочь хорошему человеку?

Я с трепетом вручил ему свой поруганный паспорт. Кирюха в него даже не заглянул.