Николай Берг - Крепость живых

Галоша все так же ровно и стремительно несется по поверхности воды. Километров пятьдесят в час, пожалуй. Надо бы внимательно смотреть по сторонам, запоминать, прикидывать… Но это очень тяжело. Видно, что в городе много света – и фонари, и окна, и подсветка некоторых зданий, фары машин и красные стопы. Но кое-где горит и огонь – дымных хвостов в небе добавилось. И это очень непривычно. Город вроде с виду жив, а мы знаем, что он уже умер. Или умрет скоро. И мы не можем ничего сделать… Но пока где-то работает автоматика, где-то еще работают на постах живые люди – и внешне, с воды, все отлично.

Разговоры стихают. Водитель хрустит сухариками, свистит винт сзади, урчит мотор и шлепает вода под днищем…

От поездки остается странное впечатление – вроде как на маршрутке прокатились, но очень стремительно, без лихих виражей и резких торможений. Остается по праву руку Кроншлот. Впереди торчит Чумной форт. Видны корабли в гавани. Но «Хивус» идет не туда, куда обычно прибывали суда с экскурсиями, а куда-то вбок. Отмечаю про себя, что по льду он прет не хуже, чем по воде. Правда, сейчас нет волн.

Места совершенно нежилые. Какие-то ангары, склады, заборы. Непарадная часть Кронштадта. Не был тут ни разу. Да и не пустили бы, наверное. Вон тут как все перегорожено.

Агрегат встает окончательно. Включается свет в салоне.

– Должны тут встречать, договаривались, – поворачивается к нам водитель.

– Может, выйти посмотреть? – спрашивает Николаич.

– Не стоит. Местность незнакомая, – останавливает его эмчеэсовец, что постарше.

– Ну кому как.

– А мертвяков по уму тут быть не должно.

– Это почему?

– Да тут и людей-то один на километр. Холодно. Вода рядом.

– Протабанишь – и одного за глаза хватит.

– Это да, что да, то да.

– Мужики, а ведь в Галерной гавани у вас тоже хрен подберешься. Чего «Кроншпиц»-то эвакуировали?

– Дык говорили же, безоружному и одного мертвяка хватит. Мы же спасатели. Вроде как и в погонах, а оружия нетути. Почему мяса в супе нету? Не положено. Вот и у нас так же. А мертвяки пошли – там же Ленэкспо. Сейчас, как на грех, выставка была, народу приперлось…

– А пользоваться-то умеете?

– Обижаешь. Но вот жена с дитем, когда из дома к нам подалась, набрала всяких тряпочек нужных, а мой «бок» так в сейфе и остался. И мне туда никак, на Полюстровский. Хорошо, хоть жена с дочей живыми добрались.

– Так, говорите, у нас на связи пока будете? – уточняет майор с карабином.

– Ну начальство так распорядилось, пока у вас свой флот не образуется. Пока-то у вас в крепости, кроме надувных резиновых, никакого водного транспорта нет.

– Как же нет? Есть в Ботном доме ботик Петра Первого. И весла и мачта.

– А к слову, он в крепости настоящий или в Военно-морском музее?

– В Военморе настоящий, у нас – реплика. Зато руками потрогать можно.

– А что, вам действительно кошечек с деревьев снимать приходится? – невинно спрашивает майор с СВТ.

– Вот сказал бы я…

– А вы как Лев Толстой – улыбаясь, – говорит Валентина. – Он, когда в Севастополе батареей командовал, пенял солдатам за ругань матную и говорил, что ругань таковая бессмысленна и речь портит. И предлагал подчиненным вставлять такие же бессмысленные слова взамен – вроде «Едондер пуп!» или «Эх ты, елфиндер!». Так в севастопольском гарнизоне до революции ходили легенды о том, каким страшным матерщинником был великий русский писатель: дескать, еще молоденьким поручиком был, а как загнет – так и не повторишь!

Все посмеиваются, хотя я точно знаю такой факт в биографии Льва Николаевича…

– Такой едондер пуп получается, что да – освинела публика до безграничности. Вызывали последнее время и на кошечек. Мы уже думали американский вариант отработать – Игорек, когда в США был, закорешился с пожарными. А пожарных задолбала бабка одна: ее котяра любил на дереве сидеть, и старая ведьма все пожарных вызывала. Они к ней каждый день ездили. Ну как это в Америке – приезжает куча пожарных с сиреной, красиво разворачивают лестницу и кота торжественно снимают под аплодисменты… А в последний раз котяра после снятия с дерева сдуру уселся сзади машины. У колеса. А машине, чтоб развернуться, пришлось задом подавать. Жирный был кот, ленивый. Американцы божились, что это случайно вышло, и они страшно переживают, но наш сотрудник им не поверил.

Еще посмеялись. Один из эмчеэсовцев начинает связываться по рации, после коротких переговоров поворачивается:

– Сейчас машина будет. Задачи какие?

– Задач много. Первое – договориться о взаимодействии. Телефоны вот-вот отрубятся, так что со связью надо решать быстро и внятно. Вы в любой момент получите приказ – и фьють, поминай, как звали. А нам деваться некуда. Связь будет майор пробивать – он спец. Дальше. Пара посудин кроме вашей тоже нужны. До ледохода две недели, так что многое можно успеть. Это я обеспечу. Потом с оружием разобраться. Ну и доктора, Валентину Ивановну, видно, придется оставить. Тем более роддом меньше других отделений пострадал, ей рожать скоро. Да и условия для лабораторной работы тут лучше, а отрядный медик договорится, чтоб наших пациентов тут принимали.

– В плане оружия начальство наше тоже ходатайствовало.

– И как?

– Кверху каком! Дескать, МЧС не относится к структуре ВМФ и потому командование гарнизона без приказа сверху оружием обеспечивать не имеет права. А штаб морской в Адмиралтействе заперт, и что у них там – неведомо. Связаться не удалось.

– Мы когда мимо проезжали, там пальба была в полный рост.

– Вот-вот.

На берег выкатывает автомобиль. Судя по очертаниям УАЗ. Мигает фарами.

Водила поворачивается к нам. Видно, что мужику тяжело просить, но он через себя перешагивает:

– Не то чтоб я трусил, но, может, найдется у вас хоть какой-нибудь ствол? Я-то ладно, но как бы кто умный на машинку нашу не позарился. По такому времени она дороже джипа получается!

Майор делает отсутствующий вид и вылезает. Николаич задумывается на минуту, потом подмигивает мне и тоже вылезает. Вообще-то пакистанское железо мне сейчас не очень-то понадобится. Делаю широкий жест, выковыриваю из кармана трофейный пакистанский Токарева и протягиваю водителю рукоятью вперед:

– Два патрона отстреляны, осталось шесть. Держи.

– Боевой?!

Выщелкиваю магазин, передергиваю затвор. Вылетевший патрон ловко цапает на лету старший эмчеэсовец.

– Других не держим! Если найду что получше, о вашей просьбе вспомню! Поаккуратнее с ним!

Все-таки мужчины как дети. Трое здоровенных и тертых жизнью мужиков обрадовались железячке, как ребенок соске… Впрочем, я, когда ее получил, тоже обрадовался. Ну теперь им есть чем заняться. Они еще обещали помочь при погрузке, но это потому, что, как считает Николаич, они могут через нас разжиться оружием, а оно им очень нужно. Потому пока помогать будут четко.