Дмитрий Силлов - МКАД

Но — обошлось. Возможно, рукокрылам было лениво гоняться за непонятной и слишком быстрой добычей, а возможно, нам просто повезло. Бывает же такое в жизни? Говорят, что бывает. Вот и с нами случилось. В кои-то веки мутанты просто проводили взглядами бронированную машину — и хором забили на нас. Хрен, мол, с ними, ненормальными, пусть себе катятся дальше в поисках приключений на пятую точку.

Ну мы и катились себе без особых приключений аж целых полчаса, объезжая проржавевшие остовы грузовиков, танков, боевых роботов, которые встречались на дороге все чаще и чаще. Мутанты тоже попадались, причем целыми стаями, но нам по-прежнему везло. Один раз твари были заняты пожиранием полуразложившейся и полусъеденной туши жука-медведя. Другой раз разбирались между собой, шайка на шайку. Стояли друг против друга и хором рычали. Шерстяной аж притормозил, любопытствуя, чем закончится столкновение, но вовремя одумался и прибавил газу. Это правильно. Частенько в такого рода стычках страдают не противоборствующие стороны, а не в меру любопытные зрители, по принципу «а тебе чё тут надо?».

Из люка наполовину высунулся Ион. Выбросил наконец-то срезанную с ноги лапу мутанта, размял пальцы, уставшие от скоростного заполнения магазинов патронами.

— Снарядил все, что можно, — поморщился он. — Глядишь, и прорвемся. Только мне одно не нравится. На карте Шерстяного этот район уж больно крупными черепами помечен. Даже возле градирен черепушки были помельче.

— Хреново, — сказал я.

А что тут еще скажешь? Ввязались в дело — надо идти до конца. Не поворачивать же назад под предлогом шибко крупных черепов, обозначенных на карте.

Ну мы и не повернули. А скорее всего, стоило…

Мы проехали насквозь проржавевший дорожный знак, на котором, тем не менее, еще можно было различить надпись «Район „Восточное Измайлово“», когда наш броневик вдруг быстро, но плавно свернул с дороги. Если б это была не машина, а живое существо, я бы с полной уверенностью заявил, что приземистый динозавр увидел что-то и поспешил спрятаться за зданием, на котором даже сохранилась табличка «Школа № 351». При этом я отметил, что, чем ближе мы подбирались к цели нашего путешествия, тем лучше была сохранность окружающих зданий. Например, в школе даже стекла в рамах не пострадали! Казалось, что стоит подождать немного, и в коридорах учебного заведения прозвенит звонок, вслед за которым толпа школьников распахнет входные двери и ринется по домам строить динозавровые фермы и доигрывать в «Контр Страйк»…

Я тряхнул головой. Похожие ассоциации не раз возникали у меня на зараженных землях Украины среди покинутых зданий Припяти, когда я видел совершенно целые дома, в которых больше никогда не будут жить люди…

— Что стряслось, Шерстяной? — негромко спросил Ион. — Чего свернул, зачем мотор заглушил?

— Похоже, всё, приехали, — раздался снизу глухой голос мутанта. — По ходу, я только что сиама видел.

— Кого видел? — переспросил стаббер.

— Сюда сползайте, только тихо, расскажу, — донесся до нас безрадостный голос Шерстяного. — И люки за собой задрайте.

Мы не стали спорить. В боевой обстановке тот, кто знает о противнике больше, ценный кадр, которого стоит выслушать. К тому же у нашего мутанта-водителя зрение было зверячье. Как знать, может, мы что и упустили, хотя тоже на дорогу смотрели.

— Кажись, сиама я видел, — повторил Шерстяной, заметно нервничая. — Мне о них один маркитант по пьяни рассказывал, причем очень подробно описал. У них этих тварей легендой считают и детей ими пугают. Типа, это помесь искусственно выведенного боевого мутанта и хомо. Мол, яйцеголовые до войны пытались улучшить человеческие гены, а получилась полная хрень. Стали рождаться сиамские близнецы — человек, срощенный с мутантом. Когда просто жопа к жопе срослись, а когда и одно тело на двоих. Уроды жуткие, но жизнеспособные на редкость. А после войны они вообще эволю…ци… короче, сами по себе улучшаться стали. На выходе их два вида получилось. Первый — это больше хомо, сквозь которого пророс мутант, а второй, значит, наоборот. От мутанта больше, от человека меньше.

— Ну и какого мы тут затихарились? — поинтересовался стаббер. — Если это муты, их что, пуля не берет?

— Брать-то берет… наверно, — вздохнул Шерстяной. — Только у них по две башки, по два сердца и остальной требухи умножай на два. Плюс регенерация бешеная и двигаются больно быстро.

— А ты уверен, что именно сиама видел? — поинтересовался я.

— По ходу, точно он, — кивнул Шерстяной. — Такую тварь ни с кем не спутаешь. Во сне увидишь — топором не отмахаешься. Наши вормы, те, что около градирен, розовые младенцы по сравнению с этой пакостью.

— Твои предложения? — осведомился я.

— Не знаю, — пожал плечами мутант. — Я б лучше здесь отсиделся. Авось они нас не увидели. Жрут они там чего-то. Сожрут — уйдут, мы и проедем.

— А может, там у них гнездо, — хмыкнул Ион. — Пойду-ка я, гляну, что там за сиамы такие.

— Я бы не ходить, — вставил свои пять копеек Колян, после потасовки с мутантами через заднюю дверь броневика перебазировавшийся в салон, дабы в относительной безопасности как следует почиститься после битвы, — на что Шерстяной, разумеется, согласился лишь через десять минут отборного мата в адрес робота-инвалида, сующего свои культи куда не просят.

— Я бы тоже, — сказал я, присоединяя магазин к автомату Калашникова. — Но на этот раз моя очередь в разведку отправляться. Ион, давай к пулемету. Если что — прикроешь.

Возразить стаббер не успел — я уже закинул за спину СВД, открыл боковой люк возле кресла водителя и вывалился наружу…

Самое простое было заглянуть за угол. Но легких путей мы не ищем. К тому же нормальные герои всегда идут в обход. Тем более если враг все же заметил какое-то движение и поглядывает в нашу сторону, раздумывая — сходить проверить или все-таки дожрать намеченное?

Окно первого этажа было приоткрыто, словно уборщица решила перед переменой проветрить помещение. Черт, как же это непривычно — целые стекла в абсолютно целой раме!

Я осторожно отодвинул створку, подпрыгнул, подтянулся на руках — и оказался в школьном коридоре. Чистом, светлом, просторном. Пустом… Справа от меня гардероб с вешалками, на которых висели детские курточки. Слева — свежепокрашенные деревянные скамейки. Все чинно, аккуратно… И жутко. Жутко от этой мирной картины, которой не может, просто не может быть здесь, в городе, разрушенном две сотни лет назад!

«Стоп! Рефлексии и размышления потом. Сначала — дело. И даже если сейчас из-за угла коридора выйдет охранник в отглаженной форме и спросит, что я здесь делаю, я прежде всего выполню боевую задачу и лишь потом отвечу на его вопрос. Будет препятствовать — вырублю, ибо гражданские во время выполнения опасных операций должны тихо сидеть по углам и не отсвечивать».