Анастасия Парфенова - Город и ветер

Аура королевы блистала мастерски поставленными щитами, пробиваться сквозь которые магистр воздуха в своем нынешнем состоянии не стал и пытаться. Ее поведение... ее поведение опровергало все, что мастеру ветров до сих пор приходилось слышать о Шаэтанне ди Лаэссэ. Полный самоконтроль. Никакой истеричности, ни одной эмоции, которая отразилась бы на бледном лице. Ничего общего с девушкой, два дня назад рыдавшей на полу в этом самом кабинете.

– Ваше величество, – Тэйон чуть поклонился, гадая, намного ли хватит ее самообладания и сможет ли он в таком состоянии справиться с вспышкой заправленного магией темперамента.

– Пока что – все еще высочество, – поправила его девушка, и Тэйон отметил, что это прозвучало более твердо, чем можно было бы списать на притворную скромность. Интересно. На что он наткнулся, да еще первой же фразой? Попытаться копнуть поглубже?

– Я всегда предпочитал считать, что значение имеет внутренняя суть, а не внешняя мишура, – сухо ответил магистр Алория, и, хотя лицо королевы осталось непроницаемым, рука, лежавшая на подлокотнике, чуть дернулась.

Он определенно нащупал что-то, не просто важное, а буквально снедавшее ее в данный момент. Тэйон попытался углубиться дальше.

– Пара древних артефактов и напыщенная церемония вряд ли значат больше, нежели реальная власть над жизнью и смертью.

Мимо. Полностью и абсолютно мимо. Нулевая реакция. Что бы там ни беспокоило Шаэтанну в ее титуле, это не имело отношения ни к звенящим фанфарам и освященным веками символам, что скоро будут возложены к ее ногам, ни к фактической власти, которая уже сейчас была у нее в руках. Однако, что куда более странно, это не имело отношения и к той власти, которой у нее сейчас в руках не было.

– Пока что – «ваше высочество», – твердо сказала девушка.

Тэйон церемонно склонился, откладывая важную (он чувствовал – критически важную!) загадку для более позднего изучения.

– Как вам будет угодно. – Магистр Алория протянул руку, чтобы смешать узор, созданный расставленными на столе предметами.

– Янтарь надо передвинуть ближе к чернильнице, – неожиданно сказала Шаэтанна.

Тэйон замер, чувствуя, как напряглась под рубашкой рука, и в ответ на это шевельнулся в пружинных ножнах кинжал.

– Прошу прощения? – Голос мага был спокойным, с чуть ленивыми обертонами заинтересованности, но по какой-то причине от него бросало в дрожь.

– Это ведь зе-нарри, не так ли? Вы моделируете политическую ситуацию в городе в соответствии с правилами игры, а затем анализируете партию. Янтарь должен означать королевскую власть. Меня. И правильнее... правдивее будет подвинуть его ближе к чернильнице – магическому источнику. – Девушка, несмотря на завидное самообладание, с каждой минутой чувствовала себя все более не в своей тарелке. Что, впрочем, ее не останавливало.

Магистр Алория откинулся на спинку кресла. Значит, это и есть та «психически неустойчивая, страдающая умственной неполноценностью жертва инцеста»? Либо общавшиеся с ней утратили зрение, слух и разум, либо ему специально было позволено увидеть то, что от всех остальных намеренно скрывалось.

– Госпожа адмирал посоветовала вам попытаться произвести на меня впечатление своим интеллектом?

Ее взгляд остался сухим и чуть напряженным.

– Первая леди упомянула, что подобный подход может оказаться наиболее действенным.

Ну раз так... Тэйон протянул руку и коснулся прозрачной пирамидальной призмы.

– Магическая Академия...

Статуэтка, выточенная в виде крылатой женщины, чье запрокинутое вверх лицо было воплощением безумия, ярости и красоты.

– Адмирал д'Алория...

Черный камешек с вырезанным на нем знаком «неустойчивость».

– Страж ди Даршао...

Он продолжил называть предметы на своем столе, не вдаваясь в объяснения по поводу сложных символических значений и философских подтекстов, связанных с каждым из них, а ограничиваясь лишь простейшей параллелью с определенной силой, человеком или явлением. В классическом зе-нарри, одной из сложнейших халиссийских стратегических игр, использовали фигурки, созданные специально для конкретной партии, причем по ходу игры в них можно было вносить изменения, а то и вообще уничтожать и создавать заново. Современная школа, напротив, предписывала игрокам иметь специальный набор фигур, каждая из которых либо получала в начале каждой новой партии новую роль, либо выполняла одну и ту же роль из партии в партию. Были редкие мастера, которые вообще предпочитали не вводить специальных предметов, считая, что символическим смыслом может быть наделена и подвернувшаяся под руку солонка, точно так же, как и передававшийся из поколения в поколение хрустальный дракон – суть игры все равно не меняется. Тэйон придерживался всех этих позиций одновременно. У него был постоянно обновляющийся и корректируемый набор выточенных из различных материалов фигурок, а также камней, украшенных основными рунами. Когда дело доходило до игры, магистр не стеснялся добавить к ним любой оказавшийся под рукой предмет, символическое и пространственное значение которого вписывалось в динамику партии.

Вот и сейчас на столе соседствовали тончайшей работы статуэтки, грубо обтесанные камни, карандаши, перья, книги, просто клочки бумаги с нарисованными на них знаками. Все это было расположено в строго выверенном порядке. Соотношении. Ключевым словом было именно «соотношение». Углы наклона и расстояние между на первый взгляд небрежно разбросанными безделушками несли в себе более глубокую смысловую нагрузку, чем сами предметы. Зе-нарри позволяло моделировать отношения между сложными абстрактными концепциями, более того, манипулировать этими отношениями, воплощая их в пространстве мышления игроков, а затем и в пространстве реальности. Были те, кто использовал магию, вкладывая в игровые фигуры не только символическое значение, но и истинное сродство, пытаясь таким образом влиять на мир. Глупцы. Настоящие мастера зе-нарри вне зависимости от того, являлись они адептами магического искусства или нет, смотрели на подобные потуги с брезгливым презрением. А как еще прикажете смотреть на тех, кто по собственной воле предпочел не видеть, не замечать и не понимать истинной силы одной из самых могущественных дисциплин в истории человеческой мысли?

Суть зе-нарри была не в том, чтобы привязать окружающую реальность к упрощенной схеме, дабы удобнее было этой реальностью управлять. Для подобных задач существует масса куда более простых и действенных способов.

Най. Игра Игр, напротив, выводила разум за пределы, ограниченные грубой реальностью, переносила стратегическое сражение в область, обозначаемую в высоком халиссийском языке термином «зейер». «Пространство игры, сотканное из мыслей множества играющих». Переносила сражение туда, где существовала возможность подняться над плоскостью событий, окинуть их взглядом сверху. Увидеть то, что иначе не доступно ни взгляду, ни мысли. Изменить и взгляд, и мысль, найти решение, которое никогда не смогло бы зародиться в разуме смертного. И изменить само пространство игры, меняя тем самым не только себя, но и того, с кем играешь, постигая его, предугадывая его, контролируя его действия. Побеждая его.