Борис Сапожников - Наука побеждать

— Юноша, я не доверяю вам, вот ответ. Вы спутались с самым загадочным человеком в Париже, предварительно пропав без вести за тысячи вёрст отсюда. Вам пишет рекомендательное письмо полковник Жехорс, у которого вы служили командиром Ополченческого полка города Уэльвы. Боже мой! Да иной бы на моём месте вас сразу в тайную канцелярию сдал, без вопросов. Но ваша история, юноша, слишком невероятна, в разведке любого государства вам придумали бы «легенду», как принято говорить в этих малопочтенных кругах, куда проще. В которую поверили бы без лишних проблем.

Я откинулся на спинку кресла. А что мне ещё оставалось делать после этаких-то слов.

— Вы вернётесь в свой полк, юноша, но будете под гласным надзором, — сказал меж тем граф Черкасов. — Это самое малое, что могли бы с вами сделать. Докажите верность Отчизне и вам снова поверят, юноша. И, мой вам совет, не ходите больше к графу Ди. Это вас до добра не доведёт.

Быть может, он и прав. Но я намерен завтра посетить этот магазин, хотя бы для того, чтобы объясниться с графом. Так нагло лгать мне в лицо. Подобного я не прощаю никому.

Сограждане!

Доколе должны мы терпеть корсиканского узурпатора на троне Франции. Он попрал все идеалы, за которые мы боролись с 1789 года. Жалкий замухрышка объявил себя императором, а нашу Родину — империей! Где это видано?! Доколе капитанишка, милостью якобинцев выскочивший в генералы, будет беспрепятственно наводить у нас на Родине свои порядки! Мы что же, должны вернуться во времена Бурбонов?! Так стоило ли ломать символ их ненавистной власти — зловещую Бастилию, чтобы спустя какие-то десять лет во Франции была восстановлена, стыдно сказать, монархия!

Пора, сограждане! Пора! Прислушайтесь! Несчастная Франция зовёт вас! Она кричит нам. Она поёт.

Вперёд сыны Отчизны милой,

Мгновенье славы настаёт,

К нам тирания чёрной силой

С кровавым знаменем идёт.

Разве вы, сограждане, не отзовётесь на её призыв. Не встанете плечом к плечу, как завещано нам героями Марселя.

К оружью, граждане!

Равняй военный строй!

Вперёд, вперёд, чтоб вражья кровь

Была в земле сырой.

Я не без интереса прочёл воззвание, приколоченное к доске объявлений на перекрёсте неподалёку от магазина графа Ди. Как не странно, в это утро на парижских улицах не было ни одного фиакра. Я долго стоял у дверей дома графа Черкасова, хозяин которого великодушно выделил мне комнату, видимо, не желая далеко отпускать от себя «подозрительного поручика», однако ни единого экипажа не проехало по мостовой мимо меня. Тогда я, положившись на память, направился к магазину пешком. Улицы города были пусты и тихи, что было странно для одного из самых больших городом Европы. Очень уж напоминало затишье перед бурей. Очень сильной бурей.

Вот и знакомый перекрёсток, где меня едва не оштрафовали за выгул собак без поводков. Добродушного полицейского тоже не было, будка его стояла пустой. Лишь однажды мимо меня прошествовал небольшой отряд — человек десять-двенадцать — национальной гвардии с мушкетами в руках. Словно на войну собрались, а не по родной столице шагают. Наплевав на все приличия, я на ходу зарядил «Гастинн-Ренетт» — всё равно, никого нет, не увидят. Сунув его в кобуру, я сильно пожалел об отсутствии второго пистолета. Ох, кажется мне, скоро пойдут такие дела, что лишний выстрел — pardon за скверный каламбур — лишним не будет.

И словно подтверждая мои мысли, на окраине Парижа грянул взрыв. В затянутое свинцовыми тучами зимнее небо потянулся чёрный столб дыма. Началось! Ветер донёс треск мушкетных выстрелов и крики. Где-то начался бой. Воззвания появились не просто так и затишье на улицах — лишь прелюдия к настоящему шторму.

Неужели имперские амбиции Бонапарта так сильно раздражают парижан? Что-то не вериться. Они вполне довольны своим победоносным правителем, по крайней мере, пока он по-прежнему победоносен. Тут пахнет заговором и отчего-то, мне кажется, что мои испанские знакомцы в серых мундирах замешаны тут.

На самом деле, мне не было до этого дела. Я шёл в магазин, к графу Ди, чтобы потребовать у него объяснений.

Зная о колокольчике, я вошёл в магазин «Граф Ди» без стука. Хозяин восседал на диване в гостиной, как всегда окружённый животными, и пил чай. Увидев меня, Ди поднялся, прошёл к двери и поклонился мне. Я отвесил столь же вежливый поклон в ответ. Снова спасибо мастеру Вэю.

— Приветствую вас, поручик, — сказал мне граф. — Рад видеть вас снова. Решили всё же купить у меня животное?

— Приветствую, — ответил я. — Нет, граф, домашние животные мне ни к чему. Даже столь полезные, как ваши. Вроде аквиллы.

— Вы снова вспомнили эту историю, — вздохнул граф, жестом приглашая меня за столик. — Я уже говорил вам, что мифическими животными не торгую.

— Простите, граф, — покачал головой я, садясь на стул, — но как же ваш баран, то есть, тотэцу. Мифический зверь с лицом человека, клыками тигра и телом овцы. Разве он существует не только в мифах вашей Родины?

Я слышал о подобном животном от мастера Вэя и, увидев его в магазине графа, даже мельком, тут же вспомнил о жутком существе, рассказ о котором так напугал меня в детстве. К счастью, в обширной библиотеке графа Черкасова нашёлся толстый том «Звери сколь реальные, столь и мифические, что обитают на таинственном востоке». В нём-то я и отыскал название этого животного и более подробное описание его внешности и повадок.

— Вы ошибаетесь, поручик, — покачал головой граф, — тотэцу не мифическое животное, а просто весьма редкое. Их практически истребили из-за дикого нрава и жестокости, мало свойственной иным животным. Теперь его почти невозможно встретить.

— А то, что он ещё и человеческим языком разговаривает? — не без ехидства поинтересовался я.

— В ваших сказках, — легко парировал граф, — многие звери говорят по-человечьи. Так что же, все ваши волки, медведи, лисы и зайцы — миф?

— Браво, граф, — не удержался я. — Браво. Быть может, вы скажете, что русалки, единороги, камелопарды, тоже существуют? Просто они очень редки.

— Вы будете сильно удивлены, поручик, — загадочно улыбнулся Ди, — узнав, какие животные обитают вокруг нас. Вот, например, вы назвали геральдического камелопарда, которого все представляют себе помесью верблюда и леопарда. А ведь на самом деле так называли жирафа. Единорог, по-китайски цилинь, что также значит — жираф. Просто люди в прошлом наделяли животных необыкновенными способностями, исходя из их необыкновенного облика. Разве не чудесен жираф? — голос графа вновь изменился, став удивительно детским. — Расцветка, длина шеи, он просто удивителен!