Алекс Орлов - Особый курьер

– Но на ринге я бил довольно сильно. У меня были победы нокаутом, – возразил Джек.

– На ринге ты лупцевал своих дружков, таких же мягких мальчиков. Максимум, что тебе грозило, это синяк под глазом. А когда перед тобой реальный враг, ты должен бить так, чтобы каждый удар мог стать для него последним.

Джек посмотрел на Маршу – у нее был совершенно трезвый вид. Будто и не пила крепкий кальвадос. Да и сам Джек чувствовал себя бодро, будто ничего и не пил, лишь неприятный привкус во рту напоминал о спиртном.

– О’кей, Холланд, пойдем теперь в тир. В своем летном колледже небось приходилось стрелять?

– Да, из спортивного пистолета.

Они прошли дальше, и Джек восхитился еще раз, увидев первоклассно оборудованный тир. Такого не было даже в его колледже.

– Поначалу Глосберг не хотел давать деньги на это оборудование. Но я пообещала, что научу его стрелять, как настоящего копа, – усмехнулась Марша. – Каждый мужчина спит и видит себя эдаким крутым парнем с большим пистолетом в руках. Глосберг оказался тоже из таких и выложил почти пятьдесят тысяч кредитов. Для него это пустяк, а мне приятно. Пойдем на исходную, я покажу тебе свой арсенал.

На исходной позиции стоял оружейный шкаф со специальными укладками под каждый из пистолетов.

– Вот это «лилит-Б7». Хорошая машинка, но маловат калибр. «Лилит» подходит только мастерам. А вот это мой любимый «ТОРСО». Девять миллиметров, механика на электроприводе и даже дополнительная камера сгорания для использования жидкого топлива. Не пистолет, а мечта. Бронежилетов для него не существует.

Джек взял «ТОРСО» в руки и покачал головой:

– Тяжелый очень.

– Ну что ж, за мощность приходится платить, – сказала Марша.

– Мне вот этот нравится. – Джек показал на короткоствольное оружие с барабанным механизмом.

– Это револьвер системы Штрауса. Стрелять в упор – одно удовольствие, но не более. Он у меня здесь случайно. У жильца одного отобрала. Ну что, какой попробуешь?

– Пожалуй, «лилит».

– Ну, давай.

Марша подцепила на бегунок картонку с мишенью и отправила ее на двадцать пять метров. Мишень остановилась, и Джек шагнул к огневому рубежу.

Пистолет лежал в руке очень удобно, и Джек удивился тому, как он хорошо сбалансирован, хотя это обычное серийное оружие.

Он нажал на курок, и «лилит» выбросил сразу треть магазина.

– Переключи на одиночные, – усмехнулась Марша. Джек с трудом разобрался с кнопками, но все же сумел переключиться правильно. Он дострелял оставшиеся патроны, а потом Марша пригнала мишень обратно.

– Ну, давай посмотрим, что ты там настрелял. Хотя я уже отсюда вижу, что почти ничего.

Джек снял свою картонку и увидел, что все его пули ушли в «молоко» и только одна из них попала в семерку.

– Наверное, заблудилась, – предположила Марша. – Такой стрелок, Джек, в полицейской операции живет меньше минуты.

– Но я же не служил в спецназе, – стал оправдываться Джек. – Я всего лишь пилот.

– А я разве что говорю? – пожала плечами Марша. – Помоги лучше мишени повесить.

Джек взял картонки и развесил их на «ползунах» – всего получилось восемь штук.

– Теперь смотри, Джек. Мы в отряде играли так: отгоняли восемь мишеней на пятьдесят метров, а потом пускали их навстречу. Если хоть одна добиралась до отметки в тридцать пять метров, считалось, что стрелок проиграл – его убили. Усек?

– Усек, – кивнул Джек, глядя, как мишени уплывают в дальний конец тира. Он уже прикинул, что у Марши на стрельбу остается что-то около пяти секунд.

Наконец мишени остановились, и Марша сказала:

– Но это еще не все. Нужно присесть на одно колено и не подниматься, пока мишени не пущены. Давай запускай.

Баба Марша стала на колено. В халате и с пистолетом в руке она казалась здесь совершенно неуместной фигурой.

«Как корова в кавалерии», – вспомнил Джек сравнение, которое использовал его сержант-наставник из летного колледжа.

– Я нажимаю, – предупредил Джек.

Марша ничего не ответила, погруженная только в свое ожидание.

– Старт!.. – объявил Джек, утопив кнопку пуска.

Мишени помчались вперед с заданной скоростью – три метра в секунду, а баба Марша стремительно выпрямилась, и ее «ТОРСО» начал бить короткими очередями. Прежде чем мишени достигли оговоренного рубежа, Марша прошлась по ним два раза.

– Ну, теперь смотри, – сказала она, переведя дух.

Джек снял все восемь картонок и сравнил их. Мишени были совершенно одинаково посечены пулями, и каждая имела по шесть кучно расположенных отверстий.

– Да… – только и сумел сказать Джек. – Наверное, плохо приходилось тем парням, которые пытались в тебя стрелять, Марша.

– Что делать, я старалась не оставлять им шанса. Ну а они тоже не дремали и старались не оставить шансов мне. Не думай, что я такая непобедимая. Меня дырявили двенадцать раз, и четыре раза довольно серьезно. – Марша вздохнула и начала собирать с пола гильзы.

Джек стал ей помогать, а потом неожиданно спросил:

– Послушай, Марша, а ты о чем-нибудь мечтаешь?

– Мечтаю ли я вообще? Наверное, мечтаю. Хочу умереть как солдат. Понимаешь?

– Нет, – признался Джек, – не понимаю.

– Годы берут свое, и я все больше похожу на старуху. Когда-нибудь меня шандарахнет инсульт, и я уже не смогу ходить в спортзал и стрелять из своего любимого «ТОРСО».

– И тогда жильцы выпьют из батарей весь антифриз, – попробовал пошутить Джек.

– Да, и это тоже, – кивнула Марша. – Так вот, чтобы не дойти до такого позора, хотелось бы с честью уйти. В бою – понимаешь?

– Теперь понимаю.

– Я и так уже зажилась на этом свете.

– А сколько тебе лет?

– Пятьдесят три.

– Но это же совсем немного, – возразил Джек, хотя с позиции его двадцати четырех возраст бабы Марши казался ему едва ли не рекордным.

– Все мои друзья из отряда не дожили и до тридцати. Все, кого ты видел на фотографиях, умерли молодыми. Так какой мне смысл коптить небо? О, да уже двенадцать! – взглянув на настенные часы, спохватилась баба Марша. – Вот ведь досада, забыла сделать обход.

– Ничего страшного, у кого-то останутся целыми ребра.

– Это точно. Ну ладно, иди к себе, а завтра приходи в спортзал. Придешь?

– Обязательно.

– Ну смотри, а то меня обманывать опасно.

Пожилой джентльмен задержался возле дверки лимузина, ожидая, когда шофер удосужится открыть ее изнутри. Пока он, что-то недовольно пробурчав, забирался в салон, Энрике Коррадо успел убедиться, что часы на клиенте.

«По четвергам мне везет», – подумал Энрике, осторожно трогая свой неброский «Дигли-Кросс» и пристраиваясь в хвост лимузину.

Пришла пора ставить точку в долгой операции по выслеживанию «ценного старикана» – так его назвал сам Папа Лучано, когда давал Энрике задание. Что представлял собой старикан, Энрике не знал, да его это и не интересовало. Цель была поставлена одна: Папе Лучано – часы, клиенту – пулю. Хотя чего особенного было в этих часах, сам Энрике не понимал – старая механика, неновый позолоченный корпус. Нет, конечно, если Папа Лучано сказал, Энрике сделает все как надо, но все же интересно, зачем Папе такое барахло?