Константин Калбазов - Феникс

На брячиславские корабли ему рассчитывать уже не приходилось, потому как его в расчет больше не брали. Почему так? А просто все. Решил двигать своим ходом? МО-ЛО-ДЕЦ!!! Флаг тебе в руки и попутный ветер в спину. Есть иные желающие, у которых и имущества поменьше, и нет возможности самостоятельно организовать плавание, только за казенный счет. А тебе и деваться некуда: только вперед, потому как негде осесть, просто не позволят — насчет колоний Миролюб настроен весьма решительно.

Тогда остается одно направление — на Длань. Попробуй. Далеко ли уйдешь, обремененный имуществом? Догонят и развернут в обратную сторону, да еще и нажитое непосильным трудом могут изъять в казну, оставят лишь самое необходимое. Ты ведь не боярин, а обычный смерд, ничем примечательным не отличившийся перед государем. Интересно? А то! Вот такие пироги с котятами. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

Была и иная причина. Необходимо закупить корм для скотины, продовольствие, посевной материал, инвентарь да много еще чего. А все это — время. И деньги, что уж там. Так что выезжать вперед резон был. Списки того, что необходимо закупить, у Виктора имелись, все же не зря они корпели над ними всю зиму. Ох и изрядно получалось. Но тут уж никуда не денешься. Виктор твердо решил, что не позволит людям испытывать нужду в чем-либо. Мало того, уже на второй год намеревался поставить нормальное поселение, а бараки, в которых они будут зимовать, использовать под склады. Нет, выживать он не хотел. Бед и без того хватит с головой. Западники встретили славен в штыки, как там сложится с местными, неизвестно, а если сюда добавятся еще голод и неустроенный быт… Лучше не надо.

— Здрав будь, дорогой сват. — Световид встречал дорогого гостя на крыльце, чего удостаивались очень немногие.

— И тебе здравствовать, — угрюмо поздоровался Вяткин со старинным товарищем.

Можно бы и обидеться на такое приветствие, ведь честь по чести вышел к дорогим гостям, но Световид слишком хорошо знал Бажена, чтобы не понять: стряслось что-то из ряда вон выходящее, а коли так, нечего разговоры на крыльце разговаривать. Смолин тут же пропустил гостя в дом. Видно, беседа предстоит серьезная, эвон какой Вяткин хмурый.

— Что случилось, Бажен? Чего мрачен, как грозовая туча? — тут же засыпал друга вопросами Световид.

— Горе у меня, дружище. Такое горе, что и не знаю, как быть.

— Поведай, вместе подумаем, как беду твою разрешить.

— Боян в беду попал. Помнишь ли, по осени его определили помощником боярина Паршина да с посольством в Сальджукскую империю отправили?

— Как не помнить. Смеяна-то к нам приехала. Скучно ей в сельце, что ты на прокорм сыну оставил, вот и уговорила мужа позволить ей здесь его возвращения дожидаться.

— Ага. То ведаю, потому и приехал. — Вяткин был в полном расстройстве.

— Да ты толком-то сказывай, что с Бояном?

— На обратном пути на их корабль напали клузиумские пираты.

— Погиб?

— Если бы. Пленили все посольство, но Боян, горячая головушка, просто так не дался. Дрался до последней возможности, пока его не срубили, а потом раненого не повязали. Тот пират затребовал выкуп за все посольство. Выкуп богатый, но получил все в полной мере. Отпустил всех, кроме Бояна. Тот, пока дрался, зарубил единственного сына того пирата, так что отпускать его этот аспид ни в какую не хочет. Паршин сказывает, что лекарю велел лечить Бояна, как его самого, и коли не выживет — голову с плеч. А сына тем временем на цепи держат.

— Знать, хочет получить с тебя больше, чем за все посольство, — уверенно произнес Световид. А как иначе-то, ведь ясное дело, что за родную кровь и плату хочется получить посолиднее.

— Не о здоровье он его печется, и серебро ему глаза не застит. Излечить пленника хочет, а потом мучениям придать.

— Как так? Пират ведь.

— Видно, родная кровь и для пирата не водица, — горестно вздохнул боярин.

— И что теперь думаешь делать?

— Ума не приложу. Старшие сыны на дыбки встали, рвались брата освобождать, насилу урезонил. В Астрань поеду, поищу горячие головушки, иные наши астраньцы тем пиратам ничем не уступят. Если не живого привезу, то хоть от мучений избавлю.

— Сам, выходит, решил?

— Не могу я сыновьями рисковать. Сил все еще в достатке, так что сам. Наберу ватагу, да и удумаем чего.

— Клузиумцы — они злы в драке, не так просто будет найти тех, кто против них встанет.

— Ведаю, что выкуп обойдется дешевле, чем вызволить даже тело сына, но за ценой не постою. Теперь даже если Боян смерть легкую примет, покоя знать не буду, ведь не в сече, а от руки подлой. Нам бы только того разбойника разыскать. Со мной две сотни боевых холопов, враз на абордаж возьмем.

Световиду было понятно горе Бажена, сам не так давно на многое был готов ради Градимира. Но как помочь старинному товарищу, он не знал. Оставалось только поддержать в его начинании. А как же Смеяна? Внучка любимая, радость сердечная. Что бы они ни думали, как бы ни гадали, а ведь она искренне любит мужа, невозможно так светиться от счастья, коли живешь с нелюбимым. Понятно, почему о случившемся Вяткин никому не сообщал: невестка и ему была по сердцу, берег как мог.

Повисшее неловкое молчание нарушил легкий, нерешительный стук в дверь. При этом звуке Смолин вскинулся и упер хмурый взгляд в дубовые доски. Кому там не ясно, что тревожить хозяина сейчас не с руки?

— Войди.

— Прости, боярин благодетель, — тут же ввалился и согнулся в земном поклоне дворовый, прекрасно понимавший, что Смолин насколько справедлив, настолько и крут на расправу.

— Сказывай.

— Гонец от великого князя прибыл. Сказывает, что немедленно должен видеть боярина Вяткина.

— Не успел. — Бажен опять исторг тяжкий вздох, и не просто тяжкий, а болезненный: сквозь вздох послышался стон, полный отчаяния. Младший у него в любимцах был, как и у остальных родичей.

— Зови.

— «Назад в Брячиславль, сам и со всеми холопами, до последнего человека». — Закончив читать грамоту, Вяткин в бессилии уронил руку, в которой сжимал бумагу, и понурился так, словно из него вынули душу.

Что тут поделаешь, великий князь хоть и прозывается Миролюбом, но к исполнению своей воли относится ревностно. Можно ею и пренебречь, когда дело кровиночки касается, но тогда есть риск гнев на весь род навлечь. С другой стороны, негоже так государю поступать. Неужели не понимает, что, стараясь сохранить для государства полезного во всех отношениях мужа, он рискует попросту его потерять, а через это огрести неприятности сторицей?

— Нешто князюшка настолько неразумен? — Имея в виду именно это, возмутился Смолин.

— Отчего же, разумен. Этот же гонец сейчас спешит в Астрань с повелением капитанам галеонов немедля выйти в море, разыскать и покарать разбойника. Случится надобность — по способности войти в гавань Клузиума и взять пирата на абордаж там, так как отказ возвернуть представителя посольства бьет по чести государя. Да только пустое то. Нет у них шанса войти в гавань, перетопят их, как котят. Форты там сильны, к тому же в гавани найдутся иные суда. Да и не спустит Клузиум этого славенам, учинят такую охоту, что Миролюб не возрадуется. Так что про порт — это пустое, для меня писаное. Уверен, что в грамоте к капитанам по-иному расписано.