Алексей Пехов - Последний Завет

— Возможно, — сказал Франц, — это все объясняет, они все сожгли и ушли. И нам лучше уйти отсюда.

Густав испуганно икнул и снова почесал в затылке.

— И куда мы пойдем без еды?

— Это не эпидемия. Смотрите. — Дуго наклонился и что-то поднял с земли. Пилигрим продемонстрировал всем автоматную гильзу. — Ручаюсь, что, если бы дома не сгорели, мы могли бы увидеть в их стенах пулевые отверстия.

Герман стал внимательно изучать землю у себя под ногами и вскоре набрал целую горсть новеньких блестящих гильз. От них резко несло порохом.

— Если есть гильзы, значит, должны быть трупы, — сказал следопыт, — надо искать.

Тела они нашли в канаве за домом, стоявшим напротив собора. Четверо мужчин и одна женщина. Двое мужчин были мутантами. Все убиты выстрелом в затылок.

— Их всего пятеро, — нарушил тягостное молчание Франц. — Пятеро на такую деревню — слишком мало. Где остальные?

— Или сбежали, или попали в плен, — вздохнул Дуго, — нападение вполне могли совершить работорговцы. Тут есть несколько банд. Надо похоронить людей. Густав, у частокола я видел брошенную лопату, сходи за ней.

Подавленный увиденным, великан безропотно отправился выполнять указание. Правда, под нос он бормотал какие-то ругательства.

— Не стоит нам оставаться на ночь в этом месте, давайте отойдем в лес, — предложила Герда.

— Ты права. Мы так и сделаем, — согласился Герман. — Франц, пусть Густав начинает копать могилу, а я пойду проверю, что там в соборе.

— Я с тобой, — вызвалась Герда.

— Хорошо, только возьми факел. — Герман ничем не выдал своего удивления.

— Ни к чему. Стемнеет только через полчаса. Все и так прекрасно видно, — возразила девушка.

Герман пожал плечами и направился к собору. Он встретил их тишиной, тенями и угрюмым молчанием обиженного на весь свет старика. Соборный шпиль возвышался даже над окружающими деревьями. Герда не удержалась и провела рукой по шершавой поверхности стены. От строения веяло глубокой древностью. Когда они оказались внутри и подняли глаза Вверх, то увидели наливающийся светом серп месяца и бледные звезды. Крыша оказалась не такой прочной, как стены и толстенные колонны, и ее большая часть провалилась внутрь. Окна в форме арок были без стекол, и только в одном из них каким-то немыслимым чудом сохранился витраж — застывшая магия красок, превращенная в разноцветное стекло. На витраже был изображен какой-то святой. Какой именно — Герман не знал.

Он плохо изучал Библию и из религиозной тематики знал по шей части богохульства, которыми время от времени сыпал его приятель Гюнтер.

— Красиво, правда? — прошептала Герда и осторожно провела по витражу кончиками пальцев.

Герман затаил дыхание, испугавшись, что сейчас волшебная красота стекла попросту растает в воздухе. Но древние мастера делали работу на совесть, и с витражом ничего не случилось, разве что пыли стало немного меньше.

— Правда, — ответил он после короткой паузы.

Горы строительного мусора и обломки крыши лежали в центре собора, развалив деревянные лавки. Более-менее свободно пройти можно было вдоль стен. Герман пошел слева, Герда вернулась к выходу и пошла вдоль правой стены. Фрески на стенах собора совершенно выцвели от времени, и невозможно было толком разобрать, что раньше было на них изображено. По левую руку от Германа возвышался сгнивший от сырости орган. Целыми остались лишь ряды металлических трубок, растущих из груд мусора, словно побеги молодых деревьев. Дальше, уже почти в самом конце собора, оказалось более-менее пустое место. Весь мусор был свален в одном углу. Герман представил, каких усилий это стоило лишенным специальной техникой жителям деревни. На расчищенном от завала месте высился небольшой, искусно выструганный из дерева алтарь, тут же стояли лавки, а у стены, где сейчас находилась Герда, кабинка для исповеди. Жители деревушки позаботились о том, чтобы в древнем соборе проходили службы.

“Как ни молились они своему богу, а он их не спас, — промелькнуло в голове у Германа, — вот тебе еще один Последний… Завет”.

Из ниши позади Герды неожиданно выскользнула маленькая юркая тень и бросилась прочь.

— Сзади! — крикнул Герман и бросился к девушке.

Та резко развернулась и кинулась в погоню за неизвестным. Герман бросился наперерез. Рискуя сломать себе ноги, он прыгал по каменным глыбам. Возле выхода следопыт столкнулся с запыхавшейся Гердой.

— Кто это был, рассмотрела?

— Нет. Он держался стены, я видела только силуэт. Кто-то очень невысокий, — ответила девушка, — может быть, карлик.

— Куда побежал?

— Он очень проворный. Я даже не успела заметить. Кажется, мы его упустили.

— Не уйдет! — рявнул Герман.

Следопыт обругал себя последними словами. Вид горящей деревни настолько отвлек его от всего, что он забыл о возможности воспользоваться запретным. Ни здесь, ни среди горящих домов он не подумал о том, что его дар может запросто дать ему ответы на некоторые простые вопросы. Например, остался ли в деревне хоть кто-нибудь. А ведь будь незнакомец настроен враждебно, и Герды уже не было бы в живых. Чего проще — ударить в спину!

Следопыт присел, дотронулся рукой до холодной шершавой стены и потянулся к запретному. Он сразу же услышал частое испуганное сердцебиение откуда-то слева… и сверху…

— Он где-то там, — прошептал Герман на ухо Герде и кивнул на тянущиеся по периметру второго этажа балконы. — Идем, только тихо.

Лестницу они отыскали довольно быстро, хотя заметить ее было непросто — одна из ниш, особенно темная и глубокая, скрывала уходящую отвесно вверх узкую спиральную лестницу.

— Жди здесь, — едва разжимая губы, прошептал Герман.

Герда кивнула. Следопыт стал быстро подниматься на второй этаж. Сначала ничего не происходило, а затем откуда-то сверху раздался крик Германа:

— Я поймал ее! Я ее поймал!

Герда бросилась вверх по лестнице.

— Ай! Она меня цапнула! Цапнула! Герда! Тут другая лестница! Возле алтаря!

Чертыхнувшись, девушка чуть ли не кубарем слетела с лестницы и бросилась к алтарю. Неизвестный, точнее, как теперь выяснилось, неизвестная оказалась прижата к стене. Разглядев, кто перед ней, Герда ахнула. Вжавшись в стену, расширенными от страха голубыми глазенками на нее смотрела маленькая девочка. Лет восьми, быть может — девяти. Лицо в грязи и копоти, впрочем, как и светлые волосы. Одежда на малышке была добротной, но тоже порядком запачканной сажей и грязью.

Подоспел Герман:

— Поймала?!

От звука голоса следопыта девочка дернулась и еще сильнее вжалась в стену.

— Эта мелюзга меня укусила! — Герман потряс левой рукой. И пнула под коленку. Довольно ловко. А ну-ка иди сюда! — Он поманил девочку пальцем.