Алекс Орлов - Конвой. Схватка без правил. Возвращение не предусмотрено. Ультиматум

– Ну и ладненько. – Нагель удовлетворенно потер руки, но вдруг, вспомнив что-то, поморщился: – И вот что еще, камрад Банкок, прекратите называть меня «босс». Это же буржуазное словечко.

– Прошу простить, команданте. Учту.

И вот теперь, когда спустя время «птичка», трудами полковника Либермана, оказалась в сетях Треугольника, начали происходить какие-то отвратительные накладки.

Сначала произошел первый взрыв. В тот момент Нагель с совершенно кислым лицом сидел на совещании крупнейших дилеров Треугольника, не входивших в его политическую структуру.

Уважаемые люди, сбытовая сеть которых опутывала большую часть цивилизованного мира, стали свидетелями подобного конфуза.

Пришлось что-то врать, но вышло не совсем складно.

– Немедленно узнайте, что случилось, – прикрывая ладонью перекошенный рот, потребовал Йоган.

– О да, мой команданте, – ответил Эмиль Годе, комиссар по сбыту готовой продукции. Однако не успел он добраться до двери, как телохранительницы Нагеля получили сообщение по своим линиям безопасности.

– Взрыв произошел в камере допросов, – нагнувшись сзади к левому уху команданте, доложила Анни Скорцезе. Дыхание у нее было горячим и очень волнующим. По спине Нагеля пробежали мурашки.

– Взорвались ботинки арестованного, – добавила Хлоя Форватер, и снова Нагель ощутил волну приятного беспокойства.

Между тем торжественная часть шла своим чередом, и сытые лица оптовиков выражали ничем не прикрытый оптимизм. Постепенно дело двигалось к финальному банкету, но неожиданно, один за другим, станцию сотрясли еще два взрыва.

Поняв, что нужно спасать положение, Йоган Нагель поднялся и, привлекая внимание к себе, несколько раз взмахнул над головой папкой для бумаг. Документы тотчас выпорхнули и полетели на пол. Нужного эффекта команданте добился.

– Уважаемые гости! Хотелось сохранить это до времени в тайне, однако так уж получилось. Одним словом, мы готовим прорыв в сфере нашего общего бизнеса и разрабатываем препарат двенадцатого поколения. Дело почти сделано, друзья мои, и все это благодаря новой технологии направленного взрыва, так что шума избежать, увы, не удается.

После такого сообщения все зааплодировали. Оптовики радовались ожидаемой новинке, а свои хлопали по привычке, придерживаясь теории о гениальности команданте.

Взрыв камеры допросов застал камрад-полковника Либермана врасплох, а последующие два взрыва посеяли панику на всей станции.

Позже выяснилось, что к этому причастен Найджел Вершин, информации о котором Либерман, как ни старался, не смог получить ни в одном из доступных информационных узлов. А учитывая финансовые возможности Треугольника, доступны были очень и очень многие.

«Увы, сэр, нам о нем ничего не известно», – примерно так или несколько иначе отвечали все подкупленные секретные сотрудники, и Либерман оставался один на один с задачей со всеми неизвестными. Впору было подумать, не вести ли себя с Вершином поосторожнее, однако не таков был Бен Либерман. Играть по таким правилам он не любил, а потому решил, что Вершина следует бить.

Кто же знал, к каким это приведет результатам?

Бесстрастная видеозапись зафиксировала вынужденный блеф перепугавшегося арестованного. Бедняга нес какую-то чушь про заминированные ботинки. Никто в это, конечно, не верил – и вдруг взрыв. Кровавые брызги запачкали даже видееобъектив – блеф оказался самой настоящей правдой.

После этого первого взрыва у полковника Либермана напрочь испортился стул. И только находясь уже в служебном сортире, он вернулся к здравому анализу ситуации и снова вспомнил о виновнике произошедшего события – Найджеле Вершине. А что, если он погиб? Куда в таком случае деваться Бену Либерману от гнева команданте?

Быстро закончив остаточные процедуры, полковник добежал до своих телефонов и потребовал доложить ему о состоянии Вершина.

Когда выяснилось, что тот уцелел и находится в медицинском отделении, Либерман ожил, задышал глубже, но тут послышался новый взрыв, а спустя короткое время еще один.

После этого на столе разом зазвонили все аппараты связи, и Либерман поочередно их включал, чтобы выслушать доклад или успокоить должностных лиц высоких рангов.

Оказалось, что кроме основной пары обуви взорвалась и вторая. А поскольку после первого взрыва с ботинками работали раздельно, погибли еще два расчета саперов-исследователей.

Когда в этом шквале звонков наконец-то наступила пауза, Либерман вызвал к себе камрад-лейтенанта Сквоттера и потребовал доставить к нему Найджела Вершина.

– А кто это, прошу прощения?

– Арестованный «номер один», или, другими словами, главный свидетель.

После этого лейтенант исчез и появился спустя двадцать минут в сопровождении двух небритых санитаров. Они тащили длинные носилки, на которых восседал совершенно голый человек. Половина волос на его голове была опалена взрывом, а на теле черные пятна копоти перемежались живописными синяками и кровоподтеками.

– Что с вами случилось, друг мой? – трагическим тоном воскликнул Бен Либерман, бросаясь к Вершину, как к родному брату. – Почему вы в таком виде?

Найджел посмотрел на незнакомца долгим взглядом и глухо произнес:

– Водки мне... Водки и одежду...

– Сейчас организуем, – точно устроитель банкетов улыбнулся полковник, и распахнув стенной шкаф, достал свой второй комплект легкого обмундирования. – Вот, дружище, чистейший хлопок.

– Сначала водки, – прохрипел Найджел.

– Один момент, мой друг! Один момент!

Либерман достал из того же шкафа закаченную бутылку, сорвал пробку и, подхватив вазочку для карандашей, налил в нее водки. Напиток был редкий и очень дорогой, и Бена душила жаба, однако от этого арестованного сейчас зависело, как будут развиваться дальнейшие события – спишут ли погибших при взрывах в неминуемые потери или же эти жертвы лягут в основу приговора военного трибунала.

Когда Найджел брал поданную ему вазу, его рука слегка подрагивала. Реальность все еще двоилась перед его взором. Тем не менее Вершин буркнул «за встречу» и аккуратно выпил все до капли.

Выдохнув пары, он покачал головой и спросил:

– У тебя здесь душ есть?

– Нету, – соврал Либерман.

– Тогда я прямо здесь из графина помоюсь.

– А-а, кажется, есть, – тут же вспомнил камрад-полковник. – Там и полотенце чистое, и сушилка.

– Спасибо, – поблагодарил Найджел и, спустив ноги с носилок, поднялся.

– Всё-всё, пошли вон, – быстро заговорил Либерман, выталкивая из помещения санитаров и камрад-лейтенанта Сквоттера. Однако возле самых дверей он придержал последнего за штаны и шепнул ему на ухо:

– Не уходи далеко – мало ли что...