Александр Борисов - Прыжок леопарда 2

- Что "не допустить и пресечь"? - решил уточнить Славгородский.

- Ну, брат! - Максимейко поперхнулся от возмущения, - на три тысячи долларов мог бы и сам хоть что-то придумать. Откуда мне знать, какие гениальные мысли могут возникнуть в твоей голове?

- Та-а-а, - смутился польщенный кум и раздался в плечах. - Значит так: конвой я проинструктирую. Им тоже... лишняя премия, как находка. Изменю кой чего в антураже, автозак пущу под откос. Жалко, конечно, машина совсем новая... нет, полкан, ты совесть имей: неужели, все это не тянет на пятнадцать косых? Опять же, начнется следствие, будут допросы свидетелей и не все запоют в унисон. Согласись, риск очень большой! Вот ты, к примеру, сможешь ли все подтвердить?

- Не смогу, - Максимейко усиленно замотал головой Максимейко, - никак не смогу! Ведь я тяжело ранен, нахожусь в критическом состоянии. Ты отправил меня на попутной машине в ближайший госпиталь. Но если врачи не залечат, и ты согласишься на восемь тысяч, так и быть, словечко замолвлю, куда ж от тебя деться?

- Не знаю, что и сказать... за двенадцать я бы рискнул.

Кум сомневался, прикидывал "за" и "против". Даже водку прихлебывал маленькими глоточками, как чай из глубокого блюдца.

- Нет у меня двенадцати тысяч, - честно признался полковник, - если будет, то только завтра. А завтра не будет меня. Десять штук ты получишь прямо сейчас, без всякой расписки. Плюс ко всему я берусь обработать Черкеса, в плане его лояльности и молчания.

- Разве что так. В принципе, версия всех устроит, потому, что многое объясняет. И череду покушений на Ичигаева, и угон самолета, и выстрелы на мосту. В свете ее, то, что случилось утром в Ростове - хитрый маневр, дымовая завеса, имевшая целью распылить силы милиции, направить их по ложному следу, отвлечь от района основного удара...

- Ну, голова! - вынужден был констатировать Валерий Георгиевич, косвенно признавая, что Аким не так уж далек от истины.

Когда автозак подтащил "Волгу", кум с полковником уже пели песни...

Если ты что-то в уме планируешь, это уже свобода; когда же при этом ты раб обстоятельств - это еще неволя. Ичигаев остался в браслетах, но без конвоя. Это тревожило.

Разве так выкупают? - думал он, переминаясь с ноги на ногу. - Где Эфенди, где дядя, где хоть одна знакомая рожа?

Свой шанс на счастливый исход он считал теперь очень призрачным и в дуще представлял, как сейчас его грохнет этот дедуля, а кум в протоколе напишет: "убит при попытке бегству".

Минжуется чех, не верит в свой фарт, - понимающе думал законник, - ишь, как глазищами зыркает, меня опасается. Зашугали его на киче нестуляки копальники, а такого поди закопай: прикрывает его крылом ангел хранитель. Загони в него хоть обойму - один хрен выживет. Нет, не скоро придет его час, успеет и поумнеть.

Была у Черкеса теория. Глаза, в его понимании - индикатор жизненной силы. С годами они тускнеют: гаснет огонь, остается холодный дым. Такие пустые зрачки он встречал лишь в палате для безнадежных, да на зоне - мрачный, поверхностный взгляд цвета табачного дыма. Никто из его носителей долго не протянул: спид, заточка, туберкулез, гепатит, петля, пневмония - у смерти в неволе большой арсенал и очень богатый выбор.

- Эй, апельсин, - сказал он свистящим шепотом, - ты здесь под мою ответственность. Упаси тебя Бог пойти на подрыв: поймаю - шкуру спущу!

- За базаром следи! - огрызнулся Заур.

До сих пор он видел законника лишь со спины и не мог оценить по достоинству суть и значимость его "парадного фрака", но обернувшись, разом взвесил и то и другое:

- Ты что ль, Черкес?

От души отлегло. Все дурные предчувствия вдруг показались пустышкой, блажью.

Терентий Варламович это заметил. По жизни он слыл проницательным человеком, а на старости лет возомнил себя, чуть ли ни телепатом.

- Я это. Я, сынок, - произнес он ворчливым тоном, - а кого ты хотел увидеть?

- Не знаю, - честно ответил Заур и звякнул браслетами: хотел почесать в затылке, да как-то не получилось. - Сам еще толком не разобрался: кто там, в гостях у Кума, посылал мне приветы с воли. Умные люди говорят, Фармацевт, а я о таком и не слышал.

Старик информацию "схавал", но решил отложить на потом".

- Ты давай-ка, в машину ныряй, подальше от глаз и ушей. Как сейчас говорят в больших городах, имею к тебе предъяву.

- Менты не станут кипешевать?

- Не жохай, они за тебя теперь не в ответе... а ну-ка посунься, я окошко открою...

- А тот, который в ответе... ну, тот, что с кумом ушел, он разве не мент? - самым невинным тоном спросил Ичигаев, откинувшись на спинку сидения.

- Выше бери! - хмыкнул законник, опуская стекло, потому, что в него постучали.

- Вы че, приборзели? - заголосил конвойный, брызжа слюной, - тачка сидит по самые ступицы, мы трос завели, вытаскивать будем... а ну, выходи, помоги!

- Пошел на! - внятно сказал Черкес. - Твой начальник сговорился с полканом на магарыч? - так давай, за него отрабатывай! Вон морду какую отъел! Убери, убери хайло, бо нос прищемлю!

Когда возгласы стали тише, в упор глянул на Ичигаева:

- Так о чем ты, парень, спросил?

- Кто он, этот Полкан?

- Если судить по повадкам, из бывших кадетов: разведка, спецназ, либо госбезопасность. С государством не дружит, но у власти в авторитете. У него, как я понял, везде собственный интерес. В общем, волк еще тот, видел я его в деле: те, кто мог помешать нашей с тобой беседе, отдыхают сейчас наверху, у престола Всевышнего.

Чига вздрогнул. На залысинах стриженой головы проступили капельки пота. Он вытер лицо подолом рубахи и, подумав, спросил с максимальным безразличием в голосе:

- Много их было?

- Человек восемь. Одного из них можно и не считать - голимый терпила в наручниках, на тебя, кстати, похож.

- Очень похож?

- Я бы сказал, так, что не отличить.

Ичигаев долго сидел с бесстрастным лицом, не давая отчаянию выплеснуться наружу. Он научился скрывать любые эмоции - без этой науки на зоне не выживешь, будь ты простой зэк, или племянник самого Гоги Сухумского.

Автозак напрягся и запылил. Тяжелая "Волга" послушно заскользила по пахоте, подгребая колесами в сторону ближайшей грунтовки.

- Ну вот! - просветлел Терентий Варламович, - управились и без нас, я ж говорил?

- Как оно все достало! - сказал, наконец, Заур и стукнул кулаком по колену. - Вот, кажется, ляжешь в гроб - и там покоя не будет. Всего ожидал, но такого!

- Какого такого? - переспросил Черкес, внутренне ухмыляясь, - ты что, банк никогда не брал, или не слышал про фокусы с двойниками? Ну, ты даешь! Надо было в школе учиться, умные книжки читать, а не хрен под партой дрочить.

Чига вздрогнул и стиснул зубы. Этот язвительный тон подействовал на него отрезвляюще, успокоил, хоть любому другому никогда не сошел бы с рук.