Алексей Колентьев - Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности

– Шеф говорил, что ты должен мне кое-что передать.

– Верно, держи. – Я протянул парню под столом пакет с деньгами, а он в свою очередь передал мне такой же.

– Отлично. Делаешь ставки, Леший? – Серхио не смог произнести немецкое «лесной чертяка», как это сделал бы Якоб, но меня называли и так, поэтому я не поправлял.

– Нет. Боюсь сильно выиграть. Этот бой возьмет бродяга, а «ciчевых» вынесут по частям. Неинтересно.

– Ха! Ты проиграл бы много денег, хомбре [123] Парень – исп. ! Твой боец почти спекся. – Серхио хлопнул на стол «сотку». – Ставлю сотню на «Сiчь».

– Удваиваю. – Твоим парням не повезло: бродяга владеет техникой «Папоротник» [124] «Папоротник» – комплекс боевой подготовки. Система включает в себя комплексы работы с ножом, саперной лопаткой, комплекс штыкового боя, подручными предметами и рукопашный бой. Система основана как на практических наработках, так и на реконструкции некоторых техник индоевропейских боевых школ. Система «Папоротник» стоит на вооружении некоторых подразделений армейских СпН и ВВ МВД. , его покойный напарник только сдерживал бойца. Теперь же все будет иначе. Смотри внимательно.

Так оно и вышло: зачерпнув сочившуюся из раны на ноге кровь, бродяга плеснул ее в лицо соперникам. Один отскочил, видимо, был опытнее, а вот второй, забыв о защите, принялся тереть глаза рукой, опустив руку с кинжалом. За что и поплатился: точный и молниеносный удар в грудину (тот был в легкой «повседневке», что говорило лишь о самоуверенности бойца) пробил сердце «ciчевого», и тот рухнул лицом вперед. Растяпа даже и не успел понять, что уже мертв.

Бродяга, безусловно, ослабел и потерял много крови, движения его уже не так точны, и видно было, что ежедневные тренировки – далекое прошлое. Сейчас он работал только на опыте и зашитых в подкорку и мышцы рефлексах. Его соперник был чуть выше ростом, серьезных ранений у него не наблюдалось: рассечена бровь и точным ударом подбито правое колено. К тому же вооружен он был самодельным охотничьим ножом с почти тридцатисантиметровым лезвием. Длинные руки, хорошая реакция – все это было в зачет. Но я-то понял вот еще что: парень ни разу никого не убивал на близком расстоянии своими руками или, скажем, даже при помощи ножа. Нет, заметно было, что он тренировался и с ним кто-то серьезно работал. Возможно, что на поясе у него висело несколько вражеских скальпов. Но одно дело – нажимать на спусковой крючок автомата или палить из пистоля, а вот совсем другое, если приходится смотреть противнику прямо в глаза. Видно, на эту тему с «ciчевым» никто не поговорил. Он был обречен, просто еще не понял этого. Человек, серьезно занимавшийся чем-либо и по каким-то причинам переставший это делать, все равно имеет больше шансов на победу, нежели тот, кто, получив навыки, еще не имеет должного опыта.

Так было и на этот раз: потрепанного вида бродяга смотрелся жалко на фоне мощного и хорошо вооруженного противника. Движения «ciчевого» были красивыми и эффектными, рассчитанными на публику. Бродяга же был старше лет на двадцать и к тому же серьезно ранен: кровь из длинного пореза на правом бедре, заплывший левый глаз и явные признаки закрытого перелома левой руки. Скупые, рваные движения выглядели не очень убедительно, но я понял, что делает бродяга: сбивает ритм противника, чтобы потом втянуть неопытного пацана в свой ритм. «Раскачка»… Это делается с одновременным воздействием на психику противника, движения бойца подобны завораживающему танцу кобры. Незаметными покачиваниями корпуса, сложными и на первый взгляд беспорядочными движениями бродяга ментально «раскачал» противника. Незаметно для себя и для окружающих «ciчевой» впал в транс, подчиняясь теперь уже всецело действиям противника. Затем как бы случайно ступил на поврежденную ногу, припал на нее и вот уже почти сам нанизал себя на нож бродяги, который неуловимо оказался чуть в стороне и, пробив манжету комбеза «ciчевого» обычным армейским штык-ножом от АК, достал парня в шею. Потом, чуть отступив, вынул нож из раны, провернув его. Крови было много, но большая ее часть впиталась тканью БЗК. «Сiчевой» почти сразу вскочил, но тут же рухнул наземь и, чуть слышно вскрикнув, совсем затих. Бродяга двинулся к выходу с Арены, пошатываясь, и походя вытер нож о куртку первого покойника, затем сунул клинок в ножны на поясе и скрылся в коридоре, ведущем во внутренние помещения.

Толпа в зале и на Арене взревела. Не знаю, чего в криках было больше – разочарования или изумления от неожиданного финала схватки. Само собой, мало кто ожидал победы какого-то пропойцы над, казалось, крутым и все умеющим противником. Я забрал свои деньги с края стола. Серхио поглядывал в мою сторону несколько настороженно и не спешил уходить.

– Ты умеешь так же, как и этот бродяга, управляться с ножом?

– Нет. Это был мастер. Возможно, в прошлом очень хороший боец. Сейчас, конечно, я его сделаю, но пару лет назад лежал бы там, на песочке, с пропоротым горлом уже через пару мгновений боя. Ты лучше шефа своего попроси несколько уроков дать: Буревестник лучший с ножом из тех, кого я знаю.

– Якоб просил сказать, что если есть дело, то он подпишется.

– У тебя отличный командир, парень. Держись его и никогда не будешь внакладе. Передай, что если он согласен, то мне нужен он сам и еще пятеро надежных бойцов. Лучше, если среди них будет хороший подрывник и спец по связи. Будет много работы.

– Я передам.

– Не затягивай с передачей. Я буду ждать только до ноля часов завтрашнего дня. Потом уйду без вас. Помни: шесть человек и никаких вопросов. Встретимся тут же, в час ноль-ноль, ровно через сутки.

– Все понял, передам.

Серхио поднялся и быстро направился к выходу, по пути нажимая на тангенту вызова, скорее всего отчитывался перед Заном. Пять минут спустя от Буревестника пришло подтверждение – он и его ребята вписываются. Камень упал с души: если бы Зан отказался, пришлось бы связываться с Василем, а вмешивать местную «спецуру» не хотелось. Но тут сомнения были скорее мимолетного характера: практичный немец уже понял, что мне известно о духовских богатствах гораздо больше, чем было сказано. Намек на большой куш был верно понят, и теперь Якоб в лепешку расшибется, но будет работать со мной.

Предстояла нешуточная беготня, поэтому следовало как можно быстрее зайти к Таре и выбрать «второй номер». Сомнений было много: некоторые оружейные экстремали отзывались о ярыгинском стволе пренебрежительно, упирая на «жуткий перекал» всего и вся и выход из строя затворной задержки после отстрела семь тысяч патронов. Проверить это можно только одним способом – взять оружие и использовать его. Во-первых, я не был уверен, что мне доведется палить столь интенсивно, чтобы ствол пошел вразнос и сломался. В течение двух месяцев пришлось бы отстреливать по сотне патронов в день. Поэтому поломка мне если и грозила, то не так скоро. Во-вторых, со времени моего знакомства с предметом прошло уже довольно много времени, и не думаю, что конструкторы сидели сложа руки, оставив официально принятый пистолет без внимания, – доработают. На крайний случай выбор будет, возьму что-нибудь импортное.