Андрей Май - Poterayshka

— Ты с Николаем это обсуди. Он хорошо знает про оружие. Может, в две головы лучше подумаете?

— Хорошо!

Ночь прошла спокойно, с утра перекусили и в путь. Повернули на север. В полдень попался транспортный контейнер на 20 тонн. Выпотрошен подчистую. Следы от лёгкой техники уходят на север. Едем. Ландшафт меняется, стало больше кустарника. Высокие холмы сменились на небольшие отдельные скалы. Проезжаем между двух холмов, небольшой спуск…

Минимум неделю здесь ещё были люди. Не думаю, что нападавшие никого не убили. Много гильз. Гладкоствол, пистолетные, попадались винтовочные. В двух местах земля, напитанная кровью. Это я ни с чем не спутаю. Даже через месяц. Обрывки, осколки, клочки. Как после длительной стоянки несознательных туристов. Ходим молча, осматриваем. Здесь был лагерь, человек на двадцать, может немногим больше. Несколько небольших контейнеров. Основательный сруб. С одной стороны лагеря стена из брёвен. Перед ней вкопаны колья. Из двух контейнеров сделаны башни, между ними были ворота. Лагерь окружал невысокий земляной вал. Не больше полутора метров. Перед валом натыканы колья. На самом валу невысокий двойной плетень. А местами между плетней насыпана галька и камни. Удивляет, что нет останков людей. Или кто-то скрылся от нападения, а потом похоронил. Или это сделали другие. Едва ли нападавшие себя этим напрягли. Скорбно. Тяжесть неимоверная. Огромное желание поймать хоть одного из нападавших, медленно его душить и смотреть, как потухнут его глаза. Только не надо обвинений в садизме, нацизме и прочих низмах! Спросите себя, у вас ни разу не возникало подобных желаний? Совсем никогда? Когда видишь, что человек, причинивший много боли и страданий, абсолютно преспокойно продолжает жить, это в вас не вызывает праведный гнев? Поэтому давайте без этих низмов! Тот, кто отринул облик человеческий, уже не человек.

Мы ходили по лагерю, переглядывались, пытались найти, сами не зная, что. Вот скажите, зачем простой, среднестатистический обыватель возьмёт в руки оружие? Наверное, в 90 процентах случаев для защиты. При этом больше, чем в половине случаев применит его бездарно. Но есть, я не знаю, как обозвать таких людей, если в руках нож, то уже всё, герой! В детстве много били? Огромная неуверенность в себе? А если стая таких, это уже — всё! Шакальё на охоте. Хочешь доказать, как ты крут, удиви всех, построй, сотвори такое, что другие не умеют или не могут. Прояви себя в созидании! Нет же, надо реки крови, горы трупов! В итоге то что? Гробница из золота? А на кой ляд оно мёртвому? Так же, как всем, яма метр на два. А таким — так чаще просто ямка, без памяти. А останки зверьё растащит. Просто не понимаю.

Ехали на Запад по следу, почти до темноты. Есть не хотелось, разговоры не клеились. Связались с нашей базой. Там всё спокойно, пограничники осваивают место. Я рассказал о нашей находке. Наши переговоры как-то сразу затухли. Пообещали информацию передать дальше. Я сообщил об информационной закладке. Возле брошенного лагеря, в одном месте, заложили контейнер с флешкой. Там копии видео и фотоматериалов. Несколько тетрадных листов моих заметок. Перед сном предложил по 50 грамм коньяка, все отказались.

Первым дежурю. Продолжаю разгребать завалы в памяти. Примерно накидал список систем оружия, которые быстро можно запустить в производство. Скажете, ещё один свихнувшийся на оружии. Я отвечу так: вы предпочтёте, чтобы гибли соотечественники? Оружие само не стреляет, им пользуются люди. От людей и зависит, будет висеть на стенке, деталью интерьера, или пылиться на складе. Да и не мне решать, что испытывать и тем более, запускать в производство. Моё дело предложить, а уж как решат…

Предлагал, в основном разработки советского периода. Я отдельным приложением приложу к основному повествованию.

Меняет меня Николай, минут пятнадцать беседовали.

— Серый, как думаешь, здесь полная свобода или авторитарность?

— В душе не ведаю! Коль! Оно тебе надо?

— Понимаешь, в социальном плане тут полная каша. Смесь бульдога с носорогом. Государственный коммунизм в смеси с частной собственностью. А вот такой вопрос, проституция есть?

— Коль? У тебя спермотоксикоз? На мозг давит?

— Серёга! Не опошляй! Мне интересно, как явление? Как часть жизни? Может тут разрешены бордели? Ты же не знаешь наверняка?

— Не знаю! Но думаю, до таких прелестей демократии, как узаконенные бордели, не дошло! Очень надеюсь. Иначе — это мерзко. Не потому, что я весь такой правильный и безгрешный. Просто думаю, есть трезвый ум у руководства. Иначе госвласть становится соучредителем или как бы ответственной за греховодство. Да и, думаю, есть критерии отбора для засылки в этот мир. Да, если ещё мужская смертность высокая, выбор честно дающих есть. Борделям не выжить! Наверно, не десантируют спидоносцев, больных туберкулёзом, венерическими заболеваниями. Может, там всякими эбола и тропическими лихорадками. Явных психов, ну которые совсем уже, не засылают.

— Хм! Хочешь сказать, мы нормальные?

— Ха-ха! Читал, не помню где. В психиатрии есть поговорка, мол, любому человеку можно поставить диагноз «вялотекущая шизофрения». Абсолютно здоровых людей нет, есть невыявленные!

— Ты добр к людям! Я заметил. Иди спать. А то, как в анекдоте, всю физику к членам сведёшь!

Утро, дождливое и нудное. Настроение подобное. Снимаем сырую масксеть, заводимся. Неизведанное пространство нас ждёт. Сижу в башне, мы сделали дополнительно крышу башни вместо решёток с сеткой. Едем, километров тридцать в час. Лезем на холм, впереди взметнулась стая ланей. Даю очередь, парочку завалил. Хоть мяса свежего поедим. И тут щелчок по броне. Ещё один и ещё… бью из пушки. Двое на квадре гонят в кустарник. Бью короткими. Взрыв. В ленте осколочно-фугасные снаряды вперемешку с бронебойно-зажигательными. Подъезжаем. Два трупа. Оба африканцы. Одного в клочья, второй свернул голову. В трофеях обрез гладкоствольного ружья 12 калибра, неведомо из чего сделанный. И винтовка Steyr Mannlicher M95, проще говоря, древний австрийский «Манлихер». Собственно, больше взять было нечего. Квадр догорал, что если и было путного, ушло в жертву богу огня. Стволы взяли, патронов всего три обоймы и несколько картечных к обрезу. Сырой от крови патронташ брать не стали.

— Ну, что, мужики! — говорю.

— Мы, видимо, близко к объекту. Разъезд завалили. Вот наглые, по броневику из винтаря лупить! Край непуганых идиотов. Внимание усиливаем. Службу бдим. Ахмед, чуть чего, бронеколпаки сразу опускай, стеклопакет семь сантиметров, но бережёного, сам знаешь. А то варежку раззявили, расслабились.

— Не шуми, командир. Главное, закончить за здравие, а не за упокой. Нормально будет. Николай хлопнул по броневику, как бы показывая, что броня крепка и танки быстры.