Алексей Бессонов - Алые крылья (сборник)

– Забыли… – сказал он. – Просто я не люблю Циммермана.

– А я?

Шеф полиции самолично распахнул перед ним дверь своего рабочего кабинета. Хикки не удостоил его рукопожатием. Почти весь полет он был погружен в психотренинг, и теперь мало походил на самого себя. В кабинет Циммермана вошел прямой как меч человек с высокомерно поджатыми губами и преисполненным холодного бешенства взглядом. Не дожидаясь приглашения, Хикки уселся в кресло возле окна, – причем уселся так, чтобы шефу было хорошо видно, что из-под плеч гостя торчат две рукоятки мощных излучателей, – и достал сигару. Сейчас его не узнала бы родная жена.

– Я очень рад, что вы нашли время навестить меня, – на Циммермана спектакль определенно произвел впечатление. – Я хотел бы сказать вам несколько слов…

Хикки поднял на него свои голубые глаза, в которых сейчас мелькали искорки непритворной ярости, и неторопливо кивнул. Он знал – рот ему раскрывать еще рано.

– Я впервые оказываюсь в такой ситуации, – шеф полиции сел за стол и нервно потер руки. – Меня еще никогда не таскали за шкирку, как обосравшегося щенка… мне пятьдесят лет, – неожиданно заявил он, поднимая взгляд на по-прежнему непроницаемого Хикки, – и я всегда считал, что делаю то, что должен делать. Мне часто мешали… но еще никогда со мной не было такого.

– Вероятно, вам напомнили, что шеф полиции тоже обязан подчиняться имперским законам? – перебил его Хикки, теряясь в догадках, о чем он блажит.

На щекастой физиономии Циммермана вдруг появилась краска. Он выпрыгнул из-за стола и забегал по огромному кабинету, сжимая и разжимая кулаки. Хикки казалось, что узкие глазки шефа сейчас вылезут из орбит. Ему это нравилось, даже очень. Можно сказать, он наслаждался происходящим, но до сих пор не понимал, кто же подарил ему билет на такое чудное действо. Неужели люди из «ИТ» сумели найти нечто такое, от чего самовлюбленный невротик Ной запрыгал, как резиновый? Хикки уже много раз говорили, что у нового шефа полиции не все в порядке с самооценкой, – попросту говоря, она у него находится на столь высоком уровне, что иногда у его сотрудников появлялось ощущение, будто они имеют дело с разбалованным ребенком. Теперь он наблюдал все это воочию.

– Я, мастер Махтхольф, не лейтенант какой-нибудь, – признался шеф, немного придя в себя. – И я не могу позволить, чтобы меня, криминаль-комиссара территории Портленд, совали носом в дерьмо! И из-за чего?

– Да перестаньте вы скакать, – снова перебил его Хикки. – Прямо как мячик на веревочке… Из-за чего, а? Вы не знаете, мастер криминаль-комиссар? Может быть, это я должен вам об этом сообщить?

Циммерман утих. Он молчал минуты три, – у Хикки даже появилось желание уйти отсюда, но тут шеф заговорил – голосом очень обиженного ребенка.

– Давайте заключим с вами мировую, – произнес он. – Я не хочу иметь ссоры с вашей Конторой…

– А вы думали, что можете?

– Нет… будем считать, что я вообще ни о чем не думал. Не думал, не думал, не думал! – заверещал шеф, срываясь в истерику. – Дьявол, давно со мной такого не было.

Хикки готов был броситься в пляс прямо здесь, в кабинете глубоко противного ему ублюдка Теперь ему все было ясно. Теперь он понимал, что случилось самое неожиданное – за него вдруг вступился сам Дед.

– Продолжайте в том же духе, – посоветовал Хикки, – и с вами еще и не то случится.

– Да, черт возьми, мне уже объяснили. Достаточно!!! Мне еще никогда не обещали пристрелить меня в собственном кабинете, как… как бешеную собаку.

Нет, решил Хикки, разговаривал с ним, конечно же, не сам Дедуля. Старик не употребляет таких выражений. Если он считает, что с человеком не следует церемониться, то гнет таким матом, что уши в трубочки заворачиваются. Скорее всего, Циммерману звонили какие-то любезники из местной резидентуры.

– Ну, так что вам, собственно надо? – приободрил Хикки умолкшего криминаль-комиссара.

– Я хочу предложить вам сделку. Я снимаю с вас все обвинения, я вообще прекращаю все дела против вас, а вы не трогаете меня. Я не хочу, чтобы ваши «волки» снова надрали мне задницу. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел!

– А вы разве можете? Вы подумайте, подумайте как следует. Разве у вас что-то есть против меня? Вся та ерунда, которую вы склеили в порту, развалится на первом же судебном слушании. А еще – что? А вот у меня есть, и немало. Я, если мне это будет нужно, отправлю вас на каторгу с такой скоростью, что вы и почесаться не успеете. Может, вы скажете мне, что это не ваши люди избивали меня ночью на развязке? Или это не полицейские обстреливали нас и Виктора Шанцева? Вы думаете, что сможете отмазаться от всех этих дел?

– Да вы!.. – Циммерман в единый миг потерял самоконтроль и чуть не бросился на Хикки с кулаками, но был остановлен его спокойным насмешливым взглядом.

– Так вот, мастер Ной, вы не отмажетесь. Я скажу вам по секрету: в ближайшие месяцы ожидается введение военного положения. И тогда на ваши шалости люди будут смотреть уже чуточку иначе. Военный суд – забава очень быстрая. И, конечно, никакой каторги… вы забыли?

Хикки рывком вскочил на ноги, оттеснил Циммермана к окну и неожиданно толкнул его пальцем в грудь. Послушно, как тряпичная кукла, шеф полиции сел на подоконник: теперь Хикки смотрел на него сверху вниз.

– Запомни, – хрипло произнес он, – имя тебе – дерьмо, и место твое в дерьме. Если я еще хоть раз о тебе услышу, то ты получишь добрый шанс не дожить даже до военного суда.

Он развернулся и молча вышел из кабинета. В секретарской его встретили любопытные взгляды. Хикки ответил на них презрением.

Внизу, на тротуаре широченной Рю-драйв, волновались репортеры. Откуда они тут взялись, Хикки не знал. Впрочем, пробиваться через толпу ему не пришлось: едва выйдя на порог полицейского управления, он оказался зажат несколькими адвокатами, которые быстро и профессионально втолкнули его в лимузин с черными стеклами, и машина сразу же сорвалась с места. На диване рядом с ним сидела Ирэн.

– Все в порядке, – сказал Хикки, отвечая на ее немой вопрос. – Все в полном порядке. Дело будет закрыто сегодня же, прямо сейчас… Никаких проблем у нас больше нет, ты можешь продолжать работать.

– Что он хотел от тебя?

– Теперь уже ничего. Можешь считать, что он получил в лоб копытом… Ночью ему позвонили из планетарной резидентуры и очень популярно объяснили, что бывает с такими, как он. Все, все кончено. Единственное, о чем я жалею, – что не съездил ему по рылу. От себя, так сказать, лично.

Ирэн глубоко вздохнула и обняла его за плечи.

– Господи, как я психовала. Я подняла половину адвокатов Портленда. Я уже думала…

– С адвокатами мы расплатимся. Все, забудь об этом, хватит.

Перед ним забулькал встроенный телефон. Хикки сорвал трубку, и в ухо ему шарахнул голос Этерлена: