Роберт Говард - Конан из Киммерии

Конан ждал с некоторым нетерпением, пока Деви впервые в жизни оденется сама. Когда она вышла из-за скалы, он помянул Крома от изумления, и Жазмина ощутила прилив странного волнения при виде нескрываемого восхищения, написанного у него на лице. Она ощутила стыд, замешательство и укол тщеславия, которого до этого не ощущала, а от его горящего взора ее бросило в дрожь. Конан положил тяжелую ладонь на ее плечо и, повернув Деви, оглядел ее со всех сторон.

— О Кром! — сказал он,— В тех ниспадающих, неземных одеяниях ты казалась холодной, равнодушной и далекой, как звезды! Сейчас ты — женщина из плоти и крови! Ты ушла за скалу как Деви Вендии, а вышла как горская девушка — но в тысячу раз более прекрасная, чем все девки Забара! Была богиней, теперь — женщина!

Он с силой хлопнул ее по заду, и Жазмина, поняв это лишь как знак своеобразного уважения, не оскорбилась. Вместе с одеждой она словно сама изменилась. Ею овладели до сих пор сдерживаемые чувства и желания, словно бы, сбрасывая королевские одежды, она избавилась от уз предубеждений и условностей.

Но Конан не забывал о грозящей им опасности. Чем больше удалялись от Забара, тем менее правдоподобной была встреча с кшатрийскими отрядами, но он все равно постоянно прислушивался к отголоскам, свидетельствовавшим о том, что мстительные вазулы из Курума идут по их следам.

Устроив Деви в седле, Конан сам вскочил на коня и снова направил его на запад. Сверток с одеяниями, который девушка дала ему, он зашвырнул в тысячефутовую пропасть.

— Зачем ты сделал это? — спросила она.— Почему не отдал одежду девушке?

— Всадники из Пешкаури прочесывают горы,— сказал он.— Горцы будут в ответ нападать на них, а те — уничтожать деревни, которые им покорятся. Они могут направиться и на запад. Если бы они нашли девушку, которая носит твою одежду, то пытками заставили бы ее говорить, и она могла бы их навести на наш след.

— А что она сейчас будет делать? — спросила Жазмина.

— Вернется в деревню и скажет, что на нее напали. Скорее всего, за нами вышлют погоню. Но вначале она должна пойти набрать воды: если она осмелится вернуться без нее, будет избита. Это дает нам запас времени. Нас никогда не поймают. Еще до захода солнца мы пересечем границу Афгулистана.

— Здесь совсем не видно следов людских селений,— заметила Жазмина.— Даже для Химелии этот район слишком безлюден. Мы не встречали ни одной проложенной людьми дороги с тех пор, как покинули тракт, на котором встретили галзайку.

В ответ он показал рукой на северо-запад, где она увидела вершину, окруженную остроконечными скалами.

— Это Имш,— сказал Конан.— Горские племена строят свои деревни как можно дальше от этой горы.

Жазмина окаменела.

— Имш,— шепнула она.— Гора Черных Колдунов!

— Так говорят,— ответил он.— Я еще никогда так близко не приближался к ней. Мы отклонились на север, чтоб не столкнуться с кшатрийскими воинами, которые могли бы углубиться аж до этих мест. Нахоженный путь из Курума в Афгулистан лежит на юге. Этот путь — старый, его редко кто использует.

Жазмина пристально вглядывалась в далекую вершину. Сжала руки так, что ногти впились в ладонь.

— Сколько нужно времени, чтобы доехать отсюда до Имша?

— Остаток дня и целую ночь,— ответил он с улыбкой.— Хочешь туда поехать? Во имя Крома, там не место для простого смертного, судя по тому, что рассказывают горцы.

— Почему они не соберутся и не убьют демонов, которые там поселились? — спросила она.

— С мечами против колдовства? Кроме всего, колдуны не вмешиваются в людские дела, разве что кто-то им вставляет палки в колеса. Я никогда не видел ни одного из них, хотя разговаривал с людьми, которые клялись, что их встречали. Говорили, что на восходе или закате солнца видели среди скал жителей Имша —высоких молчаливых мужчин в черных тогах.

— А ты? Побоялся бы на них напасть?

— Я? — Мысль об этом показалась ему неожиданной.— Ну, если б они мне перешли дорогу, то вышло бы: либо я, либо они. Хотя у меня с ними пока нет повода ссориться. Я прибыл в горы, чтобы собрать людей, а не для того, чтоб воевать с колдунами.

Жазмина ничего не ответила. Смотрела на гору как на живого противника, чувствуя, как гнев и ненависть вновь проникают в ее грудь. В ее голове начала прорастать новая мысль. Она старалась придумать, как бы настроить против хозяев Имша человека, во власти которого она сейчас находилась. Может, есть какой-то способ, чтоб достичь этой цели? Она не могла ошибиться относительно выражения, появившегося в его диких голубых глазах, когда он смотрел на нее. Не одно царство пало, когда маленькие белые женские ручки потянули за нити судьбы...

Вдруг она вздрогнула и показала пальцем:

— Смотри!

Над далекой вершиной поднялось еле заметное облачко необычной формы. Матово-алое, с искрящимися золотыми прядями, оно было в постоянном движении, вращалось, вибрировало и внезапно сжималось. Через минуту оно превратилось во вращающийся конус, сверкающий в солнечных лучах. Вдруг он оторвался от снежной вершины горы, как разноцветное перышко, проплыл по небу и исчез в его голубом бездонье.

— Что бы это могло быть? — неуверенно спросила девушка, когда своей выпуклостью оно заслонило вершину. Вид этот, хотя и был красив, но пробуждал тревогу.

— Здешние называют это Ковер Имша, но я не знаю, что это означает,— сказал Конан.— Когда-то я видел, как сотен пять местных жителей удирали, словно сам демон преследовал их по пятам, прятались в скалах и пещерах, потому что увидели, как эта ярко-красная туча отрывается от вершины. Что это...

Они только что проехали мимо узкой трещины, словно кто-то ножом вертикально рассек скалу, и оказались на широком выступе, по одну сторону которого был потрескавшийся скат, по другую — огромная круча. По этому уступу проходила заброшенная дорога, постепенно спускавшаяся вниз, скрывающаяся за скальными хребтами и вновь появляющаяся через равные промежутки пути. Выехав из расселины, которая вела на этот уступ, черный жеребец захрапел и стал как вкопанный. Конан пришпорил его, но конь только фыркнул и закивал головой, дрожа и напрягая мускулы, словно наткнулся на какую-то невидимую преграду.

Киммериец выругался и спрыгнул на землю, держа Жазмину на руках. Двинулся вперед, выставив перед собой руку, словно ожидая наткнуться на какой-то невидимый барьер. Но ничто не преграждало им путь, хотя, когда он попробовал потянуть за собой коня, тот пронзительно заржал и рванулся назад. Вдруг Жазмина вскрикнула, и Конан повернулся на каблуках, схватившись за рукоятку кинжала.

Он не приметил, чтобы кто-то приближался, и все же перед ним стоял мужчина, одетый в тогу из верблюжьей шерсти и зеленый тюрбан. Конан хмыкнул от удивления, узнав в незнакомце, стоявшем перед ним со сложенными на груди руками, человека, которого он сбил в ущелье у вазульской деревни.