Роберт Говард - Конан из Киммерии

— Ах вот как они спустились вниз,— сказал Керим Шах.— Они, значит, не могут летать по воздуху. Пойдем за...

В эту минуту укушенный псом мужчина издал ужасный крик и, оскалив зубы, бросился на Керим Шаха. Из его рта лилась пена. Туранец проворно, словно кот, отскочил в сторону, а взбесившийся рухнул головой вниз в пропасть. Остальные воины в изумлении подбежали к краю пропасти. Мужчина не пошел вниз камнем, а медленно плыл сквозь розовую мглу, как человек, погружающийся в воду. Конечности его судорожно дергались, а пунцовое, искаженное конвульсиями лицо выражало скорее боль, чем бешенство. Наконец он упал на блестящее дно пропасти и остался недвижим.

— В этой расщелине нас подстерегает смерть,— пробормотал Керим Шах, отшатнувшись от розовой мглы, которая почти доставала ему до ног.— А что теперь, Конан?

— Идем дальше! — невесело ответил киммериец,— Эти аколиты — обычные люди: если мгла не убила их, значит, она не убьет и нас.

Он подтянул пояс и невольно дотронулся при этом до пояса, подаренного Хемсой. Свел брови и грустно улыбнулся. Он совсем забыл об этой вещи, и все же именно она трижды спасла его, подставляя другие жертвы.

Аколиты достигли противоположной стены и ползли по ней, как большие зеленые мухи. Конан взошел на платформу и стал осторожно спускаться. Розовая туча окутала его ноги и поднималась выше по мере того, как он опускался по карнизу. Она доставала до его колен, до бедра, потом до пояса и плеч. Он ощущал ее вокруг себя, как густой туман во влажную ночь. Когда она уже доставала до шеи, он поколебался, потом с головой окунулся во мглу. В тот же миг стал задыхаться, неумолимая сила не давала ему вздохнуть, сдавив ребра в смертельном объятии. Конан в отчаянии подпрыгнул, борясь за жизнь. Выставив голову на поверхность, стал ртом хватать воздух.

Керим Шах наклонился над ним, что-то говоря, но Конан не слышал его и не обращал на него внимания. Он мысленно перебирал в памяти указания умирающего Хемсы. Попробовал нащупать золотую жилу и обнаружил, что, спускаясь, сошел с нее. Заметил ряд углублений для рук и ног в карнизе. Встав точно на жилу, начал спускаться вновь. Розовая мгла снова окутала его. Голова его тоже окунулась во мглу, но, стоя на золотой жиле, он по-прежнему мог дышать. Увидел вверху лица глядящих на него товарищей, слегка размытые в блестящем тумане. Жестом приказал им следовать за ним и быстро стал спускаться, не ожидая, пока они последуют его примеру.

Керим Шах молча вернул меч в ножны и пошел следом за киммерийцем, а иракзаи поспешили за Керим Шахом, скорее опасаясь потерять предводителя и проводника, чем какого-то подвоха, который мог их ожидать в этой расщелине. Они держались золотой жилы так, как показал им киммериец. Спустились на дно пропасти и пошли по серебристой равнине, ступая по золотой полосе, как люди, идущие по проволоке над пропастью. Шли, словно по невидимому туннелю, наполненному воздухом. Со всех сторон их окружала смерть.

Тропинка, по которой скрылись аколиты, вела к карнизу по другую сторону расщелины и исчезала за его краем. Они двинулись туда, приготовившись к встрече с неизвестной опасностью, таящейся среди острых камней, которыми был усыпан край обрыва.

Их ждали там одетые в зеленые одежды, вооруженные ножами аколиты. Возможно, убегая, они достигли некоей границы, которую не могли переступить. Может, опоясывающий живот Конана стигийский пояс был причиной тому, что их заклятья оказались бессильными. А может, зная, что за поражение они будут наказаны смертью, решили использовать последний шанс и с ножами в руках выскочили из-за скал.

Среди потрескавшихся камней началась кровавая битва, оружием в которой было не искусство чернокнижников, а обычные клинки. Звенела сталь, со свистом опускались лезвия, рассекая плоть, мускулистые руки наносили могучие удары, лилась кровь, а по телам упавших топтались сражающиеся.

Как выяснилось потом, только один из иракзаев истек кровью и умер, но аколиты полегли все до одного,— изрезанные, порубанные на куски, сброшенные в пропасть, они медленно опускались на сверкающее внизу серебристое дно.

Победители, стерев с лица кровь, огляделись. Кроме Конана и Керим Шаха, еще четверо иракзаев вышли из битвы невредимыми.

Они стояли меж потрескавшихся скал, образовавших зубчатый край расщелины. Вьющаяся отсюда по невысокому склону тропка вела к широкой лестнице, сделанной из зеленых шестифутовых камней, напоминающих нефрит. Ступени вели на широкую галерею из такого же полированного материала, а за ней — этаж за этажом — вздымался замок Черных Колдунов. Казалось, что его вырубили из одной отвесной скалы ущелья. Архитектура замка поражала великолепием, хоть и была лишена украшений. Немногочисленные окна были прикрыты ставнями. Нигде никаких признаков жизни, ни одного дружественного или враждебного существа.

Без слов, осторожно, они пошли по тропе, словно люди, приближающиеся к змеиному логову. Иракзаи шагали точно в трансе, как идущие на верную смерть. Даже Керим Шах молчал. Только Конан, казалось, не осознавал, каким беспрецедентным нарушением традиций были их действия, какую огромную брешь они пробили в общепринятых взглядах. Он был не с Востока, его породила раса, сражавшаяся с демонами и чернокнижниками так же ожесточенно и успешно, как и с прочими врагами людей.

Он взошел по блестящим ступеням и по широкой зеленой галерее подошел к виднеющейся по другую ее сторону, обитой золотом двери из тикового дерева. Окинул внимательным взглядом верхние этажи вздымающейся перед ним огромной пирамиды замка, протянул руку к медной ручке, торчащей в двери, и с кривой усмешкой задержал ее на полпути. Ручка была в форме змеи с выгнутой шеей и поднятой головой. Конан заподозрил, что металлический гад может вдруг ожить от прикосновения его руки.

Одним ударом он отрубил ручку, и медный звон упавшей на камень змеи отнюдь не рассеял его подозрения. Концом кинжала он отбросил ее и вновь повернулся к двери. Вокруг царила полная тишина. Розовая мгла окутывала далекие вершины. Солнце блестело на горных вершинах, покрытых снегом. Высоко вверху повис ястреб, как черная точка в небесной сини. Кроме него, единственными живыми существами были люди, стоящие перед обитой золотыми листами дверью,— маленькие фигурки на галерее из зеленого нефрита на склоне огромной горы Имш.

Холодный ветер, прилетевший с ледников, хлестнул по ним, развевая обрывки их одежды. Кинжал Конана, ударивший в массивную дверь, вызвал гремящее эхо. Киммериец бил раз за разом, пробивая металлические листы и тиковое дерево. Через минуту он осторожно заглянул сквозь пробитое отверстие внутрь. Увидел просторную комнату с голыми стенами из шлифованных камней и мозаичным каменным полом. Единственной мебелью здесь были столики из шлифованного эбенового дерева и каменный подиум. Нигде не было ни следа живой души. В противоположном углу комнаты он увидел следующую дверь.