Роберт Говард - Конан из Киммерии

Натала из последних сил пыталась освободиться, сбросить шнур, болезненно врезавшийся в запястья рук. Ее взгляд неотрывно следил за краем тьмы, сгущавшейся за кругом света. Там исчез Конан, увлеченный демоном, и девушка, напрягая слух, еще некоторое время слышала сопение варвара, свист его сабли и грохот ударов, затем шорох, похожий на шум лавины, сползающей с гор, сменившийся глухой и мертвой тишиной. Голова Наталы упала на грудь, тело безжизненно повисло на шелковом шнуре.

Она очнулась, услышав шаги, подняла голову и увидела вынырнувшего из темноты варвара. Вздох, выражавший одновременно облегчение и ужас, вырвался из ее опухших, пересохших губ и эхом понесся по бесконечному коридору. Лицо варвара представляло собой сплошной синяк, словно кто-то долго и старательно колотил по нему бревном, кровь из рассеченной на голове кожи заливала глаза, губы были искусаны и разбиты, руки, ноги и все тело покрывали глубокие раны. Хуже всего выглядели грудь и шея, они почернели и опухли, кожа свисала с них клочьями, казалось, их долго и безжалостно истязали бичом.

— Ах, Конан! — рыдала Натала.— Как тебе досталось!

Опухшие губы киммерийца исказила гримаса презрительного пренебрежения к собственным ранам. Он тяжело дышал, и его волосатая, залитая потом и кровью грудь вздымалась и опадала, словно кузнечные мехи. Он с трудом дотянулся до шелкового шнура, связывавшего запястья девушки, перерезал его кинжалом и привалился к стене, пошире расставив дрожащие ноги, чтобы не упасть. Натала прижалась к его плечу и горько заплакала.

— О Конан! Ты умираешь!

— Нельзя драться с демоном,— прошептал он тихо,— и остаться невредимым.

— Ты его убил? — спросила она с надеждой в голосе,— Ты убил его, Конан?

— Не знаю. Он свалился в какой-то колодец. Я не знаю, страшна ли ему вообще сталь...

— Ох, твоя спина! — всплеснула она ладошками,— Что он с нею сделал!

— Это хвостом,— скривился он от боли,— Он был твердый, словно из стали, и жег огнем. Но хуже всего эти его щупальца, они давили и мяли меня, словно сотня питонов. Готов поспорить, что все мои кишки змеями расползлись по животу.

— И что нам теперь делать? — всхлипнула девушка.

Он запрокинул голову. Крышка ловушки была плотно захлопнута, ни единого звука не доносилось сверху.

— Там не пройдем,— пробурчал он.— Там полно трупов и, наверное, засада. Они думают, что с нами покончено, или просто боятся спускаться в эти коридоры. Выковыряй-ка вон тот светящийся камешек. Я, когда шел сюда, наткнулся на несколько боковых коридоров. Пойдем по одному из них. Не сдыхать же нам здесь.

Зажав в левой руке камешек-светильник, а в правой — окровавленную саблю, киммериец направился вниз по коридору. Он шел медленно, каждый шаг давался ему с огромным трудом. В его висках пульсировала тупая боль, он ежесекундно облизывал запекшиеся губы.

Через некоторое время камень тускло высветил черное отверстие в стене, в которое Конан свернул, ни секунды не колеблясь. Сколько они шли этим черным туннелем, Натала не знает, но в конце концов дошли до какой-то лестницы, вскарабкались по ней и остановились под каменной дверью, запертой на золотой засов.

Девушка нерешительно посмотрела на покачивавшегося на ослабевших ногах великана, в вялой ладони которого дрожал слабый огонек. По стенам метались и раскачивались их огромные тени.

— Открывай же! — бормотал Конан.— Там нас ждут. О Кром! Я принесу тебе такую жертву, о которой понятия не имеет никто в этом городе.

Натала поняла, что варвар бредит. Она вынула из его окровавленной руки светящийся камень, вытащила золотой шкворень и открыла засов. Дверь оказалась завешенной изнутри золотистой шелковой тканью. Бритунка осторожно отодвинула занавеску и заглянула за нее. Ее глазам открылась комната, совершенно пустая, лишь в самом центре ее шумел серебристый фонтан.

Широкая ладонь варвара легла на ее нагое плечо.

— Отойди в сторону, девушка! — пробормотал он.— Сейчас тут будет жарко!

— Здесь никого нет,— успокоила она его.— Это вода шумит.

— Вода,— облизал он почерневшие губы,— хоть напьемся перед смертью.

Она взяла его за руку и, словно слепца, повела, осторожно ступая, к фонтану, с замиранием сердца ожидая, что вот-вот в комнату со всех сторон ворвутся воины в пурпурных туниках.

— Я посторожу, а ты пей,— сказал с трудом Конан.

— Пей, пей, я не хочу. Ляг сюда, я омою твои раны.

— Не слышу звона мечей,— удивился он, протирая глаза, словно пытаясь сорвать с них мешавшую пелену.

— Тут никого нет, Конан.

Он на ощупь нашел край чаши фонтана, наклонился, погрузил лицо в чистую, прозрачную жидкость и пил, пил, пил, не в силах оторваться. Когда варвар поднял голову, Натала увидела, что безумие уже покинуло его глаза. Он облегченно вытянулся на полу рядом с фонтаном, но выражение чуткой озабоченности не покинуло его изуродованного лица, а сабля так и осталась торчать в крепко сжатом кулаке.

Она омыла его рваные раны и перевязала самые глубокие из них бинтами из разорванной на широкие полосы шелковой занавески. Занимаясь этой работой, Натала ни на секунду не прерывала лихорадочных раздумий над тем, что им следует делать дальше. Если они останутся во дворце, их рано или поздно найдут,— в этом она не сомневалась. Правда, не исключено, что ксуталийцы уже не ищут их, а давно спят где-нибудь в своих потайных комнатах, отправив души в бесконечные лотосовые скитания.

Закончив перевязывать раны, Натала подняла голову — и оторопела. В алькове, стоявшем в нише, поначалу незамеченной ею, кто-то был — сквозь щель в пологе высовывалась мертвенно-белая человеческая рука. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы не тревожить киммерийца, девушка, держа кинжал наготове, подкралась к алькову. Умоляя сердце биться тише, она медленно отодвинула полог. На возвышении, похожем на ложе катафалка, покоилось нагое тело женщины с желтоватой кожей, рядом с ним, на уровне ее плеча, стоял нефритовый сосуд с золотистой жидкостью. Вероятно, это был тот самый чудесный эликсир, о котором говорила Талис. Натала осторожно наклонилась над спящей, чуть ли не касаясь ее груди кончиком кинжала, и схватила сосуд.

Прижав к себе кувшин с драгоценной жидкостью, она пару секунд раздумывала над тем, не стоит ли ей превратить лотосовый сон желтолицей женщины в сон вечный,— но так и не смогла заставить себя воткнуть кинжал в беззащитное тело, вновь задернула полог и вернулась к мирно посапывавшему в полузабытьи Конану.

Присев рядом, она поднесла сосуд к губам варвара. Тот послушно глотнул пару раз, затем странно оживился, сел и выхватил кувшин из рук девушки.

— Клянусь Кромом,— сказал он,— это то самое чудесное вино. Откуда оно у тебя?