Сергей Зверев - Тоннель времени

– И как я могу вести группу, когда в ней будет человек, который не выполняет моих распоряжений?

Зубов встал из кресла и подошел к капитану.

– Саша, это я приказал Ждану не выполнять твой приказ. Его отец – мой близкий друг, если помнишь. И я сделал все, чтобы оставить его сына в этой жизни.

Прозвучало неприятно для слуха. Без труда можно было ловить мысль о том, что оставлять в этой жизни его, Стольникова, а также Жулина и других генералу не было нужды.

Стольников промолчал. Неприятное открытие. Да и плевать. Жаль только тех ночей, когда он вспоминал Ждана наряду со всеми, думая, что тот приобрел будущее, равное для всех. Ан нет, парень двинулся по служебной лестнице, сделал карьеру, сейчас полковник. Наверняка женат, в Москве дети, собака, счет в банке на его имя, а не на другое. Крепко спит и не боится, что однажды в спальне раздастся грохот выламываемых окон и вломятся люди из спецслужбы, имеющие целью выкрасть, привести в состояние растения и заставить замолчать навсегда.

Еще минуту назад все было понятно. Сейчас же в группе появилось напряжение, и Саша опасался, что это напряжение помешает работе. Он никогда не выходил с группой на боевое задание, если сомневался в ком-то. Заменял или просто оставлял в подразделении. Сейчас ни того ни другого сделать было нельзя. Ждан – факт, не подлежащий обсуждению. А потому Стольников принял этот факт и смирился. Личные чувства в работе хороши, когда их нет.

– Женщины в тюрьме есть? – спросил он, спускаясь вслед за Зубовым на первый этаж здания. – Я на тот случай, чтобы не спутать вашу дочь с кем-то.

– Нет, там женщины не содержатся. Не для них режим…

Стольников хотел спросить, что это значит, но не стал – они спустились еще этажом ниже и оказались на цокольном этаже. Перед входом Саша заметил, что Зубов открыл своим электронным ключом тяжелую металлическую дверь. Толщина ее была не менее сорока сантиметров, и если бы не гидравлические направляющие, похожие на те, что поднимают тракторный кунг, вряд ли ее можно было открыть вручную. Оказавшись в просторном фойе, Стольников обнаружил знакомое приспособление – стол с упорами для автоматов. Здесь конвой перезаряжал оружие, надо полагать. Тут же вдоль стен стояли наполненные автоматами и снаряженными магазинами шкафы с оружием. Они были заперты, но сквозь толстое стекло хорошо были видны стройные ряды «калашниковых». Некоторые ячейки пустовали. И сейчас эти автоматы гуляли по тюрьме «Мираж».

– Почему бы нам не прихватить по одному? – предложил Жулин.

– Потому что вы не на штурм идете, а готовитесь слиться с общей массой головорезов.

– О, у нас это легко получится, – заверил Ключников. – На рожу Татарина посмотреть, так это не ему, а общей массе с ним сливаться нужно.

Запахло как в автомастерской. Стольников понял, что где-то неподалеку находится место посадки в подвижной состав. Так и вышло. Пройдя сквозь еще одни двери, они оказались на тускло освещаемой платформе. Железнодорожный перрон в миниатюре. Зубов зашел в стеклянную будку, выполняющую здесь роль кабины оператора, и задвигал рычагами. Вспыхнул свет, громыхнули двери, и к перрону мягко, едва слышно, подкатил мини-поезд из трех открытых вагончиков.

Надписи «Проверь оружие», «Пристегнуть ремни» – вызвали у всех улыбку. Кажется, только что случилось возвращение Стольникова, Жулина, Айдарова и Ключникова в те времена, когда все было подписано и на всех стенах висели инструкции на самые неожиданные темы. Например, как пользоваться фонарем «летучая мышь» или сушить валенки в сушилке.

– С возвращением, – произнес Зубов в микрофон. Его голос донесся из динамиков, закрепленных на потолке вагончиков. – Сейчас я отправлю вас к «Миражу». Окна автоматически закроются. Поезд сам остановится у платформы. Ждан все знает. Я жду вас живыми.

Он не добавил «с Ириной», и капитан едва заметно улыбнулся. Генералу хватило такта не сказать главное. Покосившись на Ждана, Стольников развалился в кресле, но ненадолго. Раздался щелчок, и откуда-то из-за спинки сиденья стали выползать стальные обручи, обхватывая его тело справа и слева.

– Это что-то вроде ремней безопасности, – объяснил Ждан, глядя в пол. Осторожно выпростав руку из ремня, он снял с плеч небольшой ранец и поставил под ноги. Определить, что находилось в ранце, было невозможно.

– А Зубов говорил, что оружия у нас не будет, – глядя мимо полковника, произнес Стольников.

– Это не оружие.

Саша едва заметно улыбнулся.

«Или лох, или луну крутит, – подумал он. – Разреши мне взять ранец, так неужели я не нашел бы в нем места для заточки и пары ножей для метания?»

Вагон был рассчитан на пятнадцать человек, так было написано над входом. Сейчас внутри его сидели пятеро. Стольников расположился напротив полковника и едва заметно улыбался. Как странно все-таки жизнь устроена. Вышли они из лабиринта одиннадцать лет назад, взяли каждый свою долю – не за ней шли, но так вышло, жить нужно было – и все разошлись, повинуясь приказу командира. И только один, сам офицер, взял долю и отправился не на вокзал, чтобы навсегда исчезнуть из памяти тех, кто его знал, а к папе. И папа все обустроил. Рискуя жизнью десяти других. И не было сомнений уже в Стольникове: эта слежка в Инсбруке – конечная фаза операции по его задержанию, начатая одиннадцать лет назад. Не могли Зубов, Ждан и его отец-генерал все обустроить четко и слаженно. Где-то случился прокол, появилась петелька, и за него мертвой хваткой тут же вцепился крючок спецслужб. Тот голубоглазый, с которым Саша говорил на лавочке – если бы не он, то Стольников уже давно лежал бы в земле. Или булькал в бочке с серной кислотой. Да мало ли способов избавиться от него, получив информацию? Обкололи бы в лаборатории ФСБ галоперидолом, сломали, и вспомнил бы капитан, как нужно всех побывавших в Чечне в одном месте собрать. И появилось бы через день объявление в «Доске объявлений», а потом – всех, всех! – и Маслова, и Жулина, схватили и превратили в трупы. Вот чем рисковал Ждан, отправляясь одиннадцать лет назад к папе за советом…

Поезд летел по рельсам, и Стольников даже не брался определить его скорость. Может, сто, может, сто пятьдесят километров в час. Скорость снижалась всего четырежды, и только на поворотах. Первые две трети пути пассажиры молчали, и только когда стало ясно, что конечная близка, Стольников махнул рукой, и бойцы поднялись, подсаживаясь поближе.

– Наша задача – марш-броском преодолеть три километра, разделяющие выход из лабиринта и тюрьму. Снаряжения нет, поэтому за полчаса, думаю, управимся.

– Три километра за полчаса? – усмехнулся Айдаров. – Это же пешком, сдувая одуванчики?

– Как было видно на карте Зубова, по пути нам встретится блокпост. Мы его обходим. На это уйдет время. Как войти на территорию «Миража» – об этом мы подумаем, когда появимся перед воротами. В любом случае нам придется дождаться темноты.