Сергей Зверев - Тоннель времени

– Что ты там делаешь? – прошептал он. – Как ты туда попала?

– Она с миротворческой миссией, генс, – объяснил Хараев, – но пока жива и пока с ней ничего не случилось, как видишь. Девушка, скажи что-нибудь своему папе, чтобы он понял, что перед ним не труп.

– Папа, все глупо получилось… – выдавила Ирина. Из-за глупости своего положения ей хотелось отвести взгляд. Но она продолжала смотреть отцу в глаза.

– Уведите ее, – велел Хараев.

Оставшись в операторской один, он убрал ноги со стола и наклонился к монитору.

– Генерал, я все-таки сделаю тебе предложение. Оно будет действительно еще сутки.

– Говори.

– Ну, вот видишь, – улыбнулся боевик. – А ты – пидарасы, пидарасы… Иногда и самому не грех побыть в их шкуре, правда?

– Говори.

– В течение суток я жду от тебя доказательств привязанности к своей дочери. В ворота тюрьмы должна заехать грузовая машина, пусть это будет «ЗИЛ». В кабине должны сидеть водитель, знающий грузинский язык офицер и врач. Офицер должен располагать документами, дающими право беспрепятственного проезда машины по территории Грузии. Баки машины должны быть полны. В кузове – сумка с десятью миллионами долларов и сухой паек из расчета питания тридцати человек в течение пяти суток.

– Дальше? – спросил Зубов, поняв, что полевой командир взял паузу.

– Как-то мелко все выглядит, правда? – рассмеялся Хараев. – Сумка, полные баки… Где-то это уже было, да?

– Нет, офицера еще никто не просил.

– Верно, верно! А разве ты не понял, зачем он мне нужен?

– Пока нет.

– Он будет убеждать грузинскую полицию и военных в правомерности нахождения на территории Грузии машины с тридцатью вооруженными людьми.

– Разумно. Хоть я и смутно представляю, как он сможет убедить.

– Это твои проблемы. Но ты не спросил, в чем тонкость моего предложения. Ведь на одном «ЗИЛе» все не уедут?

– Это так, – согласился Зубов.

– Ты один в кабинете?

– Я – да. А ты?

– И я один. То, что требуется. Так вот, генерал. Со мной уедут тридцать моих людей. Разумеется, с оружием. С собой я прихвачу и девушку, и водителя, и твоих офицеров. Ты понимаешь зачем. Таким образом я дам тебе сигнал для начала штурма «Миража». Когда тюрьма будет взята, тут будет столько трупов, что потерять среди семи сотен тридцать тел очень легко. Вы же танками рвать будете и «Градами», верно? Таким образом, я отдам тебе тюрьму со всеми зэками. Ну, почти со всеми… – Хараев помял мочку уха и посерьезнел. – Но перед тем как мы сядем в машину, ксеролит в нашей крови должен быть нейтрализован. Кстати, я правильно эту отраву назвал?

– Правильно. Но нейтрализовать ксеролит можно только внутривенным введением антидота. Это не сделаешь дистанционно. В «Мираже» антидота нет.

– Я знаю. Если бы не так, то уже давно бы мы путешествовали с воинами Аллаха по Грузии. Это сделает присланный тобой врач. А это значит, что у него должно быть достаточное количество антидота.

– Хорошо, я понял. Теперь встречный вопрос. Что будет, если я твои требования не выполню?

Хараев повернулся и крикнул. Через мгновение Зубов снова увидел Ирину и рядом с нею – одного из инженеров.

– Повтори вопрос, я не расслышал.

Зубов повторил.

Хараев поднял руку, и генерал увидел, как стоящий в метре от Ирины специалист в белом халате с пробитой головой падает на пол. Девушка кричала, обхватив голову руками.

– А теперь представь, – предложил Хараев, – что на его месте была она.

– Мы договорились…

– Еще нет, – перебил его полевой командир и прикрикнул что-то на чеченском. Он требовал, чтобы его люди выводили девушку из операторской побыстрее. – Если ты вздумаешь меня одурачить, ну, скажем, запустить по тюремному радио или выдать на мониторы наш разговор, твоя дочь тоже умрет. Ты понимаешь? Ответь.

– Я понимаю.

– Хорошо. Тогда на том разговор и окончим. После того как машина со мной и моими людьми покинет тюрьму, я отпущу твою дочь. Где – сообщу, когда буду уже в Грузии. Я жду ровно двадцать три часа.

– Какие гарантии, что моя дочь, водитель и офицеры останутся живы?

– А какие гарантии, что я и мои люди останемся живы?

– Тогда я спрошу вот о чем. Ты представляешь, как выглядят наличными десять миллионов долларов?

– Разумеется. Я видел суммы гораздо больше. И все – наличкой.

– Но где мне их взять в течение суток?

– Сними со своего счета.

– У меня таких денег отродясь не бывало.

– Тогда займи. Возьми ссуду. Отбери у всех продавших Аллаха баб в Чечне ваш гребаный материнский капитал. Деньги должны лежать в кузове, иначе сделка не состоится. И еще она не состоится, если наш разговор станет известен кому-то третьему. Это все. Как будешь готов, вызови меня к этому креслу, – и Хараев отключил связь.

Не пройдет и суток, как Ирина Зубова, дочь генерала, его шанс оказаться на свободе, исчезнет. Хараеву сообщат, что внутри тюрьмы находится неизвестный, убивающий его людей. И теперь главной задачей полевого командира было, пока не вышел срок, им же назначенный, отыскать генеральскую дочь. Но Зубов по-прежнему был уверен, что Ирина в руках Хараева.

Сразу после разговора генерал посмотрел на часы. Потом – на календарь. Приближался четверг. Он снял с телефона трубку и запросил ближайший рейс до Москвы.

Ворвавшись с бегущей вслед за ним Ириной в коридор, Стольников оказался в раздевалке персонала.

Прятаться здесь было негде. Но, главное, оставшись здесь, Саша отрезал путь к отступлению. Это все равно как если бы он, спасаясь от медведя, прыгнул с Ириной на руках в глубокую яму.

Потеряв интерес к этому помещению, капитан схватил девушку за руку и рванул в сторону так, что она икнула.

Оказавшись в коридоре, они пробежали около десятка метров и оказались перед глухой стеной. Выход был только один – направо. Длинный туннель, ведущий из раздевалки к экспертно-криминалистической лаборатории. Кажется, о нем говорил Ждан, об этом тоннеле.

Худшего придумать было сложно. Разумеется, лаборатория была центром хранения различных улик, и заключенные, не понимая, где находятся, уничтожили все его содержимое. А это значит, что спрятаться и там было невозможно. Однако это было единственное возможное направление движения. Сделав несколько выстрелов, стрелок, конечно, тоже спустился вниз. Маневр Стольникова не представлял для него сложности, поскольку было ясно, что бежать куда-то, кроме как к лаборатории, ему и девушке некуда.

Он вспомнил чертеж, который раскладывал на столе Зубов. Тоннель хорошо был виден на плане, и где-то посредине этого коридора было прочерчено еще одно направление, оно отходило от тоннеля как узкая труба от стояка отопления под прямым углом. Вряд ли по нему водили заключенных, скорее это узкий проход. Но куда?..