Сергей Зверев - Тоннель времени

Еще двоих он потерял во время десантирования. А сколько ранено?.. Он слышал протяжные стоны и брань на родном языке.

– Сколько человек может воевать, Дага?! – крикнул он, вжимаясь в землю.

– Десять или двенадцать, хозяин!..

Бывшие арестанты, залегши в траву, используя малейшие складки местности, открыли огонь по разведчикам, и огонь последних сначала поредел, а после и вовсе затих. Но Хараев был слишком опытен для ошибок, которые мог допустить другой на его месте. Кто-то из бандитов вскочил, приняв тишину на той стороне за растерянность и собираясь сократить расстояние до врага, но Хараев резким криком приказал всем залечь. Он знал – Стольников не отходит. Он меняет расположение засады, чтобы ударить во второй раз так же больно, как в первый.

– Хитрая лиса! – прокричал полевой командир по-чеченски, перекатываясь на спину, отстегивая магазин и проверяя, сколько патронов осталось. Боеприпасов у арестантов, как и у разведчиков, было мало.

В какой-то момент он вдруг понял, что все кончено. Отогнав эту мысль, он закричал, велев своим людям обходить русских с флангов.

Рядом грохнула граната, осыпав его от затылка до пят землей.

– Мне не нужны живые кроме одного!.. – хрипел он, сплевывая что-то соленое, неприятное. – Приведите ко мне полковника!.. Всех убить! Всех убить, полковника привести!.. Я хочу видеть труп капитана!..

Туман перед глазами он принял за пелену гнева.

– Ненавижу, дети шакалов!.. Сдохните в аду!.. Вперед, вперед!..

Ослепленный яростью, он вскочил сам, но тут же почувствовал тяжесть в животе. Его и раньше беспокоила язва, но в последние годы он сумел укротить ее и успокоить.

«Зачем же сейчас?.. – пылая злостью, подумал он. – Не такой уж это стресс, чтобы так резануло!..»

Он снова вскочил, и снова боль прижала его к покрытой пылью траве.

– Дага, почему вы не атакуете этих свиней?!

– Хозяин… – с помертвевшим лицом, оставив автомат, боевик полз под свист пуль к полевому командиру.

– Ты бросил оружие!.. Ты бросил оружие!.. Трусливая тварь!..

– Хозяин!.. – не сводя глаз с Хараева, продолжал приближаться, вжимаясь в землю, чеченец…

Хараев поднял голову и снова сплюнул.

Он видел, как несколько его людей, оставив оружие, согнувшись почти пополам, убегают прочь.

– Куда вы, трусы?! Куда вы бежите?! Отсюда нет выхода кроме одного!.. Глупцы, дети дураков!.. Вы не понимаете, где находитесь!..

– Хозяин, – твердил как сумасшедший Дага. Приблизившись, он положил руку на плечо полевому командиру.

Подняв голову и морщась от боли в животе, Хараев посмотрел, сколько его людей стреляют в русских.

Страшная картина предстала его взору. Из тех, кто продолжал сражаться, оставалось не более пяти. Но и они – Хараев чувствовал – вот-вот готовы были сорваться с места и пуститься наутек. Вокруг лежали тела арестантов – кто-то, еще живой, кричал, призывая Аллаха помочь ему, и тер ногами землю, вырывая траву клочьями. Кто-то смотрел в небо сквозь слегка прикрытые, безжизненные веки.

– Хозяин, твой живот…

Полевой командир опустил голову и увидел, что рубашка его пропитана кровью, и сквозь огромную прореху видны вывалившиеся сизые внутренности. Они шевелились сами по себе, сокращаясь и расправляясь…

Осколок, пролетев мимо, вспорол его как рыбу.

Хараев поднял на Дагу смеющийся взгляд.

– Так иногда случается, друг… Так иногда бывает… – И вдруг зарычал, трясясь и пуча глаза: – Твари, твари!.. Ненавижу… Вас всех ненавижу!.. Трусов, русских, Эту проклятую Чечню!..

Дага видел, как сходит с ума хозяин. Только сумасшедший может ненавидеть Чечню. Он не понимал, о чем говорит вполне в сознании Хараев.

Обессилев, полевой командир понял, что нужно готовиться к смерти. Он оставил мысли о бое. О Стольникове. О своих людях. Он закрыл глаза, бормоча молитву. Его ждут гурии. Он умер воином, убивая неверных…

Разведчики поднялись из-за укрытий и, держа автоматы, двигались вперед, расстреливая бандитов в упор.

Не желая видеть и слышать ничего вокруг себя, в двухстах метрах от того места, где убивали друг друга мужчины, в неглубоком овраге сидела Ирина. Закрыв руками уши, она тоже молилась. Она просила, чтобы в живых остались Стольников и его люди. Она не желала им жизни как людям, которые помогут ей вернуться в привычный ей мир. Она просто хотела, чтобы они жили…

– Это здесь… – простонал Ждан. Раненный в ногу, он опирался на плечо Айдарова. – Вы видите холм у подножия склона? Ему здесь нечего делать, верно?.. Поработайте руками…

Перед разведчиками, прошагавшими около километра, расстилалась панорама, достойная внимания любого, кто хоть изредка замечает красоту необжитых мест. Где-то вдали, не менее полусотни километров, а казалось – рукой подать, стояли исполинами прижатые друг к другу горы с седыми шапками на вершинах. От их подножия тянулось к равнине взволнованное, словно море в непогоду, предгорье. Изрытое тысячами затянутых зеленой травой ложбин, морщинами оврагов, похожих на затянувшиеся шрамы, предгорье тянулось под ноги разведчикам, успокаиваясь и вытягиваясь, словно в истоме. Единственная возвышенность, присутствующая здесь, поднималась прямо перед ними, и у подножия его, действительно совершенно необъяснимо, возвышался холм. На него и указывал полковник измазанной кровью рукой.

Ранен был не только он. Не считая ожогов от пуль на теле Ключникова и Мамаева, ранен был и Жулин. Пуля прошила насквозь его левую штанину, вошла в бедро и вышла в двух сантиметрах от входного отверстия. Как пошутил Ермолович, «заживет как на собаке, товарищ прапорщик».

Помогая мужчинам, Ирина разгребала траву, песок и снимала пласт за пластом, как кожу с земли, дерн. Маскируя местность, уничтожая следы присутствия, люди Зубова немало постарались. Если бы не Ждан, это место обнаружено было бы не скоро.

Вскоре показались металлические пластины, очень похожие на створки люка.

– Почему люк? – удивился Жулин. – Откуда здесь люк? Мы же въехали в огромный холл! Поезд остановился, после чего мы выбрались через тяжелые ворота!

Спорить с ним было глупо, каждый помнил то же самое. Но когда дверцы люка распахнулись и Баскаков прыгнул в образовавшийся проход, стало ясно, что люди генерала не просто постарались, они сделали почти невозможное.

Гигантских размеров платформа, принимающая поезда из НИИ, по-прежнему располагалась внутри высокого, как самолетный ангар, холла. Были здесь и тяжелые металлические двери. Однако снаружи все было взято крепко досками, на которые и была уложена маскировочная масса. Сузив таким образом небольших размеров вокзал до узкого лаза, в который впору протиснуться только одному, Зубов исключил возможность для Хараева прорваться к железнодорожной ветке.