Павел Молитвин - Город Желтой Черепахи

— Не доводилось.

— Нет, давай сначала крабьи ловушки проверим! — запищал Няо.

— Цыц! Пусть Дигуан взглянет на корабль, потом мы посмотрим ловушки, а к тому времени наши начнут возвращаться с промысла, и мы поможем разгружать улов. Так я говорю? — обратился ко мне Дэй.

— Так. Веди к кораблю.

Обходя крупные камни, мы, шагая по плоской, изъеденной морской водой белой известняковой террасе, двинулись к тростниковым навесам, служившим укрытием для кораблей.

Я понимал гордость Дэя и его стремление показать мне старый корабль и Рыбачью гавань. Его жизнь, так же как и жизнь других обитателей деревни, была неразрывно связана с океаном. Разумеется, не только рыба, водоросли и моллюски были их пищей, женщины приносили из леса съедобные коренья и фрукты, но и то и другое было лишь украшением стола, поскольку сами рыбаки выращивать злаки не умели, земледелие, как я понял, вообще было на острове не в почете, а фруктовых деревьев здесь росло мало. Океан был главным кормильцем жителей деревни, причем кормильцем щедрым. Рыбы с избытком хватало рыбакам и их семьям, а остаток улова позволял не голодать тем, кто остался без добытчика в доме. Им доставалась сорная рыба и рыбья мелочь, и все же без этого Тайши и другим вдовам постоянно грозил бы голод. Первое время я удивлялся, что рыбачий поселок возник так далеко от богато плодоносящих участков леса, но со временем понял, что на это были свои причины…

— Вот он, гляди. Сейчас у нас на плаву четыре таких корабля. — Дэй указал на почерневший, растрескавшийся остов большой лодки.

Пока мы шли мимо эллингов, я уже понял по их размерам, что называть посудины здешних рыбаков кораблями было несколько нескромно, и все же представшие моим глазам останки сильно меня разочаровали. Я ожидал увидеть хоть маленький, но корабль, и, гладя на остов лодки, невольно вспомнил судно, затонувшее в Западной гавани. Оно было раза в три больше этого и все же погибло почти мгновенно. Как же решаются рыбаки выходить в океан на таких скорлупках? Малейший ветерок в состоянии перевернуть эту почти плоскодонную посудину, не говоря уже о бифэнях, которым хватит одного — много двух — ударов, чтобы пустить ее ко дну.

— И на такой лодке ваши мужчины выходят в океан? — Я с недоверием взглянул на Дэя и снова повернулся к так называемому кораблю.

Длиной он был метров десять-двенадцать и, судя по оставленным в бортах отверстиям для весел, вмещал человек двадцать. Судно лежало кверху днищем, однако и так можно было сообразить, что никаких надстроек на палубе не было, да и самой палубы как таковой не существовало. В центре, вероятно, крепилась съемная мачта, на носу и на корме были устроены площадки для работы с сетью и установлены ящики для рыбы, сами рыбаки размещались на поперечных скамьях у весел, по двое на каждой. Осадка у лодки была маленькая, и при малейшем волнении она, вероятно, раскачивалась на волнах, как пустой гамак на ветру.

— Тебе этот корабль кажется недостаточно прочным? — удивился Дэй, он, видимо, ожидал восторженных отзывов и слегка обиделся. — Я слышал, у заморских купцов корабли значительно больше, но они ведь и плывут через океан, а не рыбачат у берега, как мы.

— Н-да… — Я потер заросший подбородок. — Это верно…

— Ты же понимаешь, этот совсем сгнил, а на самом деле у нас такие корабли… Да ты сам скоро увидишь. Быстрые, верткие, и на берег их легко затаскивать.

— Это верно, но я видел, как в Западной гавани потерпел крушение корабль значительно больший, чем этот. Бифэню, который пожирал спасавшихся матросов, ничего не стоит разнести в щепки такое хрупкое суденышко.

— Ха! Если бы заморские купцы были настоящими моряками, они бы на своих парусниках никаких бифэней не боялись. А посадить на рифы можно любой корабль, тут размеры ни при чем. — Дэй снисходительно улыбнулся. — Видел ты такие штуки на их кораблях? Думаешь, это просто дыры в днище? — Он указал на небольшие круглые отверстия, расположенные ровными рядами вдоль всего корпуса на расстоянии примерно семидесяти сантиметров друг от друга.

— А что же это?

— Отверстия для металлических игл, которые предохраняют корабль от бифэней. Вооруженный корабль напоминает ежа, выставившего колючки. Не каждый бифэнь, отведав их, рискнет повторить нападение. С этого корабля они сняты — ты знаешь, как мы бережем металл.

— Но ведь такие шипы, наверно, мешают кораблю?

— Не сильно. Если тебе интересно, как их делают, мы можем зайти к Жушу.

Из рассказов Дэя я понял, что он помогает кузнецу и очень этим гордится.

Я кивнул:

— Обязательно зайду посмотреть, когда Жушу будет работать. Но неужели игл, приделанных к днищу корабля, достаточно, чтобы предотвратить нападение бифэней?

— Нет, конечно. Бывает, что и шипы не помогают. Хотя туда, где мы рыбачим, бифэни заплывают не так уж часто. Рыбаки разбрасывают там гуди-гуди.

— Гуди-гуди?

— Ну да. Ты разве не слышал? Это такая штука… — И Дэй начал рассказывать об очередной придумке здешних изобретателей.

Принцип гуди-гуди идентичен смертоносной приманке, изготовлявшейся эскимосами для охоты на волков. Они свертывали тонкие, заостренные с обоих концов полоски китового уса в спираль, обмазывали салом и, заморозив, бросали на волчьих тропах. Привлеченный их запахом волк проглатывал шарик из сала, а когда тот таял у него в желудке, освобожденный китовый ус распрямлялся и прокалывал волка насквозь. Вместо китового уса местные жители использовали иглы хвостокола, а сало заменяли молоками брюхана, издающими такой сильный запах, что ни одна рыба не рисковала подплывать к ним близко, зато бифэни чувствовали на большом расстоянии.

— Значит, таким способом вам удалось почти полностью избавиться от морских чудовищ?

Дэй замялся.

— Полностью не удалось, но больше их, во всяком случае, не становится. А это уже кое-что. Ну а на случай встречи с бифэнями, плавающими на поверхности, каждый корабль вооружен большим арбалетом. Ты их увидишь, когда наши будут возвращаться.

— Удивительно, что ваши способы борьбы с бифэнями не применяют в других гаванях.

— Ничего удивительного. Кроме рыбаков, их никто не знает.

— Вы скрываете их от купцов? Но почему? Я думаю, они щедро заплатили бы вам за поставку гуди-гуди в Западную гавань. Ведь гибель каждого корабля — это не только смерть многих людей, это еще и большой убыток для них.

— Но не для нас. Да и что нам за дело до заморских купцов?

— Там умирают люди! Множество людей. На корабле, который затонул на моих глазах, погибло…

— Это не наши люди, пусть умирают. Никто не звал их на остров Благоденствия! Жушу говорил, что купцам, живущим в Западной гавани, даже выгодно, когда гибнут чужие корабли. И нам выгодно. Шуаны собирают вещи с погибших в бухте кораблей и обменивают у нас на рыбу.