Александр Шакилов - Империя зла

Как же это мерзко! Неправильно и недостойно!

А ведь еще недавно он мечтал плечом к плечу встать с благородными Героями Революции — и не просто как сын одного из них, но как полноценный и важный член союзного общества. Вот только можно ли назвать благородными тех, кто постоянно лжет согражданам?

Мимо провезли в инвалидной коляске седовласого мужчину. Он гордо задрал подбородок, наслаждаясь уже только тем, что ему позволено здесь быть.

Кстати, а почему пищу производят в матрикаторах, а не выращивают естественным путем? Да, Иван в курсе, что так контролируется качество пищи граждан Союза, которое превыше всего. Но в последнее время он стал критичнее относиться к известным с детства аксиомам. Быть может, естественным путем и вовсе невозможно? Но если так, то почему? Тарсус что-то говорил про радиоактивные пустоши…

Поднялись в лифте на этаж, где под ногами стелилась ковровая дорожка, а стены бледно зеленели. Двери по обе стороны коридора были белыми, с табличками и прямоугольными ЖК-панелями, на которых то и дело возникали надписи.

Вошли без стука туда, где пропечаталось «Свободно».

— Это отец-доктор Серафим, а это больной, историю болезни я уже переслал. — Сказав это, поводырь удалился со скоростью обмена веществ у трупа.

Восьмиконечный наперсный крест на цепи — первое, что привлекло внимание Ивана в докторе Серафиме. Добротный такой крест, червленого золота. Судя по набедреннику, матерчатому прямоугольнику с вышитым крестом в центре, на длинной ленте у бедра справа, врач-священник имел достаточную квалификацию, чтобы работать здесь. Голову его венчал легкий черный клобук. Лицо же отца-доктора было таким гладким, будто кто-то вколол ему слишком много ботекса, не только разгладившего морщины, но и раздувшего все и вся, и теперь нос едва проклевывался сквозь нагромождение щек, а глаза едва открывались, превратившись в щелки.

И щелки эти глядели на Жукова-младшего вовсе не с христианским смирением.

— Родственник Реваза Гриценко? — пророкотал отец Серафим.

В отличие от своего коллеги, говорил он зычно, раскатисто.

Над весьма и весьма просторным кабинетом, в котором принимал врач-священник, потрудился опытный дизайнер. Светло-коричневые тона. В дальнем углу у экрана, имитирующего распахнутое окно в солнечный день, торчат из кадки две пальмы, одна выше, другая раскидистее, и обе, скорее всего, настоящие. Справа — высокий, под потолок, шкаф с непрозрачными дверцами — и то верно, незачем смущать больных видом непонятных и потому пугающих медицинских инструментов. Слева стол, на столе коммуникатор. Возле стола в центре комнаты — кресло вроде гинекологического, но только вроде.

Вот в это обтянутое дерматином кресло Тарсус и усадил Ивана, еще и ноги его на специальные подставки определил. После чего отец-доктор ткнул Тарсуса пальцем в грудь и пророкотал:

— Вам не надо здесь. Подите-ка из кабинета. Там ждите.

«Ждать там» не входило в их планы. Они должны были закрыться в кабинете, вырубить врача, отключить камеры наблюдения, а уж потом… И потому-то Тарсус с места не сдвинулся.

— Я жду. — Отнюдь не тощая лапа отца Серафима коснулась креста, висевшего у него на груди. Только сейчас Иван заметил на распятии небольшую красную кнопку. Очевидно, нажав ее, можно вызвать охрану. — Вы нам мешаете.

Дверь за Тарсусом захлопнулась чуть громче, чем требовалось.

Отец Серафим шагнул к столу — щелкнул замок, управляемый дистанционно, с коммуникатора. Теперь нельзя ни войти в кабинет, ни выйти — без особого на то благоволения доктора.

— Чтобы никто не мешал. Ну-с, чего тут у нас? — Из простеньких зашнурованных поручей с неизменными для священнослужителей крестами-вышивками выглядывали кисти, затянутые в резиновые перчатки. — Раздевайтесь, молодой человек, будем вас лечить.

Прежде чем покинуть квартиру Сидоровичей, Иван расцарапал кожу у ран до крови, чтобы выглядело всерьез, но только выглядело. К тому же гематомы по всему телу… Так что первое впечатление у врача-священника должно было сложиться верное. Но обман вмиг раскроется, когда обнаружится, что раны огнестрельные. О любом подобном случае следует незамедлительно сообщать в милицию, и для Жукова-младшего доктор Серафим вряд ли сделает исключение.

С потолка на пациента вылупились сияющие полусферы ламп. Не вставая с кресла, он принялся стаскивать с себя брюки. Медленно стаскивать, очень медленно.

Тарсуса пробкой выкинуло из кабинета. Маршал остался один на один со святошей.

И как жирдяя в семинарию взяли, ведь у него борода не растет! Как девочка-подросток прямо. А потом еще в мединститут… Эту холеную морду да на лагерный паек — за неделю щечки втянулись бы!

Смиренно застыв у двери, типа ожидая от доктора недобрых вестей, а на самом деле лихорадочно соображая, что дальше делать, Тарсус осмотрелся. По коридору сновали монахини-медсестры — молоденькие, в белых халатиках, подчеркивающих фигурки, и с красными крестами на чепчиках. С трудом Тарсус оторвал взгляд от особо круглой попки. Рука непроизвольно потянулась за пакетом с апельсиновым соком: привычка, чтоб ее, нету ведь сока, мультивитаминов съел — на неделю хватит.

Времени прошло достаточно, чтобы доктор забыл о парне, сопровождавшем пациента. Тарсус подергал дверь — закрыто. А ведь так надеялся, что щелчок замка ему послышался. Под табличкой «Отец-доктор Серафим» зажглась надпись на ЖК-панели: «Не беспокоить!» Плохо, очень плохо, ведь он рассчитывал неожиданно ворваться в кабинет и вырубить толстую тушу, приложив кулаком по затылку. Ан нет.

Справится ли Маршал сам? И если — когда! — одолеет эскулапа, сумеет ли открыть дверь?.. Подумав чуть, Тарсус решил во что бы то ни стало попасть в кабинет. Выбить дверь? Можно, конечно, это не составит труда, не броня ведь, но привлекать внимание чуть ли не в самом начале операции не хотелось.

Подмигнув очередной красотке, тут же опустившей очи долу, он вытащил из кармана коммуникатор и, изучив экран, чертыхнулся, чем заслужил пару неодобрительных взглядов. Обещанного файла с планом здания во входящих сообщениях не наблюдалось. Что-то у начальства не складывалось.

Значит, дальше на свой риск и страх.

Судя по решеткам над дверями и такой большой, что пролезть можно, вытяжке на потолке в кабинете докторишки, воздуховод протянут по всему этажу между бетонным перекрытием и подвесным потолком. Логично предположить, что в каждом помещении есть большая вытяжка. Следовательно, надо найти пустующий кабинет, оттуда проникнуть в воздуховод и уже по нему подобраться к владениям отца Серафима.

Тарсус неспешно пошел по коридору, изучая надписи на дверях.