Алекс Орлов - Острова

И он кивнул на клетки с нороздулами.

– Хорошо. Толмач с тобой?

– Да, в будке молоко пьет с травами. Очень молоко любит.

– Он их сразу запустит?

– Ну как сразу? Час на работу, потом они у тебя ночь спать будут, потом уже совсем твои будут. Совсем ручные, когда покормишь.

– Хорошо… – Бертуччи покосился на Веллингтона, тот не подал никаких знаков, дескать, действуй по своему усмотрению.

– Хорошо, сколько за старое серебро?

– Двести…

– Э-э… Это почти как золото, – покачал головой Бертуччи. – Давай сто пятьдесят.

– Сто пятьдесят? Да это железо какое-то. А я тебе серебро даю – старое!

Продавец снова потряс руками и насупился.

– Сто семьдесят, – сказал он наконец и вздохнул.

– Сто шестьдесят, – попробовал сдвинуть его Бертуччи.

– Я сказал, сто семьдесят!

– Ну хорошо, пусть будет сто семьдесят.

– Чем платить будешь?

– Сначала толмача приведи…

Толмачом оказался невысокий ссутуленный старичок с хитрыми глазами – на вид ему было лет семьдесят пять, но Джек подозревал, что он значительно моложе, слишком уж театральны были его трясущиеся руки и шамканье.

– Ну что, старик, не обманешь с товаром? – спросил Бертуччи, чуть склоняясь, чтобы заглянуть толмачу в глаза, но тот отвел их в сторону и буркнул:

– Не бойся, сделаю, как для себя. Служить тебе будут, пока их ноги носят.

– И что у них там, в ящике? – негромко произнес Веллингтон, ни к кому не обращаясь, но Бертуччи его услышал, впрочем, как и продавец с толмачом. Они быстро переглянулись, толмач отошел, а продавец сделал шаг к Веллингтону, но, передумав, обратился к Бертуччи:

– Может, тебя еще чего интересует?

– Подними щит, хочу взглянуть на зверя, который там прячется.

– А чего мне утруждаться, если зверь этот тебе не по карману будет?

– Ну скажи цену.

– Пять сотен.

– Да ты с дерева упал! – воскликнул Бертуччи и отшатнулся, как от огня.

– Что, напугался? – воскликнул тот и расхохотался, держась обеими руками за живот.

– Это я пошутил, – быстро перестроился Бертуччи, заметив утвердительный кивок Веллингтона. – Пять сотен – не страшно, показывай товар.

Продавец перестал смеяться, подошел к ящику и, вооружившись стальным прутом с острым наконечником, поднял щит из толстых досок, за которым оказалась плотная металлическая сеть, такая частая, что за ней едва угадывался силуэт зверя.

Было слышно лишь его рычание, да видны длинные пальцы с острыми когтями, которые пролезали в узкие ячеи сети.

– А он сможет выполнять команды? – усомнился Бертуччи. – По виду зверь зверем.

– Сможет. Толмач поработает, и сможет.

Бертуччи поймал очередной утвердительный кивок Веллингтона и принялся торговаться. Тем временем редкие зеваки с других площадок уже собирались возле помоста, и солдатам Бертуччи пришлось отгонять их прикладами автоматов.

Джек смотрел на весь этот спектакль и недоумевал: откуда у Веллингтона такие деньги? Неужели у него настолько хорошие связи в этих самых банковских кругах? А вдруг случится, как с посадкой на Лимбулу, – денег не хватит, и их побьют, ведь роботов здесь нет и отбиться будет нечем. Но под шум галдящих зевак и ругательства солдат Бертуччи торги наконец состоялись, Джек даже не заметил того момента, когда стороны пришли к соглашению.

– Как платить будете, смолой? – осведомился продавец.

– Почему смолой? – переспросил Бертуччи, ловя знак Веллингтона. Тот показал большой палец, дескать, все в порядке.

– Да потому, что у вас тут все смолой платят – денег ни у кого нет, – развел руками продавец, и толмач солидарно с ним кивнул.

– Нет, у нас расчет деньгами.

– Ты даешь текеры?

– Да, даю текеры.

– А в чем они у тебя – ассигнации или квадратные кубы?

Бертуччи посмотрел на Веллингтона, и тот вышел к помосту.

– Мы заплатим гарантиями здешнего банка, – сказал полковник.

– Какого же? У нас тут разные банки, – развел руками продавец. – Есть уважаемые, а есть те, кому грош цена.

– Давайте пройдем в будку Леона.

– Не в «будку Леона», а в ресторационное заведение Леона, это сейчас так называется, господин хороший. А вы, должно быть, давно в наших местах не бывали, – заметил продавец, спускаясь с помоста, в то время как надсмотрщик закрывал ящик с воином-зверем.

– Я ненадолго отъезжал, – признался Веллингтон.

– Может, сообщишь свое имя? – спросил торговец. – Я хорошо помню прежних покупателей, ведь я еще мальчишкой тут подрабатывал.

– Да ты, наверное, Финто Полные штаны?

– Ой! – поразился продавец. – Но если ты меня знаешь, почему я не знаю тебя?

– Ты тогда был еще ребенком. Давай уже дойдем до ресторации, там и поговорим.

Джек, Хирш и Бертуччи с солдатами пошли за Веллингтоном к ресторации, которая состояла из сдвинутых вместе трех будок для переодевания строительных рабочих.

Веллингтон первым вошел в заведение и, увидев незнакомого человека за стойкой, спросил:

– А где хозяин, любезный?

– Хозяин в конторке, мистер.

– Позови его.

– С удовольствием, мистер, но как вас назвать?

Распорядитель покосился на продавца рабов, которого, без сомнения, хорошо знал. Тот лишь пожал плечами, дескать, сами разбирайтесь.

– Скажите, что приехал Вилли. Мне бы хотелось перекинуться с ним парой слов.

– Слушаюсь, мистер, я немедленно доложу хозяину, – поклонился распорядитель и убежал, а спустя пару минут вернулся в сопровождении хозяина – того самого Леона.

– Вилли? – удивленно произнес он, останавливаясь напротив полковника.

– Да, Леон. Что, скажешь я постарел?

– Нет, скажу, что ты задолжал мне за шницель с картошкой.

– Ну, значит, придется вернуть с процентами, – развел руками Веллингтон, и Джек заметил, как дернулся при этом его кадык. Старый шпион жаждал выпить, но обнаруживать свои пристрастия при посторонних ему не хотелось.

– Так о чем ты хотел попросить меня, Вилли? – понижая голос, осведомился Леон, поглядывая на пришедшего с Веллингтоном Бертуччи и его солдат.

– Ты помнишь Миллера, банкира Железного ручья?

– Его давно нет в живых.

– А Бойля, банкира Серебряного озера?

– Бойля пристрелила любовница – два года назад.

Веллингтон вздохнул и непроизвольно коснулся кармана, где лежала початая фляжка.

– Хорошо, тогда скажи, кто уцелел из первой десятки пятнадцатилетней давности?

– Грой, Бути и Джайхай, – перечислил Леон. – А что у тебя с ними за дела, Вилли, толстосумы не помнят добра, и если ты когда-нибудь…

– Не переживай, – улыбнулся Веллингтон и, достав фляжку, приложился к ней, сделав несколько больших глотков.

– Значит, ты теперь пьешь?

– Я всегда пил.

– Но не всегда так много, – покачал головой Леон.