Вольф Белов - Волчицы

Поздоровавшись, старший лейтенант ответил:

— Не по своему желанию, служба привела. След один сюда тянется. А что тут произошло?

— Сам не догадываешься, сыщик? — съязвил Суровцев. — Сгорел на хрен этот бордель.

— И, кажется, совсем недавно, — заметил Дробышев.

— Точно, — кивнул Суровцев. — Пожарники полчаса как уехали. А полыхнуло среди ночи.

— Поджог или случайность? — спросил Дробышев.

— Да хрен его знает. Вон эксперты работают, ищут. Но, вообще-то, история странная. Сколько опером работаю, в первый раз такая хренотень. Давай, Коля, на воздух выйдем, там поговорим, а то у меня уж в горле першит.

Оба вышли на улицу.

— А тебя-то самого что сюда привело? — спросил Суровцев.

— Да понимаешь, девочка одна сегодня ночью здесь побывала и здорово ее наркотой накачали.

— Так чего ты суетишься? Наркота вообще не в твоем ведении. Сдай дело кому положено и свободен.

— Не все так просто. Да и сам хочу сперва разобраться.

— Ну разбирайся, следопыт. Вообще-то довольно странно, что твою девочку именно здесь накачали. У Фомы притонов по всему району полно, здесь у него на такие дела запрет. Сейчас, кстати, ребята все его точки шерстят. Как обнаружат чего, то-то начнется веселье. Настали у Фомы критические дни.

Суровцев хохотнул, довольный своей шуткой. Дробышев улыбнулся и спросил:

— Скажи толком-то, что случилось? Из-за чего весь сыр-бор? В первый раз, что ли, пожар случился?

— Причина необычная, — ответил Суровцев. — Как утверждают очевидцы, все началось с того, что в самый разгар представления в зал ворвалась здоровенная собака и набросилась на публику. Кто-то стрельбу устроил, хотя охране положены только баллончики газовые и дубинки. Началась суматоха, тут и полыхнуло. Пятеро погибших, шестнадцать раненных. Причем все пострадали не от огня или в давке, а именно от зубов и когтей. Видимо, действительно псина была. Хотя медики говорят, что по характеру ранений можно подумать на тигра, не меньше.

— Собака-то здесь откуда взялась?

— А что ты у меня спрашиваешь? Все в один голос клянутся, что никто никаких зверей не приводил и здесь не содержал. Да и зачем Фоме здесь собака, тем более такая здоровая? Он сам злой, как волчара. Знаешь, такое чувство, что все говорят правду. Просто первый раз такое. В общем, пока толком неизвестно с чего все началось. Может быть, случайное стечение обстоятельств, а может, кто-то решил Фоме насолить. Слух прошел, что Пилорама хочет от его владений кусок оттяпать.

— Ну а собаку каким боком сюда привязать? — усмехнулся Дробышев. — Для Пилорамы это слишком замысловатый способ разборок. Не его стиль. Он просто ворвался бы в клуб и всех перестрелял.

— Вот и я так думаю, — кивнул капитан. — Ничего, разберемся.

— Слушай, а где хозяин клуба?

— Фома, что ли?

— Кто тут вместо него официально всем заправлял?

— Ах этот. Городецкий, молодой такой парень. Ничего из себя не представляет, из шестерок выбился, собственно, и сейчас у Фомы на подхвате. Он уже домой уехал. Потолковать с ним хочешь? Так я тебе адресок нарисую.

Получив адрес, Дробышев попросил:

— Будь другом, сообщи мне подробности, когда тут все прояснится.

— Лады, — кивнул Суровцев. — Ну, будь здоров.

Попрощавшись, Дробышев отправился на адрес Виктора Городецкого, менеджера «Афродиты».

Разговор с Городецким не дал ничего нового. Тот не опознал Машу по фотографии, которую Дробышев взял из личного дела девушки в отделе кадров института. Дробышев усомнился в правдивости слов Городецкого, но давить на него не стал.

После этого разговора Дробышев отправился на другой конец города в бар «Желтый попугай», Городецкому же недолго пришлось оставаться в одиночестве. Вскоре к нему заявились двое дюжих молодцов и не слишком любезно, но весьма доходчиво объяснили, что управляющего «Афродиты» желает видеть сам хозяин.

Фома встретил Виктора неласково.

— Так что же случилось, Витек? — свирепо спросил Фома, едва тот появился в кабинете его резиденции. — Почему менты с утра трясут меня за задницу?

Взгляд хозяина не предвещал ничего хорошего. Да и Сом, присутствовавший тут же, ухмылялся слишком уж зловеще. Виктор сразу вспотел.

— Я не знаю, — выдавил он из себя.

— Что случилось этой ночью в твоем поганом борделе? — продолжал спрашивать Фома.

— Какой-то недоумок привел собаку, — ответил Виктор. — Она набросилась на публику. Началась суматоха, вспыхнул пожар.

— Эту байку я уже слышал. Как, скажи на милость, можно протащить псину размером с теленка мимо охраны?

— Я не знаю, — пробормотал Виктор.

Он с трудом удерживался от желания опустить взгляд. Виктор знал, Фома всегда предпочитает, чтобы ему смотрели прямо в глаза, он получал наслаждение, подавляя собеседника своим волчьим взглядом и не прощал, когда его лишали этого удовольствия.

— Что с товаром? — спросил Фома.

— Все сгорело. Парни тоже погибли.

— Поделом им. Я же предупреждал, чтобы в клубе ничего не хранилось. Только небольшие дозы, для экстренной необходимости. Какого лешего они поперлись к тебе?

— Так сложились обстоятельства, — пролепетал Виктор, все больше теряя присутствие духа под сверлящим взглядом хозяина.

— Да плевать мне на их обстоятельства, — грозно произнес Фома. — С кого же мне теперь взыскать убытки? Только с того, кто остался жив. А это ты, Витек. Знаешь, на сколько там было товара?

Виктор не смог ничего ответить.

— Ладно, с этим разберемся чуть позже, — сказал Фома. — Где девчонка?

— Она сбежала, — тихо произнес Виктор.

Он опустил было голову, но вовремя спохватился и снова посмотрел в глаза хозяина. Пронзительный взгляд Фомы, казалось, уже всверливался прямо в мозг.

— Так за что же я тебе плачу, Витя? Что в клубе у тебя творится, ты не знаешь, товар профукал, девчонку проворонил. Нехорошо.

— Я уже ее нашел, — поспешно сказал Виктор.

— И где же она? — спросил Фома.

— В больнице. Только…

— Только что? Говори, не растягивай.

— Ко мне приходил мент, спрашивал про нее.

На лицо Фомы, и без того мрачное, легла тень, пронзительный взгляд стал еще острее.

— И что? — спросил он.

— Я сказал, что не знаю ее, — ответил Виктор.

— И мент поверил?

— Вроде поверил.

Фома прищелкнул языком и покачал головой.

— Очень неосторожно, — произнес он. — На тебя ему могла указать только сама девочка, а значит, ментам точно известно, где она была и кто ее туда привел. И кто ее на иглу садил. Странно, что ты еще не в наручниках. А ведь так менты и до меня добраться могут. Что же ты, Витя, так меня подставил?

Виктор побледнел и машинально отступил на шаг. Такие слова в устах Фомы означали верный приговор.

— Надо исправлять положение, — продолжал Фома. — Как ты думаешь, Витюша?