Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

— Гнать к чертовой матери! — предложили пираты.

— В первом же порту — долой с корабля!

— На салинг их! [52] Довольно суровое наказание. Виновного привязывали на салинге грот-мачты лицом кверху, и качка корабля за несколько часов приводила наказанного к острейшему приступу морской болезни.

— Гальюн драить!

— Ага, — хохотнула Галка. — Еще полчаса назад сами были готовы сцепиться, а теперь посылаете этих бедолаг то в гальюн, то на салинг. Я думаю… Вы с какого корабля?

— С «Перуна», кэп, — тихо ответил католик.

— Оба?

— Оба.

— Раньше в одной команде в море не ходили?

— Нет, кэп.

— Скажете Требютору, что я приказала отныне ставить вас на вахты и в бою вместе. Напарниками. Пока не поумнеете, — вынесла свой приговор Галка. — Если один из вас погибнет в бою, второй должен будет разыскать его родных и отдать им его наследство. Так что не стесняйтесь, побазарьте как-нибудь на досуге о родных и близких во Франции… Вопросы есть?

— Нет, кэп, — вздохнул гугенот.

— Тогда брысь на «Перун», исполнять приказание. А всем остальным пусть это послужит уроком. — Галка обвела собравшихся цепким взглядом. — Вольница хороша в мирное время, а мы сейчас сражаемся за право жить по своим законам, а не так, как хочется кому-то в Европе. И я вас уверяю, братва: мы еще удивим кое-кого по самые уши… Верите мне?!

— Верим! Верим!.. — Душевный подъем Галки, кажется, передался и пиратам. Хотя именно на это она и рассчитывала.

— Ну, раз верите, тогда и я уверена в нашей победе, — сказала она. — Помните о том, что тут было сказано о розни и единстве. Помните о том, что сейчас — именно сейчас! — нас всеми правдами и неправдами будут сталкивать лбами. Помните о том, кому на руку наша грызня. И вы не проиграете!

«Вот теперь они снова одна большая команда, — думала тяжело дышавшая от волнения Галка, глядя на этих людей, которые еще несколько минут назад готовы были вцепиться друг в друга. Пираты громогласно приветствовали своего „генерала“, как тогда, у острова Мона, и уже невозможно было сказать, где тут католики, где гугеноты. — Теперь им по плечу буквально все. А то делиться, блин, начали, как инфузории тапочки… Ничего, я кое с кого за это спрошу. По полной программе».

Весть о том, что произошло у церкви, быстро облетела пиратов, и начинавший было тлеть в их душах огонек недоверия так и не перерос в пожар. Галка «перевела стрелки» на истинных виновников происшествия, а их пираты ненавидели чуть поменьше, чем испанцев. Ведь многие из братвы были дезертирами с королевских флотов, а там царили совсем тюремные порядки. Капитаны и офицерье — как правило из благородных — никогда не скупились на зуботычины и прочие телесные наказания. Чуть что — кулаком в морду. Чуть что — девятихвосткой по спине. Если не килевание [53] Еще одно суровое наказание: виновного привязывали к веревке и протаскивали под днищем корабля. или вообще петля. А за слово поперек не щадили никого. Галка знала это по горькому опыту мужа, бывшего английского офицера, однажды повздорившего со своим капитаном. Оттого на кораблях королевских флотов регулярно вспыхивали редкие по своей жестокости бунты, а капитаны, знавшие, что ходят в море на плавающих тюрьмах, все туже закручивали гайки. А потом изволили удивляться, откуда в Мэйне развелось столько пиратов. Потому Галка попала с выбором «козлов отпущения» в самую точку. Служить «шелковым камзольчикам» не хотелось никому. А если Галка еще даст кое-кому хороший разгон — так вообще пираты будут в полнейшем восторге. Но разбираться с адмиралом пока рано. Это так легко и просто пообещать братве свернуть кое-чью шею. Воплотить это в реальность куда сложнее.

«Теперь лишь бы Этьен не выпустил из виду тех двух уродов. Если он их отловит там, где я думаю, драка пауков в банке начнется прямо сейчас…»

Нет, странный этот второй помощник капитана. Ох, странный. К нему такая девка явилась, чуть не сама на шею повесилась, а он поселил ее в отдельной комнате и туда ни ногой. Приставил к ней какую-то негритянку, кормит и поит сеньориту за свой счет. Э, ладно, кто их вообще поймет, этих благородных? Свои и то с заумью, а этот вообще московит. Темный лес, одним словом…

Владу было наплевать на то, что думают по поводу испанки матросы с «Экюеля». От своего решения он не отступит ни на шаг. Было там что-то или не было — испанцев это не интересует. В любом случае девушка опозорена, и ей теперь две дороги: либо в монастырь, либо скоропостижно замуж. За какого-нибудь старпера или дважды вдовца с кучей детишек. «Мексиканский сериал, да и только, — думал Влад. У него голова пухла от этих цифр, которые он уже устал сводить в ведомость. — Теперь понятно, откуда в наш век в этих местах взялись такие мыльные страсти: то ребенка потеряла, то память, то и то и другое. Что ж, дело воспитания. Галя вон совсем другая. Не такая, как эта очаровательная овечка».

Подумав так о девушке, Влад почувствовал, что у него вспыхнули щеки. От стыда.

«Да что я такое несу?»

Исабель уже который день не показывалась из комнаты. Только негритянка хлопотала вокруг сеньориты, да Влад все время интересовался ее состоянием. Негритянка лишь скорбно закатывала глаза и отвечала: «Молится». Этого Влад и боялся — что испанка впадет в молитвенный ступор. Дело воспитания? Совершенно верно. Эта девочка даже помыслить не смела о чем-то, кроме пострига или замужества за каким-нибудь идальго. А здесь — пират. Который к тому же совершенно не докучает ей своим обществом. Есть отчего прийти в замешательство, а испанок с малолетства учили решать подобные душевные проблемы молитвой.

«Да. Психотерапия как отрасль медицины здесь еще не развита, — думал Влад, возвращаясь от д'Ожерона выжатым как лимон. — Позвать Леклерка? Он как обычно поставит диагноз „меланхолия“ и пропишет какие-нибудь противные капли, будто ими можно вылечить душевную боль. Но проблему надо решать… Я не могу ее здесь оставить. Съедят».

Молодого матроса Влад, занятый своими мыслями, заметил только тогда, когда тот его окликнул.

— Господин д'Ожерон вызывает вас к себе. Срочно, — по-французски сказал парень.

«Но я только что от него!» — Влад чуть было не выпалил это вслух, однако промолчал. Если все так «срочно», то нужно идти и выяснять, какое шило попало господину губернатору в сидячее место.

Идти здесь было всего ничего. Д'Ожерон, как и полагалось губернатору — пусть и чисто номинальному, — занимал соответствующую его должности резиденцию. В доме алькальда. Сам дон Альваро со своим семейством и штатом прислуги переехал в левое крыло, в обычное время предназначенное для гостей. Все прочие помещения занимали д'Ожерон и капитан Спарроу. Галка целый день занималась выжиманием денег из испанцев: теперь, как и в Панаме, она взялась за церковников, а в этом случае головная боль гарантирована. Равно как и отсутствие свободного времени. Так что резиденция алькальда оказалась в полном распоряжении господина д'Ожерона… У входа, кроме двух дежурных, Влад заметил парочку негров и высокого седого испанца с серебряным ключом на поясе. При Олонэ или Моргане этого испанца уже подвешивали бы за ноги или вставляли бы между пальцев зажженные фитили, чтобы вызнать, от какого такого сундука этот ключ. [54] Реальный случай, описанный у Эксвемелина. Здесь испанцы, похоже, почуяли, что ни жизни, ни здоровью их ничего не грозит, можно отделаться одним денежным выкупом. И начинали потихоньку наглеть.