Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

— Погибших похороним в Фор-де-Франс, — сказала она. — Пусть де Баас кривится сколько угодно — они заслужили. Что же до живых… Живых, само собой, ждет награда. Тоже заслужили.

— Но мы же не взяли ничего, кроме пары мелких голландских посудин, — не слишком оптимистично сказал кто-то из матросов. Галка не без труда узнала его — это был один из тех двоих, что чуть было не затеяли в Картахене драку на религиозной почве. Рядом с ним стоял и второй «богослов».

— Вы сегодня сделали гораздо больше, — громко, чтобы все слышали, сказала Галка. — Вы сражались с самим Рюйтером. На равных! А это, между прочим, не всем европейским адмиралам удавалось.

Она хотела было еще добавить про выборы нового капитана, но — не смогла. Поперек горла вдруг стал предательский комок. Еще слово, и — Галка это отчетливо понимала — она разревется. Что пиратскому адмиралу, да еще в присутствии нескольких сотен матросов, вовсе не к лицу.

— Капитан! — Геррит, ни дать ни взять, сообразил, что к чему, хотя Галка подобные эмоции обычно скрывала очень хорошо. — Желаете ознакомиться с судовым журналом?

— Да, конечно, — кивнула Галка.

…Она все-таки не разревелась. Нашла силы сперва отвлечься текущими делами, а затем просто взяла себя в руки. Франсуа был не первым из числа ее друзей, кого она потеряла. И уж наверняка не будет последним — при такой-то жизни. Но плакать ей хотелось не столько из-за этой потери, сколько из-за того, что друг погиб буквально в шаге от победы… После такого боя адмирал просто обязан занести события в судовой журнал. И Галка исправно села записывать все, что считала нужным — сухо, сжато, предельно информативно. И все равно в самом конце она буквально «на автопилоте» дописала: «Франсуа был пират. То есть мерзавец, как и все мы, но это был лучший капитан Мэйна». Галка не кривила душой: Требютор действительно был лучшим из капитанов Мэйна, хоть и честолюбивым не в меру. Если бы не это честолюбие, он бы не повелся на провокацию Рюйтера и остался бы жив… Все ее рейды после Панамы планировались с активным участием Требютора. Он действительно был не подарочек в смысле характера. Истинный пират, без всяких преувеличений. Но его морской опыт здорово помог капитану Спарроу стать тем, кем она стала.

«Теперь придется все делать без него… »

Больнее всего ей было от слов, записанных Требютором в судовом журнале «Перуна». Запись была датирована днем возвращения «Гардарики» в Картахену, после боя с де Шаверни и шторма. « Алина — стерва, каких свет не видел. Как ее терпит этот англичанин? Будь она моей женой, давно прибил бы. Но при этом — лучший генерал из всех, кто тут был до нее. »

«Он считал меня лучшей. Но это не так».

Позади тихонечко скрипнула дверь: Джеймс, управившись со своими делами, спустился в каюту. Мрачная задумчивость жены его не удивила. Эшби скорее бы удивился, если бы она реагировала на сегодняшние события иначе. И он знал, что ей сейчас нужнее всего.

От его ладоней, нежно погладивших плечи, расходилось такое тепло, что Галке захотелось в нем раствориться.

— Не переживай так, Эли, — негромко сказал Джеймс. — Ты не могла ничего изменить.

— Вот потому я и переживаю, Джек. — Галка устало закрыла глаза. — Если бы я могла переиграть этот день…

— Ты сегодня заставила отступить самого Рюйтера.

— Это не моя заслуга, а канониров.

— Это твоя заслуга, — повторил Джеймс. — Сегодняшний бой лишь подтвердил, что флибустьеры Мэйна действительно превратились из банды в настоящую армию. И виновата в этом ты. Да, Эли, ты. Ты довела до логического завершения то, что начал и забросил Морган. Он стал собирать капитанов в большие флотилии для нападения на испанские города, но не позаботился объединить их чем-либо, кроме жажды добычи. Тебе же удалось подчинить их дисциплине и заставить сражаться за честь и славу, а не только за деньги… Ты ведь слышала, как они тебя приветствовали после боя. Кто так приветствовал Моргана?.. Не терзайся, милая. — Он снова погладил ее плечи. — Наш путь — это не только слава, но и потери.

Галка тяжело вздохнула. Муж был прав, но что-то мешало согласиться с ним на сто процентов… Она поднялась с резного стула, обняла его.

— Знаешь, Джек, — тихо проговорила она, — в тот день, когда я приказала выгнать испанцев из Панамы, ты как раз должен был вернуться из рейда. Именно тогда я поняла, что для меня нет ничего важнее твоего возвращения.

Она не видела улыбки Джеймса, но почувствовала, что он улыбается.

— Незадолго до нашей встречи на острове, — произнес он. — Причард убил и выбросил за борт одного типа, который уже уплатил ему выкуп. В бухте Порт-Ройяла, втайне от команды. Это видел только я. И я, увы, не успел тогда вмешаться. Но когда вы вернулись с борта «Лиса», нагруженные деньгами… Я застрелил бы Причарда, если бы он хотя бы попытался проделать с тобой то же самое.

— Джек, я давно догадалась, что это ты стоял за мачтой. — Галка улыбнулась. — Это было именно то, чего добивался Эшби.

— Но я сделал это не только потому, что поступить иначе было бы позором для джентльмена, — добавил Джеймс. — Тогда я понял: моя жизнь не имеет смысла, если в ней не будет тебя.

— Мы уже тысячу раз признавались друг другу в любви, но так — еще не было… Джек, только не говори, что у нас обоих нехорошее предчувствие.

— Нет, Эли. Просто мы столкнулись со смертью, унесшей близкого человека, и теперь острее понимаем, насколько ценен каждый прожитый нами миг.

— Мой милый философ, — опять вздохнула Галка. — Ты ведь не об этом хотел поговорить, когда вошел в каюту.

— Верно, Эли, не об этом, — не без некоей иронии сказал Эшби. — Нас приглашает губернатор де Баас.

— Блин, это ж опять надо прилично одеваться, хорошо себя вести, не ругаться… — нервно хихикнула Галка.

— Я думаю, господин губернатор стоит таких жертв, дорогая, — произнес Джеймс. Без иронии.

Галка встретилась с ним взглядом… В ее душе боролись жизнь и смерть, надежда и отчаяние. Эта борьба отразилась в глазах, обожгла их нестерпимой болью и выплеснулась — двумя горошинками слез… За пять — без малого — лет подобное происходило так редко, что эти случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки. И каждый раз Джеймса захлестывала волна жалости и нежности. Женушка досталась ему далеко не идеальная. Строго говоря, она была воплощением всего, что должно приводить в ужас любую благовоспитанную английскую леди, не говоря уже о джентльменах. Но он ее любил. И сейчас, шепча ей нежные слова и целуя, Джеймс понимал только одно: их нынешнюю жизнь можно считать благословением. Если учесть, что вероятность их встречи вообще равнялась нулю, то он был прав.

Но на берег полчаса спустя сошла не эта влюбленная и ранимая женщина, а Стальной Клинок…