Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

«А теперь еще и этот пистолет, — его величество провел рукой, затянутой в алую шелковую перчатку, по барабану и деревянным, ничем не украшенным накладкам рукояти. — Испробовать его в действии? Одно дело, когда стреляет лейтенант мушкетеров, и другое — выстрелить самому».

Не устоял перед искушением. Что значит — хорошее оружие!

Собственно патроны его величество не удивили: бумажные «свертки» были известны давно. Правда, эти оказались свернуты из очень плотной бумаги, вытянутые свинцовые пульки со скругленными кончиками выглядывали из «свертков», а донышки были медными. Заправив шесть штук в открытый барабан, он защелкнул рамку, как и было описано в сопроводительном письме. Курок взводить не стал: ведь написано же — может стрелять и так. Разумеется, пришлось приложить некое усилие, нажимая на спусковой крючок, но курок благодаря упрятанному внутри хитрому механизму начал взводиться сам.

«До чего дошли эти чертовы оружейники!»

Выстрел был каким-то не слишком впечатляющим — ни оглушительного хлопка, ни дыма. Правда, пуля пробивала доску-мишень почти насквозь, как засвидетельствовал де Мопертюи, да вороны, испугавшись резких хлопков, поспешили убраться с парковых деревьев, с которых уже почти облетела осенняя листва. Его величество тонко усмехнулся и надавил на спусковой крючок еще раз, еще… Шесть выстрелов без перезарядки. Ствол при выстреле немного задирает вверх, но это беда любого огнестрельного оружия. В самом деле, если такими пистолетами вооружить его гвардию, противнику очень сильно не поздоровится. И в то же время королю кое-что не понравилось. Во-первых, пока не разгадан секрет патронов, покупать их придется в Сен-Доменге. А во-вторых… Говорят, белым порохом снабжены и заряды корабельной артиллерии господ флибустьеров. Теперь при боевом столкновении с республиканским флотом туго придется любому противнику. Можно, конечно, превзойти в навигации и задавить числом, но потери у врагов республики в любом случае будут страшные.

«Жаль мадам Эшби, — подумал Людовик, освобождая барабан от стреляных гильз согласно приложенной к револьверу инструкции. — Я в самом деле любил ее, это не было притворством. К счастью, сие чувство владело мной недолго. Жаль Сен-Доменг. Он действительно мог бы преподнести миру еще немало полезных загадок. Но ради блага Франции я должен ими пожертвовать».

И все же какое-то смутное сомнение не давало его величеству покоя. Он то и дело возвращался к мыслям о револьвере. Все время сравнивал заморскую новинку с тем великолепным ювелирным изделием — ибо пистолем его подарок сен-доменгской даме назвать было трудно. Но за делами и разговорами он никак не мог сосредоточиться на своем сомнении. И только поздним вечером, читая доклад месье де Ла Рейни насчет положения в Англии — весьма интересно, герцог Йоркский, кажется, возглавляет тайный заговор против родного брата — король понял, что его смущало.

«Шесть выстрелов против одного, — думал он. — Картечные фугасы, поражающие вражескую команду на куда большем расстоянии, чем обычная картечь. Теперь эти „револьверы“. Уверен, нам известно еще далеко не все… А у этих господ есть шанс. Маленький, но есть… Что ж, вряд ли это что-то изменит. Разве только игроки в моем раскладе поменяются местами».

Где-то очень далеко от Версаля, мало-помалу превращавшегося в сказку, в образец для подражания и предмет зависти всех дворов Европы, стихал последний в этом году сезонный шторм. Наступало затишье. То самое, которое перед бурей. Только буря эта исходила не от стихийных сил природы, а от подлой натуры человека. Вернее было бы сказать — некоторых конкретных людей.

Началось все именно так, как и задумывалось: с атаки ямайских каперов на побережье Сен-Доменга в конце октября. Только продолжение получилось… э-э-э… не совсем тем, на котором строился дальнейший расчет. А ведь Хиггинс предупреждал…

Одним словом, сидя в Порт-Ройяле и читая доставленные из Европы английские, голландские и французские газеты, Оливер чувствовал себя до крайности хреново. «Подлое нападение на островную республику!» «Англия презрела законы божеские и человеческие!» И так далее в том же духе. Это голландцы расстарались, их газеты словно соревновались в том, кто смачнее плюнет в Англию. Чьи уши торчали из этих статеек, угадать нетрудно: миссис Эшби, кажется, никогда не экономила на нужных ей направлениях… И у кого она эту моду взяла? Кажется, дон Хуан в Испании так же вел свою войну с королевой-матерью, еще до совершеннолетия короля. Но здесь голландские щелкоперы постарались на славу. Плевый пиратский наскок на богатые кофейные плантации Сен-Доменга — вернее, на их хозяев и население прибрежных поселений — умудрились раздуть чуть ли не до полномасштабной военной операции против «свободолюбивой республики»! И что ведь удумала эта стерва: отправила в Европу парочку своих скоростных «барракуд», так что новости достигли Старого Света не через пять, а через три недели!.. А ведь с юридической точки зрения тут все чисто, не подкопаешься. Каперы «догадались» атаковать с английскими флагами на клотиках. Высадились, пограбили, порезали, порезвились в поселках. А пока они были заняты столь прибыльным делом, на сигнал — зажженную при виде атакующих пиратов солому на вышке — явился «отряд самообороны» из Эль Кафе. То есть ополченцы из местных под руководством наемных офицеров, приехавших из Европы. Нагруженные добычей, ямайцы решили не ввязываться в драку, а отступить на корабли и дать деру. Но не тут-то было: пока они перестреливались с весьма обозленными аборигенами и грузились на борта, подошли ставшие уже знаменитыми сторожевики-«барракуды». В результате два каперских судна пошли на дно, один сел на мель, а флагман, лишившись румпеля и мачты, предпочел сдаться. Заодно, пытаясь спасти свою шею от веревки, его капитан сдал сен-доменгцам все свои бумаги. Включая комиссию, в которой ясно и четко были прописаны цели означенного капера: Эль Кафе и прилегающие к нему поселения… Правосудие Сен-Доменга, как выяснилось, действительно основано на пиратских законах. А эти законы были крайне суровы к тем, кто нападал на своих. Состоялся суд. Но и из него проклятая пиратка ухитрилась сделать громкое и красочное зрелище. Открытый судебный процесс был описан в голландских газетах настолько подробно, что стало ясно: миссис Эшби и ее верные офицеры из службы месье Ле Бретона явно были готовы к такому обороту событий. Они отреагировали на удивление быстро, и вовсе не так, как рассчитывал этот напыщенный болван сэр Чарльз.

«Ну и чего мы в итоге добились? — Хиггинс пролистывал газеты уже без особого интереса: и так все ясно. — Каперов судили и повесили — к вящему удовольствию жителей пострадавших селений. А миссис Эшби выставила Англию подлым агрессором, и я не удивлюсь, если теперь в Европе случится нечто весьма неприятное для его величества».