Евгений Лотош - 4-02. Ripresa allegro mosso

Атара осеклась и прижала руки ко рту.

– Ну, проговорилась! – сказала она с досадой. – Как ни старалась, все равно ляпнула. Юно, еще раз повторяю: все зависит исключительно от твоего желания. Я не хочу на тебя давить, и если откажешься, найду тебе множество занятий и в Ставрии. Важных и нужных занятий, обрати внимание. Сейчас меня интересуют лишь твои подлинные чувства. Очень прошу, мальчик мой, подумай как следует и дай ответ, который больше нравится тебе, а не кому-то другому, пусть даже мне.

Юно открыл рот, но атара оборвала его движением руки.

– Нет. Не сразу. Ну-ка…

Она стремительно поднялась, склонилась к нему и ладонями толкнула в плечи так, что Юно потерял равновесие и откинулся на спинку кресла.

– Теперь просто поразмышляй несколько минут. Раньше я тебя даже слушать не стану.

Юно вздохнул и полуприкрыл глаза. Что тут размышлять, если известно желание атары? Она – человек из другого мира. Старая, опытная и мудрая, веками исподволь направлявшая развитие страны. Матриарх. Старейшая. Женщина, заменившая мать. Даже если забыть, чем он ей обязан, атара гораздо умнее и прозорливее. Кто он такой, чтобы подвергать сомнению ее слова? А если учесть, что они вовсе не расстаются, то думать и вовсе не о чем.

Однако же… Из-под опущенных век он следил за по-прежнему плывущими на экране пейзажами. Камера уже описала полный круг, пройдясь по внешним пляжам Подды, брошенным жилым районам и остаткам затонувших когда-то плавучих ресторанов, и теперь снова скользила по проливу между островом и материком. Невольно он напрягся, пытаясь разглядеть свой старый дом. Где-то там в западной части города… Нет, бесполезно. В тех местах то и дело взлетали фонтаны пыли, отмечая разрушаемые здания. Наверное, их старое жилище пошло под слом одним из первых: оно и в день Удара не отличалось новизной, а за восемь с лишним лет без присмотра если и не развалилось, то сгнило почти полностью. И все равно сердце защемило старой полузабытой болью. Много лет назад он смирился, что родина мертва окончательно и бесповоротно. Что никогда больше он не вернется туда, умерев на чужбине. И вот старые чувства начали оживать. Внезапно ему страшно захотелось увидеть укромный уголок в парке на южном склоне Подды, где лет десять назад он вырезал на одинокой скамейке свои инициалы, переплетающиеся с инициалами подружки. Как же ее звали? Тин Лю Бао? Дзэн Цзяо Ма? Или те были ее подругами? Имя выветрилось из памяти, но зато сохранились таинственный полумрак, шепчущиеся кусты и деревья, обнаженное девичье плечо, прижавшееся к его собственному, и острое возбуждение, такое сладкое и стыдное…

Он раскрыл глаза, перевел взгляд на атару и выпрямился, оттолкнувшись лопатками от спинки кресла.

– Я поеду в Хёнкон, Нихокара-атара, – спокойно сказал он, чувствуя разливающееся внутри спокойствие твердого решения. – Я хочу вернуться домой. Что я должен делать?

Атара медленно покивала.

– Да, теперь ты действительно хочешь, – согласилась она. – Все годы, что ты находился рядом, я видела твое подавленное смятение. Ты так и не смог принять Ставрию как новую родину, несмотря на все мои усилия. Видимо, ты из людей, накрепко врастающих корнями в родную почву, не умея от нее оторваться. Я рада, что могу помочь тебе. Но прямо сейчас делать ничего не нужно. Заканчивается формирование состава посольства, и для тебя зарезервировано место секретаря. Роль тебе хорошо знакома, подготовка требуется минимальная. Ну, а потом, когда начнется учебный процесс, тебя переведут в педагогический корпус. Но до отбытия приготовься еще раз съездить в Эйград. Я хочу, чтобы ты помог своим товарищам. Таня Каварова и Павел Штиль – надеюсь, еще не забыл совместный ужин в ресторане? По моим сведениям, их намерены пропустить через стандартную обработку, и им потребуется поддержка. Я объясню, что нужно сделать, но попозже. Сейчас пора возвращаться к гостям, чтобы у кого-нибудь не возникло вопросов, о чем же я столько времени болтаю с господином послом. Сейчас, пну Меомара…

Неподвижный посол зашевелился и приоткрыл один глаз.

– Уже? – недовольно осведомился он. – Ух, минуты не хватило раздел дочитать. Шустрая ты, Суоко, даром что песок сыплется.

– Дочитывай, – разрешила атара. – Не каждому же юноше живую прыть демонстрировать. Мы подождем.

Посол неопределенно хмыкнул и снов закрыл глаз. Атара откинулась на спинку кресла и уставилась в потолок, задумчиво теребя локон. Юно снова перевел взгляд на экран.

Хёнкон. Родной дом. Не думал он, что когда-нибудь вернется…

Но неужели атара полагает, что человек сможет всерьез тягаться с Демиургами?

– …совершил посадку самолет, следующий рейсом восемьсот двадцать четыре из Оохая. Встречающих просьба пройти в зал прибытия.

Голос дикторши резонировал под высоким куполом авиатерминала, однако оставался четким и разборчивым. Кирис купался в звуках родного языка, казалось бы, полузабытого. В Кайтаре он даже дома в основном говорил на кваре: отец полагал, что человек, не умеющий идеально говорить на местном наречии, ничего не добьется в жизни.

– Не могут по-человечески объявлять! – пробурчала стоящая рядом Фуоко. – Можно подумать, знаю я ихний катару! Вот что она сейчас сказала?

– Что наш рейс прибыл, – пояснил Кирис, подбирая с конвейера свою сумку и забрасывая ее за плечо. – А чем тебе катару не нравится?

– Тем, что я его не учила! – фыркнула девушка. – Вот еще головная боль: теперь и катару зубрить…

– В Хёнконе вы сможете обойтись без знания катару, – вклинился расположившийся позади координатор. – Однако вам придется учить эсперанто, поскольку именно на нем планируют вести преподавание, пусть и не с первого года.

– Эсперанто само собой, – Фуоко упрямо тряхнула волосами. – Только я терпеть не могу, когда рядом о чем-то говорят, а я не понимаю. Вы же сами рассказывали, дэй координатор, что в Хёнконе много рабочих и солдат из Ценганя и Кайнаня. Они-то ведь на вашем эсперанто говорить не умеют.

– Контакты учеников со строительными рабочими не обязательны, а с определенной точки зрения даже нежелательны. У нас нет возможности тщательно проверять каждого, среди них могут оказаться и преступники. Что же до солдат, то они должны изучать эсперанто в обязательном порядке, и в составе патрулей всегда присутствуют боэй, способные выступить в качестве универсальных переводчиков.

– Кто? Боэй? – удивилась Фуоко, выуживая с ленты свой чемодан, стиснутый между двумя потрепанными баулами.

– Да, боэй. Полуавтономные дроны под моим опосредованным контролем, выполняющие охранные функции. С одним из них вы встретитесь очень скоро. А сейчас я вас оставлю: мы воспользовались случаем, чтобы протестировать работу нашего консульства в Шансиме, так что вас встречают. В присутствии моего дрона больше необходимости нет, так что я задействую его для других нужд. Однако не беспокойтесь, ваша охрана остается все такой же надежной. Следуйте к входу.