Людмила Белаш - Имена мертвых

Один из парней показался ей знакомым; он вылез последним — малый как малый, неброское лицо, взгляд исподлобья с хитрецой; хорошо подогнанная кожанка и брюки в заклепках смотрелись на нем красиво, но не делали его суперменом. Просто городской искатель приключений. Но очень знакомый, очень.

Парень скользнул глазами по «Коню», увидел Марсель, и его словно укололи в сердце.

«Черт! — подумал он. — Вылитая Соль. Один к одному. Откуда такая?..»

Марсель отодвинулась от окна и стала смотреть в другую сторону.

— Аник, закройте стекло. Этот парень знает меня.

— Который? кто это? — быстро спросил Аник.

— Тот, что сзади обошел машину. Он из нашей школы.

Между тем главарь и Клейн сблизились. Главарь не собирался затевать ничего такого, просто поупражняться в остроумии над недомерком, но оказалось, что малыш тоже за словом в карман не лезет. Честь главаря была задета, и разойтись миром было нельзя. Другое дело, что для серьезной беседы место неподходящее — обслуга бензоколонки наберет 112, сообщит номер, и полчаса не пойдет, как быстроходный полицейский «гепард» прижмет их где-нибудь к обочине.

Значит, драки не будет. Интересно, куда повернет «Конь», хорошо бы на шоссе, там-то можно намять «лендоксу» гладкие бока.

Согласно извечному неписаному кодексу поединков, противникам сперва полагалось обложить друг друга позабористей для поднятия боевого духа. Это отличает людей от петухов, оленей и прочих поединщиков животного мира или, вернее, заменяет предупредительную демонстрацию силы. Люди все-таки.

Клейн первым бросил перчатку:

— Спорим, до Кольберка я тебе на трассе уши оборву.

— Дело говоришь, — одобрил главарь, довольный, что случайная встреча оборачивается лихим развлечением. — Только твоему одру до моих ушей не дотянуться, ты до Раугерга облажаешься. Может, по росту трассу выберешь?

— По твоему. Я тебя подожду в Кольберке, на заправке, пока ты штанишки отстираешь.

— И много ты дашь за свои слова, чтоб мы тебя живьем отпустили?

— Вот я и думаю, много ли вам мамы на мороженое дали? плюс еще заначка на пиво — и всего мелочи монет на пятьдесят. И за наглость вдвое. С вас сто талеров.

— Бойцы, — не оглядываясь, изрек главарь, — он платит сотню. Что, заложим по четвертному?

— У него столько нет, — посомневались из свиты.

— Это его беда. А мы играем честно. Значит, ставим сотню против твоего экипажа. Дистанция Дьенн — Кольберк. Кто доедет — получит все.

— Согласен. Деньги — заправщику. Он позвонит в Кольберк и скажет, кого ждать, а по смене передаст, кому они причитаются.

— И сравняем вес — один боец останется здесь у телефона.

— Гандикап? пусть так.

— Правила свободные, — главарь загибал пальцы, — не идти в лобовую, носом в борт не таранить — вот и все. Починка за свой счет.

— Будь по-твоему. Старт дает тот, кого оставишь.

— Ну, готовься, малыш.

— Я тебя прощаю, потому что у нас пари. А то бы ты лежа поехал в «Мэль-Маргерит» с капельницей в носу. Это на будущее, учти. Может, живы будем — еще встретимся.

Главарь и Клейн вместе отошли к застекленному павильону, где старший из заправщиков выстукивал на калькуляторе свои приходы-расходы, вкратце объяснили ему ситуацию и выложили банкноты на прилавок перед окошком; старший, нисколько не удивляясь, кивнул и убрал деньги в небольшой сейф, а себе для памяти записал номера и марки машин состязателей.

Аник, отследив ситуацию, молча освободил место, обошел машину и пересел на заднее сиденье.

— Место смертника, — буднично пояснил он встревоженной Марсель и обратился к вернувшемуся Клейну: — Надрался?

Клейн бухнулся в водительское кресло и окинул взглядом свой экипаж.

— Что, заработаем на обед?

— Клейн, — Марсель опасалась не гонок, а подлости экипажа «феррари», — мне хотелось ехать с ветерком, но не с этими… бойцами. По-моему, это рискованное занятие.

— Риск есть, но не для нас, — ответил Клейн, производя какие-то манипуляции с пультом. — А мальчишки — сами сделали выбор. Разобьются — что ж, могли б и не приставать. Я не люблю, когда со мной так говорят. Теперь шутки в сторону; надо им показать, что малыши бывают разные. Вы мышку поставьте понадежней, чтоб не свалилась.

Слушая его, Марсель неотрывно смотрела — кто из «бойцов» выйдет? нет, не ОН. Тот парень остался в машине.

— Марсель, вам нечего бояться, — с той же беззаботностью, что и Клейн, сказал Аник. — Не забывайте, что у нас есть заряд, с ним можно и жизнью рискнуть. Потом мы опять восстанем из праха. И вообще — относитесь к этому легко.

— А я и не боюсь ничуть.

— Марсель, если вам кажется, что вас втянули в чужой спор, или вам не нравится… — начал было Клейн.

— Нет, я поеду с вами, — Марсель заупрямилась, словно ее бес толкал принять участие в опасном деле. — Но вы мне должны обещать, что не убьете их намеренно…

— Я похож на убийцу? — вытаращился Клейн.

— Ну не я же! — Аник ликовал. — Кто угодно скажет, что ты — воплощенное насилие!

— …и не устроите им аварию, — твердо закончила Марсель. — Я так хочу. Они же не как мы. Если они умрут, покалечатся, то это — все! у них родные, девушки… я знаю одного из них, — вырвалось вдруг у нее.

— Вот как!.. — Клейн задумчиво пожевал губами. — Кто же это?

— Тьен.

За время между тем, когда профессор и Людвик Фальта, отец Марсель, побывали на кладбище, и тем, как Марсель воскресла, Клейн и Аник навели о ней и ее знакомых необходимые справки, но человека с таким именем не находили. Но это ничего не значило. Мы можем не замечать тех людей, в жизнь которых вошли и остались навечно…

— Это кличка?

— Нет, его зовут Этьен, Этьен Шильдер. Мой одноклассник.

— Он вам… нравился?

— Да! — ответила Марсель с вызовом, и было видно, что выскажи Клейн еще хоть малейшее сомнение, она сию секунду объявит, что была близка с Тьеном, и что Тьен — сокровище ее души.

— Ладно, — поцокал языком Клейн. — Сейчас разберемся.

Он открыл дверь и гаркнул «бойцам», все еще совещавшимся у машины:

— Эй! малолетки! рация на танке есть?

— Есть! — крикнули оттуда.

— Включай на дорожную волну, девятый канал.

— Ну, что? — заговорило радио.

— Кто из вас Этьен Шильдер, пусть возьмет микрофон.

Эфир примолк, пошептался и процедил:

— Слушаю тебя.

— Ты Этьен Шильдер?

— Что надо?

— Вон из машины.

— Че-го?..

— Вон, кому говорят. Или ты выйдешь, или я тебя выдерну, и на дружков не надейся. Выйдешь и дашь нам старт. Понял? или повторить?

— Что ты прилип ко мне?

— Считаю до трех и навожу на вас полицию. Раз. Два…

— Вот паскудина, — замешалось в эфире многоголосье, микрофон пошел из рук в руки. — Слушай, на «Коне» это игра не по-мужски. Знаешь, ты кто? — ты дешевка. Говночист на говновозе.