Анатолий Матвиенко - Восточный квест

«Ван Нааген», «Миссури» и «Энола Гей» снова вышли в море. Они охраняли акваторию к востоку от Гибралтара, а парусники челночными рейсами перевозили людей и товары к испанскому побережью. Работорговцы ушли в Вест-Индию. В Испании в районе Картахены образовался первый в истории этой планеты многотысячный лагерь беженцев. Уходя, разбили из бластеров еще несколько участков стены, город подожгли, и в нем не осталось ни единой живой души. Так в страны Магриба пришла европейская цивилизация.

Рубленое фортификационное сооружение, которое казаки называли «острог», бревенчатая Троицкая церковь и россыпь изб, приютившихся на живописном изломе Иртыша недалеко от устья Тобола, вот и вся «столица Сибири» в 1670 году. С утратой власти над большей частью сибирских территорий, захваченных китайцами, прозвище «столица» казалось слишком оптимистичным.

Но, несмотря на недобрые перемены, жизнь в Тобольске не стихала, потому что продолжался главный бизнес казаков — сбор ясака с оставшихся русских земель. Тонны пушнины везлись в острог и караванами уходили на запад.

Поредевший французский отряд, уменьшившийся на одного драгуна при переходе с Урала, прибыл к промежуточному финишу. На бескрайних русских просторах осталась еще одна безымянная французская могила. Не теряя времени, Олег расспросил местных о границе, за которую не пускают русских. Она приблизилась к городу и отстояла всего на 70 километров вверх по течению.

Сторговавшись за длинный баркас, отряд погрузил на него снаряжение и провизию. Миссионеры одели бронескафы, в которых теперь придется находиться долгое время. Поверх брони соорудили нечто вроде хламид, издалека не разобрать, что это. Двое драгун с конным транспортом остались в городе.

Примитивное суденышко медленно двинулось против потока на четырех парах весел. Французы сменялись, двое в скафандрах гребли непрерывно — мускулы экзоскелета брали нагрузку на себя. За полтора суток работы веслами продвинулись километров на шестьдесят пять-семьдесят, река вела на восток, вихляя изгибами. За одним из них открылась баржа. Взяли к берегу, чтобы в случае нападения и опрокидывания драгуны имели возможность добраться до суши. Предосторожность оказалась не лишней. Когда до баржи осталось метров пятьсот, на ней произошло какое-то шевеление, раздалась очередь, и перед носом баркаса поднялись фонтанчики от пуль.

— Табань! — скомандовал Олег, и гребцы судорожно погребли в обратную сторону. Остановив баркас и сдав назад, осторожно повернули. Больше никто не стрелял.

— Во суки. Может, я просто хотел спросить, который час.

— И для этого приехал из Парижа?

— Точно. Слышь, Чонг, у них здесь могут быть камеры наблюдения?

— Не знаю, шеф. Я бы поставил. Но сканер излучений не выдает никакой активности.

— Камерой может быть пара узких азиатских глаз. Если что увидит, расскажет своим. Мы слишком привыкли к технике. Пьер, слушай мою команду. Возвращаемся на два километра вниз. Причаливаем, разводим костер. Утром вы уходите. Зимуете в Тобольске, потом, если мы не вернемся, двигайте в Москву. Денег я оставил достаточно. Продадите лишних лошадей и винтовки.

— Господин полковник, разрешите ждать дольше.

— Не разрешаю. Или мы вернемся в течение трех месяцев, или пойдем на восток до океана. В Немецкой слободе находите наших и получаете дальнейшие инструкции.

На привале Чонг поднял жука и прочесал окрестности. Никаких простых или сложных устройств слежения не обнаружили, и на том спасибо. Только фонил приемо-передатчик китайских пограничников. Чонг включил перехват и дешифровку переговоров.

Вышел на связь Тиит. В Тибете, сэкономив несколько сотен граммов суточного лимита, задержали отправку разведывательного беспилотника. Теперь там начались новые сутки, и жук-разведчик выпал в пространство близ места заточения своего собрата. С высоты жучиного полета был виден город, явно вступающий в стадию промышленной революции. Дымили трубами доменные печи и несколько других предприятий, кипело строительство множества объектов. Промышленный пейзаж конца XIX века соседствовал с бесконечными россыпями хижин из прутьев и соломы.

— Тиит, осмотрись и послушай, скинешь потом. Нам с Чонгом надо выспаться. С завтрашнего дня гуляем пешком, а это утомительно.

— Привет, юноши, как прогулка?

— Бен, у вас же глубокая ночь.

— Доживешь до моего, тоже будешь вскакивать по ночам. Если сможешь выжить с таким характером.

— Что я опять натворил?

— Все то же. Наверху переварили твой файлик из комма.

— Что они собираются делать?

— Перед нами не отчитываются. Благодаря твоим выходкам мы все теперь — неблагонадежные.

— Очень умно. Если Лев нарисуется еще раз, угадай с первого раза, к кому он опять сунется. Но я ничего не знаю и опять наломаю дров.

— Не надо ломать. Ты же, если не ошибаюсь, военный. И действуй как военный, а не последний шлимазл. Доложи, получи приказ, выполни и еще раз доложи. Главное — никакой инициативы.

— Да понял, понял. Как разведаю, что китайцы затеяли, доложу. Ты — наверх. Они будут сутки думать. А я сдохну от голода или попаду в плен.

— Это все равно лучше, чем твоя самодеятельность.

— Я тоже люблю тебя, Беня. Спокойной ночи.

— Открываем новый учебный год, — объявил Мохаммед. — Султан блистательной Порты никак не откликнулся на наш тонкий намек, что пора перестать шалить в море. Значит, будем учить.

— После твоего педагогического метода не остается живых учеников.

— Не волнуйся, Раджа, зато другие усваивают науку заочно.

Конструктор боевых пароходов находился в Марселе уже несколько дней. Он проконтролировал закладку барков и баркентин нового типа, рассчитанных на установку парового двигателя, и проследил за переоборудованием «Миссури» и «Энолы Гей».

Эксплуатация этих небольших судов показала, что в борьбе с деревянными парусниками семидесятипятимиллиметровые орудия оказались избыточным оружием. За редким исключением, попадание одного фугаса с меланином в деревянный корпус приводило к моментальному его разрушению. Даже замена шимозы на более безопасный пироксилин не смогла значительно снизить воздействие, как правило, происходила детонация пороховых запасов. В любом случае четыре попадания оказывались фатальными даже для самых крупных целей, так как от ударов начинала расходиться обшивка, и трюм интенсивно наполнялся водой.

Для охоты на мелкие пиратские суденышки требовалось скорострельное оружие промежуточного класса. До настоящего времени все четыре мини-крейсера располагали только калибрами 75 и 7.62 мм. С производственной базой годичной давности позволить большее разнообразие было невозможно. Но времена изменились.