Владимир Иванов - Игра, как она есть

Мужики не заставили просить себя дважды, и стаканы с грохотом, на пределе прочности, столкнулись над накрытом столом. Потом еще раз, еще и еще. Были разговоры, воспоминания, солдатские байки. Веселье то нарастало, то затихало ненадолго, когда вспоминались друзья, не вернувшиеся с войны, то Желтый, сев на своего привычного конька, начинал веселить всю публику в кабаке, исполняя старинные романсы и блатные песенки вперемешку. Оранжевый, на спор с хозяином, отбил угол сосновой столешницы голой рукой, а хозяин отбил себе руку, пытаясь повторить подвиг Оранжевого. Потом появился милицейский патруль, который попытался урезонить веселье, что вызвало крайне негативную реакцию всех присутствующих. На коротком совещании, было решено расстрелять патруль, по закону военного времени. Но тут выяснилось, что патруль - сплошь одни женщины. Решение было тут же изменено в пользу немедленной сдачи в плен, полной капитуляции, со всеми полагающимися контрибуциями и поражением в правах, что вызвало абсолютное неприятие всех особ женского пола не имеющих отношения к милицейской службе. Желтый, плотоядно поглядывая за вырез весьма откровенного форменного костюма командира патруля, молоденькой, но весьма выразительной офицерши, предлагал ей немедленно отправится на какую-нибудь из планет с тропическим климатом, что бы продолжить знакомство в более экзотической обстановке. Офицерша млела и краснела под напором обаятельного вояки, время от времени, вспоминая про свои обязанности по поддержанию правопорядка. Воспоминания о службе мгновенно улетучивались, стоило лишь Желтому приблизить свои губы к изрядно порозовевшему ушку представителя власти и начать шептать ей, что-то томно-нежное. Воображение девушки, очевидно, рисовало такие картины, что ножки слабели и подкашивались, а устав патрульной службы становился чем-то эфемерным и абсолютно нереальным. Рассольник предложил устроить салют в честь дорогих гостей, но стрелять не вверх, а вдоль центральной улицы, что бы не надо было задирать голову любуясь зрелищем, но напрочь забыл, где у него хранятся фейерверки и петарды. Это спасло его от задержания патрулем, так как офицерша, размахивая разряженным пистолетом, заявила, что стрелять в городе имеет право только милиция. На права милиции никто замахиваться не посмел, и веселье двинулось дальше своим чередом. Надо сказать, что кабак был, не просто полон, а переполнен, к большой радости хозяина. Такого скопления публики тут отродясь не было, официантки сбивались с ног разнося заказы, приказчица демонстрировала за стойкой чудеса скорости, наполняя стаканы и графины, а шеф-повар (кстати, тоже женщина) несколько раз меняла свой поварской колпак, насквозь промокший от пота. Рассольник, всей душой расположенный к Оранжевому, говорил тому, что никакой платы с нас брать не будет, если мы ему пообещаем, что каждый раз, попадая на Иваново, будем ненадолго заглядывать в его кабак. За счет заведения, естественно. Обещание было получено, что стало очередным поводом к обильным возлияниям...

Пробуждение было кошмарным. Плохо заточенное сверло с упрямством Сизифа вгрызалось в височную кость. Вкусовые ощущения во рту, дали бы фору свинячьей ванне, а общее дрожание организма напоминало сокращение мышц под действием электрического тока. Пить хотелось так, словно я в одиночку, без пищи и воды, обошел земную Луну по экватору. Глаза не открывались, а разлеплялись. Сначала показалась узенькая щелка, сквозь которую различить, что бы то ни было, не удавалось. Глаза раскрылись чуть шире, зрачки почти сфокусировались. Нет! Этого быть не может. Глаза снова закрылись, но на измученной сетчатке осталось соблазнительное видение двух замечательных бело-розовых грудей. Наверняка, женских. Если бы у мужчины была бы грудь такого размера, он, вызывал бы полное недоумение у окружающих. Может быть, я попал в рай? Нет, это вряд ли. С моими грехами в рай меня никто не пустит, а в аду, такое зрелище абсолютно недоступно. Глаза открылись снова. Да, действительно, женская грудь, весьма мягкая на вид, с чуть-чуть розоватыми кругляшками сосков. Вызывающе торчащими, между прочим.

- Проснулся? Головка бо-бо?

Попытка произнести хоть что-то, немилосердно разбилась о безжалостные рифы сухости в горле. Голосовые связки, измученные отсутствием влаги, соглашались только сдавленно хрипеть.

- Ну, на тебе, болезный. Как знала, что пригодится. - Голос женский, низкий, чуть с хрипотцой. Наверное, очень красивый. Сейчас, с некоторым нарушением слуха, сказать точнее сложно.

В руку ткнулась до боли знакомая ребристая округлость граненого стакана, вечного спутника удач и несчастий. Пальцы рефлекторно захватили стакан, но сама мысль о его содержимом вызывала судорожные сокращения желудка.

- Возьми во вторую руку. Горло промокни сначала, а то слизистую оболочку обожжешь!

В другую руку попала емкость уже побольше, с пивной бокал. Господи! Это же капустный рассол! Да в нем одного витамина С больше, чем в ведре лимонов. Короткий глоток рассола, водка ушедшая вслед за два глотка и, наконец, наслаждение от небольших глоточков прохладного, немного кисленького, совсем несоленого капустного рассола. Наряженное тело расслабленно рухнуло на измятую подушку, из горла вырвался стон облегчения. Организм жизнерадостно взревел, набирая обороты, оставив позади все свои горести и печали. Теперь можно и глаза открыть полностью.

Обладательница молочных грудей и моя спасительница в одном лице, оказалась той самой приказчицей из кабака, которая первый раз подала нам "хреновушку". Она уже заканчивала приводить в порядок свой туалет, на секунду остановилась, посмотрела на меня с легкой иронией и задорно подмигнула.

- Ну вот, уже улыбаешься, а еще пять минут назад, считай, при смерти был. Не могу я понять вас, солдат бывших, как это столько выпить удается? Да еще и шевелиться потом можете. Хотя и недолго...

- Так может, того... Ну это... - Видение прекрасной груди не оставляло меня ни на секунду.

- Чего того-этого? Хватит с тебя. Мне бы теперь до работы добраться, болит все там. Валей меня зовут, Валентиной. Запомнишь? - Она звучно чмокнула меня в щеку и выскользнула за дверь. Вот тебе и раз! Конечно, я люблю женщин, которые не любят задерживаться, но что бы так, даже толком не познакомившись... Кстати, а где это я?

А где мне быть? На родной "Пиранье", где же еще? Подъем и бодрящий душ. Вот и все, почти здоров, но большой стакан с рассолом выпускать из руки не хочется. Кровать выглядела так, словно побывала под артиллерийским обстрелом, остальное имущество было в полном порядке, с учетом того, что кроме койки в каюте ничего и не было. Спартанский образ жизни сильно упрощает уборку помещения. Выйдя в коридор, перво-наперво столкнулся с командиром милицейского наряда, узнаваемой только по помятой милицейской форме. Даже косметика, нанесенная умелой рукой, не смогла скрыть узенькие щелочки глаз и темные круги вокруг щелочек. Стакан с рассолом по мановению руки перекочевал к несчастной обладательнице фуражки с гербом Иваново на тулье фуражки. Из-за ее спины выглядывала до неприличия свежая, веселая и очень довольная физиономия Желтого.