Андрей Попов - Солнечное затмение

Наступила тишина такая же прозрачная, как и заколдованные деревья вокруг. Лишь капли падающей с неба крови создавали некий иллюзорный шум. И вот тогда-то послышался этот голос, от которого шли мурашки по всему телу: пока еще далекий и пока еще не столь устрашающий:

-- ... Я СОЗДАЛ МИР ИЗ СТЕКЛА, А НЕБЕСНЫЕ КОСТРЫ -- ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КРОВИ! ИСТИННЫ МОИ ПРОРОЧЕСТВА, И НИ ОДНО НЕ ОСТАНЕТСЯ НЕСБЫВШИМСЯ... Я ИДУ! ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ И СТРАШНЫЙ ВО ГНЕВЕ!..

-- Если мы не успеем спрятаться, нам всем конец! -- Минесс раздраженно выбросил тот жалкий осколок, что до сих пор сжимала его вспотевшая ладонь. -- Срочно уходим с дороги! В лес! Все в лес! И костер затушите!.. Ведьма, тебя это тоже касается!

Они долго и безостановочно бежали между стеклянных деревьев. Бежали так, словно за ними гнался Ужас в демоническом облике. Ольга, уже вжившаяся в роль ведьмы, чуть отставала, но животный страх, присущий в любом мыслящем существе, вселился в онемевший рассудок и придавал сил ее телу.

-- ...НИ ОДНО ИЗ ПРОРОЧЕСТВ НЕ ОСТАНЕТСЯ НЕИСПОЛНЕННЫМ! -- эхо смертоносного голоса блуждало где-то по степи. И чем дальше становился его источник, тем легче было дышать.

Ольга первая свалилась наземь. Ее сердце готово было вырваться наружу, чтобы отдышаться. Руки и ноги стали тяжелее раз в десять. Будто сверху свалилось небо и придавило ее тело к земле. Мужчины оказались лишь немногим более выносливы. Следующим в беспамятстве упал в перину мягкой травы толстячок Карл. Его знаменитая палица откатилась далеко в сторону. Князь рауссов, как и лейтенант, словно сговорившись, словно боясь потерять друг друга, свалились вместе, чуть ли не в обнимку. Они уткнулись лицом в сырую, чуждую им обоим землю, закрылись стеблями травы, и оба молили Непознаваемого об одном: " не дай погибнуть такой глупой смертью!".

Им всем повезло.

Непредсказуемая, лукавая в своей натуре фортуна, неизвестно по какой причине, не обратила на них своего гневного взгляда. Бог Циклона прошел мимо. И его гибельные для всякой твари Пророчества, словно звуковой шлейф, отгромыхапли где-то вдалеке и канули в бездну мрака.

Им всем сказочно повезло. Они даже не представляли, какие они счастливцы по сравнению с тысячами обреченных, которые не смогли вовремя укрыться с гибельного пути. Бог Циклона шел по степи темноты, вращаясь в своем огненном волчке, и всякий... Всякий, кто только посмеет попасться в его поле зрения, был уже не жилец в этом мире.

Они лежали, закрыв голову руками, бесконечно-долгое время... Кое-кто даже уснул. Кое-кто подумал, что он умер. И лишь когда горячий ветер, похожий на ураган, прошел над их головами, Минесс воскликнул на всю черную вселенную:

-- Все-таки есть правда на земле!

Они второй раз миновали зону ударной волны, а это значило, что Циклон прошел мимо. Горячий, обжигающий ветер, теребящий волосы и предающий лишнее волнение изможденным телам, являлся границей, до и после которой существовали два различных мира: границей красивого абсурда и скучного здравомыслия.

Лейтенант Минесс открыл глаза... В них бескрайним океаном хлынула столь привычная для всякого правоверного пасынка предвечная Тьма. Мать всего сущего.

-- У кого-нибудь есть с собой огонь? -- раздался его голос.

Карл неразборчиво закряхтел, вынимая из-за пояса маленький факел. В тишине чиркнула спичка. Яркий, непривычный для глаз сноп огня спугнул темноту, высвечивая лишенные контрастности силуэты деревьев. Мира из стекла больше не существовало. Циклон прошел, и его Безумие -- следом.

-- Ха! Господин лейтенант, моя палица снова стала деревянной! Вы можете в это поверить?

-- А голова твоя как деревянной была, так и осталась. Чему ты радуешься? -- Минесс сел на траву и ощупал собственное тело, дабы чувства убедили рассудок, что с ним все в порядке. -- Не густо нас... Еще одна такая схватка... У кого что есть из оружия?

-- У меня палица...

-- Заткнись ты со своей палицей! Я остальных спрашиваю.

-- Ничего, -- угрюмо ответил князь.

Лаудвиг нащупал за спиной небольшой кинжал с кривым лезвием, похожим на морскую волну и показал его остальным. Узорчатое клише на лезвии и чья-то размашистая роспись на рукоятке выглядели впечатляюще. Таким кинжалам место в музее, а не на поле брани.

-- Мне его подарил король Междуморья.

-- Да хоть сам подводный демон. Толку нам сейчас от него никакого. Значит, так... Нужно во что бы то ни стало вернуться на то место, откуда бежали и забрать с мертвых трофеи, пока их не разграбили какие-нибудь проходимцы. И лошадей заодно.

Лаудвиг вдруг принялся шлепать себя ладонями по груди, по карманам, потом стал расстегивать пуговицы, и лицо его приобретало тем более странное выражение, чем более длительное время он этим занимался.

-- Письмо...

-- Этого еще не хватало!

-- Письмо, которое я должен передать царю Василию! Неужели я его потерял? Вот черт...

Всякие поиски, выворачивания наизнанку карманов, ныряния в густую траву ни к чему не привели. Принц сделал страдающий вид, будто огорчен до самых оснований души. На самом же деле ему было глубоко наплевать как на письмо, так и на его содержимое. Сказать более -- на всю эту липовую дипломатию, которая никогда еще не приносила миражам настоящего мира.

-- Плохо, конечно, сьир, -- угрюмо заметил лейтенант. -- Но, думаю, мы зря теряем время. Не обшаривать же теперь всю степь темноты.

-- Ой, горе-то какое! -- чуть не улыбаясь произнес Лаудвиг и даже покачал головой.

-- Не беспокойтесь, принц. Я на словах передам нашему царю про теплые к нему отношения вашего отца, короля Эдвура, -- сказал князь. -- А теперь нам пора.

Прошло, наверное, немногим меньше вечности, прежде чем они, блуждая в потемках между неприветливых деревьев, отыскали наконец дорогу. Карл шел первым, держа в одной руке свою незаменимую на все случаи жизни палицу, а в другой -- спасительный для всех факел. Огонь, корчась в муках от собственного жара, рождал миру липкий и холодный свет. Свет этот был похож на бледную паутину, повисшую в пространстве: столь хрупкую, что она рвалась при всяком дуновении ветра. Деревья кривлялись в полутьме, устрашающе выставив свои ветви-щупальца. Их черные тени ползли по земле, точно черные души живущих в них демонов: изгибались, врастались в корень, потом неимоверно вытягивались и растворялись во мраке. Ольга шла самой последней, глядя в спину шагающему впереди Лаудвигу. Пару раз он обернулся и скорчил такую злобную гримасу, что даже у настоящей ведьмы мурашки пробежались бы по спине.

На дороге ориентироваться было уже намного легче. Они без труда отыскали место своего недавнего побоища. Трупы воинов издали походили на спящих. Каждый лежал в обнимку со своим оружием. Костер, разумеется, давно уже потух. И во тьме раздавались ржания привязанных к деревьям лошадей. Все мечи были целы. Никаких стеклянных или металлических осколков не обнаружили. Лейтенант с изумлением поднял с земли свой меч, целый и невредимый, который недавно на его же глазах разлетелся вдребезги.