Андрей Попов - Солнечное затмение

Пьер покорно удалился, не сказав больше ни слова. Королева взяла светильник и подошла с ним к маленькому настенному зеркалу. Ей казалось, что после каждого такого приступа гнева она стареет: кожа все более теряет свою волшебную нежность, тонкие ручейки морщин, уничтожаемые различными кремами, вновь чертят на ее лице зловещие иероглифы, где-то да обязательно отыщется новый седой волос...

Она кинула взгляд на пол, где небрежно валялась, словно подбитая птица, книга с распростертыми крыльями-страницами.

-- Ой, предвечная Тьма! Чего это я наделала! -- Жоанна бережно подняла Священный Манускрипт, стерла с него пыль и аккуратно положила на полку. -- Сам святой, а родителей до греха доводит...

Малый Совет состоял из ближайшего окружения короля Эдвура. Список его постоянных членов не менялся уже несчетные эпизоды времени. И собирался он по всякому экстренному случаю. Вот лица, присутствие которых было обязательно: сам король (желательно, со своей короной), старший советник Альтинор (с ценными мыслями в голове), епископ Нельтон (со святым безмолвием, дабы не мешал обсуждению земных проблем) и Оунтис Айлэр, главнокомандующий армией. Последний обязан был являться с неизменной фразой: " ваше величество, ваши войска в полной боевой готовности и готовы исполнить всякое ваше поручение!".

Вот список лиц, присутствие которых желательно: это три сына короля -- Жерас (его, пожав плечами, возьмем в траурные скобки), Лаудвиг и Пьер. Роль последнего состояла в пассивном кивании головой по всякому поводу, а миссия предпоследнего -- в сосании различных сладостей. В этот же список входил герцог Оранский, брат короля, и Кей Ламинье, коадьютор Франзарии.

А вот перечень лиц, которых можно отнести к особо приглашенным. Этот перечень состоял из одного-единственного человека. Им являлся Фиоклит, он же Фиоклитиан Первый и Последний, королевский шут. С собой он обязательно брал свой шутовской колпак и никогда не садился на предлагаемый стул, а взбирался на какую-нибудь возвышенность, к примеру, на плечи древнего божества Гераклоса.

На сей раз Эдвур изменил себе: он пришел раньше всех и молчаливо, не обронив ни единого слова нарекания, дожидался остальных. Голова короля была зажата в капкан собственных пальцев, он словно выдавливал из себя властный, царственный взгляд. Но в глазах его образовалась пустота и какое-то отрешенное бесстрастие.

-- Герцог Оранский, я бы просил тебя первым высказать свое мнение.

Герцог вскочил с места и заговорил так громко, что стены просторного зала, отразив его голос, чуть ли не уподобили его гласу самого Творца:

-- Немедленный штурм! Немедленный!.. Мы должны взять город прежде, чем они найдут Дианеллу! У нас сейчас нет времени на изобретательность, надо брать город тривиальным методом: с помощью лестниц и массированной атаки стрел. Да, погибнет много наших солдат! Увы, погибнет и много горожан, но... -- Оранский внезапно прервал речь. Его тело ссутулилось, огонь в зрачках погас. И дальше он произнес едва заметным шепотом: -- Мне что-то нездоровится...

-- Успокойтесь, герцог! -- граф Айлэр поднял руку, привлекая к себе общее внимание. -- Я хорошо понимаю ваши отцовские чувства. Но такие дела не решаются под диктовку эмоций.

-- Скажите тогда, что вы предлагаете!! -- Оранский снова взорвался, он изнемогал от бессилия и бешенства, и готов был накричать на самого короля, если тот осмелился бы пренебрегать его мнением.

-- Что я предлагаю? -- главнокомандующий армией тихо постучал костяшками сжатых пальцев по столу и сказал то, что от него совсем не ожидали: -- Переговоры. Простые переговоры... Дико звучит, да?

Даже епископ Нельтон со своим молитвенным, вечно отрешенным видом изумленно поиграл бровями. Он снял очки, протер их платком и, глядя на мутный мир без своих искривленных линз, слегка иронично заметил:

-- Я ясно вижу, что это заведомо тупиковый путь, -- сказав это, он вернул очки на место.

Тут настало время вмешаться Дауру Альтинору. Король особо ценил его мнение, и все это прекрасно знали. Старший советник неспеша поднялся со своего места, словно делал это с неохотой, лишь из снисхождения к окружающим.

-- Думаю... Нет, я уверен, что наш достопочтенный правитель никогда не унизит себя переговорами с захватчиками, будто мы какое-то беззащитное королевство. Да нас просто засмеют! И с Франзарией, которая считается самым могущественным миражом во всей черной вселенной, попросту никто не будет считаться! Поверьте мне, господа, я высказываю не свое собственное мнение. Я говорю о вещах настоль очевидных, что каждый из вас, хорошенько размыслив, чисто логически придет к тому же выводу.

Почти все члены Малого Совета поддержали эту тираду одобрительными кивками. Даже шут кивнул, и его колпак, потеряв равновесие, снова сполз ему на нос. Альтинор являлся психологом по какому-то высшему наитию. Он заведомо чувствовал, какое впечатление произведет его речь на окружающих, как искусный иллюзионист чувствует свою власть над доверчивой аудиторией. Он мастерски жонглировал словами и интонацией, чувствами искренними и бутафорными, проникал в сердца окружающих теплым ласкающим взглядом. И в конечном итоге всегда выходило так, как он задумал. Терпеть поражение в словесных баталиях он не привык, да и не умел.

Нельтон дружески пожал его руку и поспешил добавить:

-- Скажу более. Я успел поговорить с некоторыми духовными лицами соседних миражей, в частности -- с представителями Междуморья и Тающей Империи. Как в Сарагоссе, так и в Ромуле правящие лица осуждают беспричинный захват Ашера. Думаю, в этой беде нас поддерживают все соседние миражи. Мы можем объединиться и попросту превратить Англию в пепел. Не нужно возиться с захваченным Ашером, необходимо ответить ударом на удар!

-- Магистр, все, что вы говорите замечательно, вдохновенно, но не так уж и радужно. Известно, что Англию поддерживает Хопен-Хаген и Альянс Холодных Миражей. Есть опасность, что вся черная вселенная будет ввергнута в великую войну. И, пока мы будем истреблять друг друга, поднимут голову еретики. -- Это, кстати, вставил свое слово коадьютор Ламинье.

Герцог Оранский, печально разглядывая свои ногти, шепотом произнес:

-- Да и хрен с ней, с этой вселенной... -- потом выпрямился, набрал в грудь воздуха и уже громко добавил: -- А тем более с еретиками, ее населяющими!

Так министериалы Франзарии, пытаясь прийти к единому мнению, поднимали вокруг себя все больше шума. Хаос в их речах и неразбериха в мыслях часто сопровождались маханиями рук, нервозными вскакиваниями со своего места и нередко бранными словами. Король долго смотрел на них, не произнося ни слова. Он сидел словно громоотвод и впитывал в себя накаляющуюся атмосферу. Его молчание некоторые обманчиво расценили как растерянность и замешательство. Но Эдвур просто наблюдал... Подарил удовольствие рою своих приближенных вдоволь пожужжать, а себе -- понаблюдать за этим со стороны. Порой ему казалось, что он окружил себя одними лицемерами, которым не столь важна судьба Франзарии, сколь личная удаль в глазах государя: как бы покрасивее сказать, как бы обратить на себя внимание, да как бы поярче выставить собственную отвагу...