Гордон Диксон - Солдат, не спрашивай

— …А незадолго до голосования он стал обходить зал. Что-то говорил здесь, что-то там — ничего особенного. Но когда он закончил, все они были у него в руках.

— Да, — ответила Ани. — Я прекрасно представляю, как это было.

— И вы это понимаете? — спросил Сэйона.

— Нет, — тихо произнесла она. — Но я это видела. Он вспыхивает, словно атомный взрыв среди небольших костров. Их слабое пламя тускнеет, стоит им слишком к нему приблизиться. И тогда он прикрывает свой огонь, чтобы их не ослепить.

— Значит, вам не жаль…

— Жаль! — Она весело рассмеялась, явно не воспринимая его вопрос всерьез.

— Я знаю, — рассудительно заметил Сэйона, — какое воздействие он оказывает на мужчин. И я догадываюсь, каково его воздействие на других женщин. Вы уверены, что ни о чем не сожалеете?

— Как я могу?.. Что вы имеете в виду?

— Вот почему я пришел сюда сегодня, — проговорил Сэйона. — Я должен кое-что вам сказать… могу я сперва задать вам вопрос?

— Какой вопрос? — резко спросила она.

— Сначала послушайте меня, — начал он. — Потом можете отвечать или не отвечать, как захотите. Это никак не может вас задеть, по крайней мере сейчас. Мне лишь следовало сказать вам об этом раньше. Боюсь, что я откладывал этот разговор до тех пор, пока… пока откладывать дальше стало невозможно. Что вы знаете о собственной наследственности, Ани?

— Что ж, практически все.

— Не все, — Вы знаете, что в вашем роду шел генетический отбор в отношении определенных факторов…

— Да. Духовных и телесных, — ответила она.

— Не только, — продолжил Сэйона, — Это трудно объяснить в нескольких словах. Но вам известно, что стоит за наукой Монтора, не так ли? Она рассматривала человеческую расу как единое целое, как один социальный организм, самовосстанавливающийся в том смысле, что, когда его отдельные компоненты отмирают, они заменяются вновь рождающимися компонентами. Подобным организмом можно манипулировать с помощью различных статистических факторов примерно так же, как человеческим существом можно манипулировать с помощью физических и эмоциональных факторов. Увеличьте температуру в помещении, где находится человек, и он снимет пиджак. В этом заключался ключ к власти Уильяма.

— Но… Ведь я — личность…

— Нет, нет. Подождите. Такова была наука Монтора. Наша наука, наука экзотов, основывалась примерно на том же, но с иной точки зрения. Мы считали, что человеческой расой можно манипулировать через ее отдельных представителей как некоей общностью, находящейся в состоянии постоянного роста и развития вследствие рождения среди общей массы более развитых индивидуумов. Мы считали главным ключом к этому генетический отбор — как естественный или случайный, так и управляемый.

— Но ведь это так и есть! — отозвалась Ани.

— Нет. Мы ошибались. Манипулировать таким образом в действительности почти невозможно; возможны лишь анализ и поиски объяснения. Этого хватает для историка, для философа-созерцателя. А поскольку мы, экзоты, в большинстве своем именно таковыми и являемся, это казалось нам не только приемлемым, но и вполне достаточным.

Воздействовать подобным образом возможно лишь в крайне небольшой степени. Человечеством невозможно управлять изнутри; генетический отбор, который мы производили, мог улучшать лишь те характеристики, которые мы уже знали и понимали. Мы отвергали те гены, которые не в состоянии были понять, и, конечно, мы не могли работать с теми, о существовании — или возможности существования — которых мы даже не знали.

Сами того не сознавая, мы лишились и источника, и цели; в нашем распоряжении остался лишь промежуточный этап. Мы не в состоянии были добиться качеств, которые еще просто не существовали и соответственно не могли быть нами поняты. Однако именно это и являлось настоящей целью — создание истинно новых качеств. А источником их стали бы истинно новые гены и их комбинации.

Проблема была сформулирована уже очень давно, однако мы обманывали себя, считая, что это не имеет значения. Более просто это можно выразить так: могут ли гориллы, поставившие себе задачу вывести супергориллу, создать человека? Отказаться от линии на развитие более мощных мускулов, более крепких и длинных зубов?

Манипуляция человечеством изнутри самого человечества — замкнутый процесс. Единственное, что мы можем сделать и что очень важно, — делать устойчивыми, сохранять и распространять ценные генетические способности, приходящие к нам из-за пределов наших собственных владений.

Уильям — а вы должны знать это лучше других, Ани, — принадлежит к той маленькой избранной группе людей, которых можно назвать завоевателями. Для столь редких и странных людей есть свое название, но само по себе оно ничего не значит. Это лишь ярлык, приклеенный к чему-то, чего мы не в состоянии до конца понять. Таким людям никто не в состоянии противостоять — они могут совершить множество добрых дел. Но как правило, они причиняют и вред — поскольку неуправляемы. Я хочу, чтобы вы поняли, хотя, может быть, это и не просто. Мы, экзоты, заметили Уильяма, еще когда ему было лишь двадцать с небольшим, и уже тогда приняли решение провести генетический отбор, результатом которого явились вы.

— Я?!

— Вы. Разве вам никогда не приходило в голову, почему вы всегда инстинктивно возражали Уильяму, что бы он ни делал? А зачем ему нужен был ваш контракт? Или почему мы, на Культисе, позволяли продолжаться столь явно неудачно складывающимся отношениям?

Ани медленно покачала головой:

— Да, наверное. Не помню…

— Вы предназначались для того, чтобы стать дополнением к Уильяму — в психологическом смысле этого слова, — вздохнул Сэйона. — Ваш возможный брак — к чему мы стремились — должен был, как мы надеялись, объединить обе натуры. Вам следовало сыграть роль ограничителя, в котором нуждалась личность Уильяма. Результат мог оказаться благотворным… так мы, по крайней мере, надеялись.

Она содрогнулась.

— Я никогда бы не вышла за него замуж.

— Нет, — со вздохом сказал Сэйона, — вышли бы. Вы были созданы — простите мне это грубое слово — для того, чтобы, став взрослой, выбрать из всех людей галактики того, кто стоит выше всех остальных. — На мгновение серьезное выражение исчезло с лица Сэйоны, и в глазах его мелькнул озорной огонек. — Это, моя дорогая, вовсе не трудно было обеспечить; это почти невозможно было предотвратить! Вы наверняка понимаете, что самый старый и самый мощный из женских инстинктов — искать и сохранять силу самого сильного из мужчин, какого она только сможет найти. Окончательно же сохранить его силу она может, зачав его детей.

— Но… ведь был еще и Донал! — отозвалась она.

— Несомненно, — усмехнулся Сэйона. — Однако, если самый сильный мужчина в галактике даже и злоупотребляет своей силой, направляет ее не на те цели — все равно, во имя великой ценности этой силы, вы должны были выбрать его. Сила, способности — это лишь орудия; вот что важно. Как именно они используются — другой вопрос.