Герман Гагарин - Засланец

– Что ты! Как можно! – обиделся «паук». – Или я не знаю, как серьезные дела делаются…

Через минуту я вышел из лавчонки. Покупка лежала в кармане моих синих матросских штанов. Обошлась она в девяносто монет, но товар того стоил. О свойствах ножей-оборотней мне поведали личинки. По сравнению с ними «мотыльки» были детской забавой. «Оборотни» умели притворяться безобидными перочинными ножиками, а в нужный момент становились смертоносными клинками. Похоже, и здесь не обошлось без технологий Сверчков…

Держа руку в кармане с «оборотнем», я неспешно пересек торговую пристань. Настораживало, что торгаш легко согласился вывести меня на подпольных торговцев артефактами, но я надеялся, что он не настолько глуп, чтобы натравить на «матросика» портовую шпану. «Паук» почуял крупную муху, а потому вытравливал нить подлиннее и покрепче.

Я вышел к вокзалу, поднялся по роскошной лестнице и очутился на площади. В центре ее возвышался памятник Первопоселенцам.

Скромно одетая семья из трех человек. Мужчина с винтовкой наперевес напряженно всматривается вдаль. Женщина прижимает к груди корзинку, а ребенок лет пяти разглядывает какую-то загогулину, скорее всего, – тоже сверчкового производства.

От памятника вправо и влево разбегались два проспекта. Я выбрал правый. Он показался мне скромнее.

Вскоре я увидел отделение банка «Цой, Пай и сыновья», в котором можно было арендовать ячейку и наконец освободиться от проклятого креагуляра. На время, конечно. Что я и сделал. Времени у меня оставалось достаточно на устройство прочих дел. Я не спеша пообедал в небольшом ресторанчике. Отыскал магазин готового платья. Матросик исчез. Из магазина вышел респектабельно одетый мужчина. У приказчика, весьма довольного полученными чаевыми, я поинтересовался, где можно было бы остановиться уважающему себя приезжему человеку? Слащаво улыбающийся парень порекомендовал гостиницу «Золотой Стрекун», которая находилась от магазина всего в двух кварталах.

…В половине седьмого вечера я вышел из гостиницы «Золотой Стрекун». Швейцар держал надо мной зонт, а шофер такси предупредительно распахнул дверцу.

– Старый канал, – сказал я шоферу. – Без пяти минут семь я должен быть в «Бредуне».

– Не извольте беспокоиться, – откликнулся таксист. – Доставлю с ветерком.

Он вдавил педаль акселератора, и автомобиль, вспарывая лужи, бодро покатил по мощеной улице. Ливень барабанил по кожаному верху, «дворники» едва успевали очищать лобовое стекло. Непогода словно обокрала день: быстро сгущались сумерки, озаренные вспышками молний. Такси выбралось из фешенебельной части города. Подвывая мотором, принялось карабкаться по склону горы, увенчанной радиобашней. Встречные автомобили слепили фарами. Попутные норовили обогнать, а то и подрезать, но таксист был тертым калачом. Крепко держась за баранку, он гнал вперед, пролетая на поворотах почти впритирку к столбикам, ограждающим дорогу. Миновав высокий, забранный поверху колючей проволокой забор радиоцентра, такси стало спускаться с противоположного склона горы.

Ровно без пяти семь машина затормозила возле невзрачного заведения с неоновой вывеской, изображающей парящего бредуна. Верхняя кромка правого крыла не светилась.

– Как тебя зовут, парень? – спросил я у водителя.

– Клод, сударь.

– Мне понравилось, как ты водишь, Клод, – сказал я. – Плачу три счетчика, если подождешь меня здесь.

Клод приподнял кепку.

– К вашим услугам!

С грохочущих небес лило так, будто наверху кто-то сшиб исполинское ведро с холодной водой. Я преодолел расстояние от машины до козырька над крыльцом «Бредуна» одним прыжком…

В просторном зале было пустовато, но сильно накурено. Дымили стертого вида личности в одинаковых серых костюмах, заломленных на затылок котелках и черных штиблетах с белыми, вернее, серыми от грязи гетрами. Скорее всего, это были клерки или приказчики, заглянувшие сюда после службы выпить пива и почесать языки. Они громко разговаривали, еще громче смеялись, но в их глазах застыла тоска. Я часто видел такие глаза – и в притонах Туннельного города на Земле, и в общественных борделях Сципиона, и в злачных закутках, которые заменяли на Мерзлоте обычные кабаки. Это была тоска животных, обреченных на заклание неумолимостью природных законов, и одновременно – тоска людей, которым не суждено дождаться грядущего преображения мира, а предстоит лечь костьми в перегной исторического процесса. У тоскующих клерков был только один шанс: если завтра грянет война с ордами землян, тогда они смогут сказать «прощай» осточертевшей конторе и постылым женам. Родина призовет под ружье. И на короткий миг тоскующие клерки станут героями. На очень короткий в историческом смысле миг. Ведь что такое ружья по сравнению с боевыми излучателями Хорса? Сколько продержатся дирижабли и винтолеты против глидеров-истребителей? Какие крепости защитят гарнизоны от туч наноботов, способных продырявить даже высоколегированную сталь, в считаные мгновения уничтожить системы связи, ослепить оптику и превратить органическое топливо в бесполезную, дурно пахнущую жижу?

Я занял место за третьим столиком слева от входа, тоже заказал пива и уставился скучающим взглядом в залитое дождевой водой окно. Время шло, а человек, который знал пароль, все не показывался. Входили и выходили клерки, появились девочки и начали кокетливо постреливать глазками, кто-то запустил музыкальный автомат. Я оставался в одиночестве. Даже девчонок отпугивал мой костюм, излишне шикарный для этого заведения. Вряд ли «паук» меня обманул. Скорее, тот, кому надлежало вступить в контакт, пришел, посмотрел на меня, сделал выводы и свалил. Ярмарка Теней – серьезная организация, шуток не любит. Крогиус передал мне через память личинок пару имен, но не оставил сведений, как на этих людей выйти. Похоже, они найдут меня сами, и надо быть к этому готовым.

Так и не дождавшись, я расплатился за пиво и вышел на крыльцо. Совсем стемнело. Ливень лупил с прежней силой. Завидев меня, Клод выскочил из машины и распахнул дверцу. Я уселся на продавленное сиденье, таксист завел мотор, и мы покатили обратным путем. Вдоль Старого канала, в черной и маслянистой воде которого кривлялись городские огни. Мимо трехэтажных домов с обшарпанными стенами и непроглядными, как зимняя ночь, подворотнями. Через трамвайные пути, по аллее старых путниковых деревьев и вверх по склону горы.

Монотонно подвывал мотор, усыпляюще барабанил дождь. Я потихоньку впадал в полузабытье, когда Клод удивленно сказал:

– Кажется, за нами хвост, сударь!

Я очнулся, покосился в зеркало заднего вида. Позади такси болтался невзрачный автомобильчик с брезентовым верхом и выступающими над капотом фарами.