Вадим Денисов - Стратегия. Колония

— Хозяин живет недалеко, — заключил я. — Поехали искать.

И мы опять неспешно поплыли вдоль берега. Над темно-зелеными волнами дальних гор, простирающихся к западу, на передний план вышло большое белое облако, слегка подсиненное снизу. За ним грозно поднимались темные серые тучи — ох, скоро накатит, чувствую… Но пока в разрывах сияла голубизна, а высоко-высоко над мрачной серой вздымалось огромная оранжево-белая масса, подсвеченная светилом. Я не выдержал и сделал несколько снимков. Просто красиво.

Пш-шш…

— «Кастет» — «Тунгусу», что там?

— Да ничего пока… Стоп! Отставить! Лодка стоит!

Мы одновременно прибавили скорость, подняв за кормой буруны: глубина позволяла. Вот она! На берегу, почти напротив небольшого лысого островка, среди высоких деревьев виднелась рубленая изба маленькой обжитой локалки. Я присмотрелся внимательней — что тут думать, причаливать надо, знакомиться будем.

— Подходим, Костя, внимание, прикрывай.

Еще минута — и я, первым выскочив на берег под соснами, подошел к колоритному амазонскому дедку. Опираясь на вертикалку, в которой я с умилением узнал родную МР-27, и хитро поглядывая на пришельцев из-под прикрытых век, абориген умело делал вид, что он лишь мирно посапывает, сидя на пеньке возле своего чудного «чих-пыха», самодельного рыболовного баркаса с моторчиком…

— Эти странные пятнашки возле дороги стоят, в девяти километрах выше по речушке, — с удовольствием рассказывал Себастьян, сам пятнашечный француз из Марселя, живущий тут со своей дочерью Соней. — Румыны или цыгане, кто их разберет… Человек девять или десять. Избу сами построили. Мы с дочерью с ними не общаемся — не правда ли, дорогая? Да они и сами ни с кем не танцуют, в Кайенне такие непопулярны.

Рыжеволосая девушка лет семнадцати молча кивнула, незаметно поправив плотное серое платье, и тихо отошла в сторону. Настороженная девочка, не все тут гладко.

В доме — уже не раз виденная странная мебель, собранная из разномастных кусков бывшей фабричной. Есть керосиновая лампа, а вот генератора не видно. На стене у окошка, выходящего на реку, висит кремневое ружье, и не такое, как в оружейке форта. Хозяин, сняв старый плащ, остался в выцветшей клетчатой рубашке из фланели и джинсах в разномастных заплатах. Под правой рукой у него висела открытая кобура большого блестящего револьвера Colt Kodiak с шестидюймовым стволом и характерным барабаном без дол — видел у кого-то из наших в Замке, не помню. Или у Милы в магазине?

Три ствола, если еще чего не прикопано в огороде. Не бедствуют люди.

— А еще пятнашки поблизости есть? — спросил Кастет, принимая из рук амазонской Джудит Хаттер кружку с горячим чаем. — Спасибо, красавица.

— Вдоль дороги есть жилье, всякие стоят… Но про тех, что дальше к горам, я только слышал и национальности их не знаю. Авто, как видите, у нас с дочерью нет. Их тут почти ни у кого нет, встречаются квадроциклы и самоделки самого ужасного вида. Странный мир: дороги есть, а автомобили — большая редкость… Да и с топливом тяжело, многие используют суррогаты, — с наслаждением ворчал Себастьян. — Канал каждый день поставляет по двухсотлитровой бочке бензина, но вы же понимаете, что все достается избранным. Потому и цены на рынках такие.

Сколько и чего дает канал, мало кто знает. Очень немного, уверяет дед, если учесть количество человек, на столы которых все добро так или иначе размазывается. Точнее, все масло достается верхушке, а те банчат ништяком на рынках. Жесткая система, насквозь рыночная.

Местечко, где стоит речной кордон, называется Старый Порт — в этом районе Марселя хозяин кордона когда-то работал. А речушка с рыболовной сетью — Рона. Дедок густо пудрит нам мозги, пытаясь убедить, что они тут типа просто живут, занимаясь лишь рыбалкой и изредка охотой, — траппер, да и только. А вот почему он ушел из своей общины и куда она делась, не говорит. Мне же очевидно, что дед трудится наблюдателем. А в чьих интересах? Таинственная Кайенна рулит?

Не успел я начать разговор на берегу, как над нами повисла темная туча, по воде застучали первые крупные капли дождя. Быстро укрыв лодки и захватив небольшие презенты, мы отправились в сухую и теплую избу. Данька остался на улице: парень грустно сидит под козырьком, смотрит за рекой и лодками. Надо бы Zicke на смену послать — пусть пацан горячего чайку попьет. Нашего, между прочим, чайку. Бывшего нашего. Но пока Ленни лучше нужна здесь, иногда требуется помощь в переводе.

На столе средней величины с пластиковым покрытием стоит тарелка с лепешками, лежат несколько копченых рыбок — угощение от хозяев. Рыба отменная! В Амазонке серьезные экземпляры водятся: одни карпы чего стоят, смотреть страшно… Хорош нильский окунь — он тут небольшой. Сомы в плавнях водятся, угрей ловили. Но каждый рыбак знает, что для ухи, жарехи и копчения лучше подходят жирненькие «локтевички» малых рек. А что, бук я тут видел, может, и ольха есть, а равная смесь таких опилок дает наилучший результат.

В Форт-Россе до сих пор коптильни нет: не успели.

Наша доля сдвинута к стене: несколько банок отечественной тушенки и сгущенки, бутылка виски, пачка ирисок и блок сигарет «Мальборо». Пустые банки, остающиеся после редких в анклаве земных консервов, даже в России ценность. А уж тут… Сколько блесен наделать можно! Мусора на Платформе по-прежнему нет и еще долго не будет. Даже здесь, в Южной Америке, где сама система переноса людей со всем барахлом уже в начале попаданства окружает мусором каждого нового человека. Все перерабатывается.

Поликластер пришедших в залив бандюков, который я ищу, называется Доусон — весьма говорящее название. От него до Старого Порта по воде двадцать четыре километра. Другой поликластер, Кайенна, стоит уже на противоположной, нашей стороне реки, на пару десятков километров выше Доусона. Пока мне ясно, что эти поликластеры-конкуренты находятся в контре неопределенной степени тяжести. Вот заинтересованные лица и приглядывают за перемещениями своих групп. В самом Доусоне и вокруг него все непросто, орудуют три группировки. Бандитский городок.

Я ничуть не опасался, что наблюдатель Себастьян, если я не ошибаюсь с его второй специальностью, может узнать трофейный катер — не узнает. Самая ходовая модель в США, их сотни тысяч выпущено. Малыш капитально перекрашен, солидно обвешан и награжден таким мотором, который вряд ли тут кому по карману.

— Видишь, дочка, это значит, что на Большую Реку пришли комми, — задумчиво молвил папаша, пригладив назад пиратский хвост не таких уж и седых волос. — Новый этап, теперь все задумаются… Фактор! У вас такой солидный флаг со звездами, люди так подумают: русские уже сожрали американцев с их штатами.