Игорь Николаев - Боги войны

Теперь неплохо бы встретить их патруль, подумал Роман, чтобы уже добраться совершенно спокойно. И в тот же момент увидел идущие им наперерез машины. Три, четыре… пять танков, из них три «тетрарха», Т-26 и «Сом», то бишь французский Somua. Роман схватил бинокль, надеясь, что это и есть приморский патруль, но на бортах танков опознавательных знаков Приморья не обнаружил. А когда «Сом» положил пристрелочный снаряд прямо по Гошиному курсу, стало ясно, что это чужаки.

— Макс, пять танков идут наперерез, где-то в километре! Давай, жми! Рычаги на себя!

— Я жму. Больше Гоша не выдаст, — отозвался Максим, — я же говорил, надо движок менять!

— Черт! Твою мать!

Роман выматерился, потому что увидел еще два танка. Немцы, «троечки», движутся парой, но явно работают в одной обойме с ранее замеченной пятеркой. Интересно, их видят из Приморского? А то могли бы запросить подмогу… Как же нелепо будет погибнуть здесь, уже в самом конце пути. Может, остановиться и сдаться, объяснить, что они везут вакцину, что в Приморском эпидемия? Но тогда конец Приморскому, рейдерам чужды гуманизм и человеколюбие, пусть перемрут, подумают они, получив притом вакцину. Нет, сдаваться было нельзя.

«Гочкисс» зигзагами мчался к Приморскому. Целиться в таких условиях было нереально, но Роман все-таки сделал несколько выстрелов, чтобы припугнуть приближавшегося противника. Что интересно, попал: один из «тетрархов» задымил и замедлил ход, а потом и вовсе остановился. В ответ болванка сорвала с Гошиной кормы дополнительный топливный бак (уже пустой, на счастье), который улетел в сторону, кувыркаясь. Второе попадание пришлось в борт, сильно качнув мчащийся танк. Роман уже забыл об ушибленной руке, которая почти утратила чувствительность, жутко чесалась, но все же действовала.

Рейдеры стреляли беспорядочно и, кажется, мешали друг другу. Хорошо бы, кабы кто-то всадил снаряд в своего… Такое бывало, и нередко: свою первую пробоину Роман в свое время словил от, поверить только, Макса, который тогда только-только сел наводчиком на Т-18.

Банг! Снова попадание, на сей раз в башню. Оглушенный Роман потряс головой и посмотрел в сторону Приморского — казалось, оно ничуть не приближалось.

— Макс! — заорал он. — Макс, быстрее! Рычаги на себя! Жми! — закричал Роман. — Они помогут, они нас скоро увидят! Я сейчас попробую их вызвать!

Роман врал: он знал, что никого вызвать не сможет. В эфире трещали помехи, да и слабенькая рация с полукилометровым радиусом действия не могла добить до Приморского. Видеть их тоже пока не могли — а если и видели, так мало ли что происходит за территорией? Не высылать же на каждую склоку свои машины, жечь горючку, тратить боеприпасы, рисковать жизнью экипажей… А если добавить еще и трясучку, то у приморцев вообще никакого дела не было до внешних разборок. Мизерный шанс был на то, что кто-то в бинокль разглядит приметный «гочкисс» из Белого Лога. Очень, очень мизерный…

Гоша снова вздрогнул, словно лошадь, укушенная оводом. Попаданием свернуло набок «яйцеклад», предназначенный для переползания окопов. Теперь он тащился по земле, словно плуг. Черт с ним, не вылезать же на ходу, чтобы его снять, там, поди, приржавело все к тому же… Роман плюнул и принялся садить в приближающиеся машины один снаряд за другим, ругаясь и морщась от горького, едкого дыма. В основном мимо, но вот из строя вывалился второй «тетрарх», размотав длинную гусеницу по песку. Порадоваться Роман не успел — открыли огонь отчего-то молчавшие до сих пор «немцы», и Гоша получил сразу несколько попаданий в борт и в лоб. Максим не отзывался: видать, ему пришлось несладко и было не до разговоров. Роман безрезультатно окликнул его пару раз, заволновался было, но увидел, что танк выписывает очередные пируэты среди дымных разрывов, а значит, друг все еще за рычагами.

Еще несколько выстрелов, и пушку заклинило. Матерясь, Роман приник к пулемету и принялся сечь пулями броню ближнего к нему танка, Т-26, прекрасно понимая, что вреда ему не причинит. «Гочкисс» не мог сопротивляться, но продолжал уворачиваться, предугадывая маневры и векторы обстрела противника. Ай да Макс, думал Роман, лихорадочно пытаясь выбить застрявшую гильзу. Ведь можем доехать! Доползти, доковылять, но можем, вот же оно, Приморское, вон и каланча совсем рядом…

Так и не справившись с гильзой и заплакав от бессилия, Роман откинул крышку люка и высунул голову. Черт с ними, с осколками… И как только он высунулся, то с удивлением и восторгом увидел, как мчащийся к ним Somua исчезает в багровой вспышке огня, как летит по воздуху сорванная взрывом башня… Разглядывать дальше он не стал — «гочкисс» заложил крутой поворот, чтобы не врезаться в догнавшую и двинувшуюся наперерез «тройку». Хитро проскочил под носом у второго «немца», и тут случилось то, о чем недавно мечтал Роман: первый «немец» угодил второму под срез. Обе машины тут же вышли из игры, и «гочкисс» помчался к совсем близкой стене Приморского, к воротам, из которых, оказывается, уже выезжали два БТ-7 и потрепанная «тридцатьчетверка»…

— Ура! — завопил Роман, толкая ногой приятеля. — Молодец, Макс! Провел!

Ответа он не услышал, потому что очередная болванка снесла крышку люка, горячая волна толкнула Романа вниз, в горячее брюхо Гоши, и он потерял сознание.

— Кто танк вел? Я такого еще не видел, — сказал комендант Приморского Крымов, глядя на искалеченный «гочкисс», который стоял, чуть накренясь, на городской улочке. За стеной гремел бой: приморские отгоняли и добивали рейдеров. Контейнеры с вакциной уже утащили в медпункт, а один из местных врачей сейчас разбирался с экипажем.

Точнее, с одним из экипажа, пытаясь привести его в чувство. Второго, механика-водителя, извлекали из машины по частям.

— Так кто вел танк?! — повторил Крымов.

— Я сам не пойму, — сказал его заместитель Фарид. — Этот парень был в башне. У них, кстати, орудие заклинило… А второй погиб, еще когда ему в лоб влепили с двух орудий.

— Они же еще минут пять потом дрались, — возразил Крымов. — Ты видел, как он маневрировал?! Словно чувствовал, предугадывал… Эх, такой мехвод, такой мехвод погиб…

— Сергей Кирилыч, говорю же, мехвода убило.

— А кто же тогда управлял?!

Фарид вздохнул и развел руками. В этот момент Роман открыл глаза и тихо произнес:

— Гоша… Это Гоша…

— Его Гошей звали? Мехвода? — спросил Крымов, опускаясь на колени рядом с лежащим танкистом.

Но Роман только покачал головой.